Накануне выписки Галина Сергеевна долго беседовала с Катей в своем кабинете: - Я рада, девочка, что теперь у тебя все хорошо. Твое физическое состояние опасений не вызывает, только вот настроение твое не очень меня радует.
Но тот кошмар, что тебе пришлось пережить, остался позади, надо настроить себя и жить дальше. Есть ведь, для кого!
Знаешь, признаюсь тебе, что в моей практике это впервые. Я имею в виду, что после такого…. надругательства, как в твоем случае, беременность сохранять не удавалось… Значит, жить твоему малышу дано долго и счастливо, наперекор всему! –
- Сначала ему родиться надо… - слабо улыбнулась в ответ Катя.
- Родится, обязательно родится, девочка! И в жизни твоей все наладится, я уверена! -
Утром Катя, забрав все выписки и рекомендации, попрощалась и ушла из больницы.
- Бог мой, Катюша! – всплеснула руками Аглая, когда увидела её на пороге квартиры. В этой, очень изменившейся девушке от прежней Кати, казалось ничего не осталось. Исчезла с лица улыбка, а вместе с ней пропали ямочки на щеках.
- Давай, садись-ка, я тебя хоть чаем напою… - суетилась Аглая. – а я к тебе вечером собиралась…. –
- Да я ненадолго, поговорю вот с вами, да вещи свои соберу. Уезжаю я домой, в Алтай, к маме.. –
- Надумала все-таки? Ну, что ж, твое право. Да и тяжко тебе тут сейчас, а дома подлечишься, свои помогут придти в себя. А Алеша-то как –же! Неужели расстаетесь? –
- Наверное, да… Ничего у нас с ним не получается, после того, что было. Во всяком случае, пока, ну, а дальше видно будет. Пока я просто уеду. –
- Так ведь, Катя, а как же ребеночек? Ему ведь отец нужен… -
Оставив без ответа вопрос Аглаи, Катя пошла в их с Алексеем комнату.Она торопилась, чтобы не встретиться с мужем, и не выяснять с ним отношения. Все-таки ей было очень жалко и горько расставаться, но по другому она сейчас не могла.
Собрав свои личные вещи в большой фибровый чемодан, Катя в последний раз осмотрела комнату, где была счастлива и полна надежд. Затем, не оглядываясь, отправилась на выход. У дверей её ждала Аглая: - Погоди, девочка, я тебе помогу, тебе сейчас тяжести таскать нельзя… -
- Спасибо, мне только до остановки, там меня Гриша встретить обещал.
Время обеда еще не наступило, и на остановке было пусто. Пока ждали автобус, две женщины крепко обнялись.
- Давай не будем прощаться навсегда, - заплакала Аглая, и у Кати в глазах стояли слезы. – я очень надеюсь, что все наладится, и мы еще свидимся с тобой. Родная моя, ты мне как дочка стала, да и Леша твой, нам с Петром, как сын… -
- Там всем, передавайте от меня, пусть обид не держат. – Катя уже не сдерживалась и плакала навзрыд. – А я вам напишу, обязательно ! –
- Да за что обижаться то на тебя, Господи! -
Тут подошел автобус, из него выпрыгнул Григорий. Поздоровавшись с Аглаей, он подхватил чемодан и они перешли на другую сторону дороги, потому, что ехать им нужно было в обратном направлении.
Аглая медленно шла домой, и думала, как нелегко придется теперь Алексею, что рухнула его последняя надежда воссоединиться с женой после трагедии.
- Вот сволочь, братец! – не переставала она костерить Владимира. – родному брату по судьбе, как самосвалом переехал! Да, с такой родней врагов не надо! –
Тут она вспомнила: А как же Иван Михайлович? Знает ли он о том, что произошло со всей его семьей, пока он в больнице лежит? Надо у Алексея спросить… -
Вечером, услыхав, что сосед уже дома, она постучалась к нему двери: – Алеша, можно к тебе? –
Едва глянув на его лицо, она поняла, что объяснять ничего не нужно, он все знает.
- Ты был у Кати? – Алексей молча кивнул, и опустил голову.
- Что делать то теперь будешь? Неужели, вот так и расстанетесь? –
- Я не знаю… Пусть едет, пока… а там посмотрим. Только неволить я её не стану. Один раз её уже изнасиловали… -
- Провожать пойдешь? –
- Нет, Катя сказала, ни к чему. Долгие проводы, лишние слезы… -
Через два дня поезд уже уносил Катю в далекие сибирские края. Вернется ли она снова? Сейчас никто не мог знать этого наверняка.
А Алексею в ту ночь уснуть не удалось совсем, до утра проворочался в кровати, ставшей холодной и неуютной, как и вся его теперешняя жизнь.
Шутка ли! Еще две недели назад была у него семья; Любимая жена, отец, мать и брат. И вдруг, почти в одночасье, он остался один. Тут было, над чем подумать!
Мать, хоть он и не чувствовал от неё должной любви, все-таки была в его жизни, и он был благодарен ей за это. Отец был совсем другим, полной противоположностью, и старался восполнять недостаток материнской любви своей.
А Владимир… В эту ночь Алексей твердо решил, что брата у него больше нет. Да, по большому счету, и не было никогда.
Значит, из всей семьи, у него теперь только отец, и он нуждается в его помощи!
- Привет, пап! – Алексей вошел в палату к отцу, когда тому только что сняли капельницу.
- Я только что от врача. Он мне много что интересного о тебе рассказал. Сказал, что идешь на поправку, но, что отсюда он тебя домой не выпустит, восстанавливаться поедешь в профилакторий.
Завтра зайду в заводской профсоюз, надо тебе путевку организовать, - говорил Алексей, поправляя отцу подушку.
- А дома-то как, узнавал? Анна что-то давно не была, -спросил отец.
- Так, я тебе не говорил еще…мать на Украину отправилась, там у Вовки опять что-то стряслось… -
- Ну, ясно, - голос отца был ровным, и тревоги, или удивления по поводу отъезда супруги не выказывал. И раньше так бывало; Анна могла в любой момент подорваться и мчаться к любимому сыночку хоть на край света.
- А Катя еще не вернулась? –
- Да нет еще , не вернулась… - Алексей едва сдержался, чтобы не признаться, что на самом деле, Катя еще только уехала. Отцу еще очень рано было волноваться, и было глупо и опасно раскрывать перед ним все карты.
На следующее утро он первым делом отправился в профсоюзную организацию завода и написал заявление на выделение для отца путевку в профилакторий.
Затем он отправился в отдел кадров и написал заявление на увольнение. Он поговорил с начальником цеха и тот, учитывая его ситуацию, согласился отпустить его сразу, не отрабатывая положенных двух недель.
В последнее время ему было трудно общаться с товарищами по цеху, и даже в столовую ходить перестал, прятал глаза, словно сам совершил преступление.
Конечно, хороших людей всегда больше, чем плохих, чаще его жалели, сочувствовали, но при этом беспардонно лезли в душу, не думая, что ранят еще больше.
Он решил устроиться снова на свое старое рабочее место. В порту всегда была большая текучка кадров, много приезжих, и никто не лез в душу с расспросами.
Его настоящей семьей в то время стали соседи. Аглая по молчаливому уговору, пользуясь ключами от комнаты, поддерживала порядок, готовила еду и оставляла на столе под полотенцем, но чаще они с Петром зазывали его к себе на обед, или ужин, а то и вовсе, чтобы скоротать свободное время.
- Ох, Петя, как жалко мне обоих! – вздыхала Аглая, накрывая на стол. – Ведь только семья народилась, такая пара красивая, такая любовь у них была! Ну, откуда взялся этот супостат, разбил братнину семью вдребезги! –
- Ну, ты уж не преувеличивай! Мало ли чего в жизни не бывает, но ведь, справляются же люди, была бы любовь! А у молодых еще вся жизнь впереди! –
- Петь, я слышала, что гада этого, братца, могут на Украину отправить, да там и судить за оба преступления. –
- Не болтай, жена, мы с тобой в таких вопросах не знатоки, а по мне, так я его в бухте бы утопил! Пускай бы лежал на дне, с камнем на шее, пока его раки бы не объели. Вот и весь мой суд! –
- Даа, Петя! – со смехом вторила ему жена, - хорошо, что ты не судья. –