Зоя получила письмо и почувствовала какую-то тревогу: она чувствовала какую-то недосказанность или напряженность в нем. Вроде бы все как всегда: Петр рассказывал, как работает, как строится поселок, что он скучает, но все-таки Зоя ощущала, что вроде бы он чего-то не договаривает. Особенно ее удивили слова о письме для Николая. Каким секретом хочет поделиться Петр с братом? Зоя сначала стала пробовать догадаться об этом, но вскоре поняла, что это бесполезно. А как сообщить Николаю? Идти к ним домой – Зоя понимала, что это глупо, да и ходить к ним – удовольствие небольшое... Она решила подождать его у дома, когда он будет идти со смены. Только вот в какую смену он работает?
Зоя медленно шла по улице, по которой обычно шахтеры шли с автобусов домой. Когда ее стали обгонять группы мужчин, она остановилась и стала ждать Николая. Увидев его, она окликнула. Тот остановился, потом подошел к Зое. Шедшие вместе с ним шахтеры оглядывались на них, отпуская беззлобные шутки.
- Что-то случилось? – с вопроса начал Николай тревожно.
- Здравствуй, Коля! Петя прислал тебе письмо «до востребования», надо получить.
- А ты не принесла его?
- Нет, Коля, я не могу взять его, его выдают по паспорту. Это же не в моем окошке.
- Я думал, что вы друг другу можете выдавать...
- Нет, - засмеялась Зоя, - не можем. Завтра приходи и получи, хорошо? Видно, какой-то секрет хочет тебе Петя доверить.
Николай пожал плечами:
- Даже не знаю, что это за секрет.
- Ну ладно, Коля, я побежала.
Она повернулась и быстро пошла по улице. Николай невольно залюбовался Зоей. Он отметил ее привлекательность сразу, как только они приехали, но с того времени она, казалось, похорошела. Повезло же Петьке! И красавица, и характер золотой, и сына родила! Он вздохнул и пошел в свою сторону.
Наталья встретила его сдержанно и даже настороженно. Как обычно, в ванной стояло ведро горячей воды, хотя Николай уже не работал в шахте. На столе уже стояла хлебница, солонка, тарелка с зеленым луком, дымился горячий борщ, стояла бутылка с самогоном и рюмка. Николай молча сел за стол, налил рюмку, выпил и принялся за борщ. Ел он всегда с аппетитом, пил не больше двух рюмок: под первое и под второе.
Сегодня Николай ел как-то озабоченно, Наталья заметила это, но спросить не решилась. С некоторых пор она стала бояться, что он может уйти. Она понимала, что Зоя тут ни при чем, и о другой женщине не слышала, а это в небольшом городке распространяется быстро. Но что помешает ему найти другую, если он уйдет от нее? Она уже немного жалела, что написала Петру, но ничего поделать уже было нельзя: дело сделано. Что будет теперь – она не могла и предположить. Поэтому глядя на мужа, она тревожилась: почему он такой задумчивый?
А Николая действительно заботил вопрос: почему Петька решил написать до востребования? Адрес домашний он знал, но почему-то не написал сюда, домой. Ну ничего, завтра ему во вторую смену, значит, успеет зайти на почту. Он еле дождался завтрашнего дня.
На почте он получил конверт, подписанный Петькиным корявым почерком, тут же открыл его. С первых строк его захлестнула злость: вот ведь паршивая баба! Далась ей Зойка! И его приплела к ней! Ну, погоди! Жалко, что на работу надо, а то бы сейчас устроил ей дома! И Петька туда же! Неужели поверил, что он, Николай, позволил бы себе с его женой? Намылить бы ему шею! Он вдруг усмехнулся: «не знаю, что сделаю с тобой, когда приеду»! Это со старшим братом-то так! Хотя, конечно, если б с ним такое, то сам не посмотрел бы, старший или младший. Нужно сразу написать ему, пока он Зое чего-нибудь такого не написал. А Наталья – он поговорит с ней после работы! Так поговорит, что...
...На начало уборки первого урожая съехалось много начальства. Тут были и районные, и областные, и еще какие-то там начальники, и фотографы, и корреспонденты – казалось, что их больше, чем тех, кто этот урожай собирать будет. После речей, призывов, дружных аплодисментов наконец в поля двинулись комбайны. Петр очень волновался, как будто впервые сидел за штурвалом. Его помощник, из студентов, когда-то работавший в колхозе, стоял рядом с ним на специальной площадке. О том, кто на какое поле поедет, распределились еще с вечера. Петру досталось поле в пяти километрах от поселка. Пока доехали, солнце уже поднялось. Петр досадовал: кто ж начинает почти в полдень? Остановив комбайн у кромки поля, Пётр внутренне перекрестился: с Богом!
Новенький комбайн С-4 двинулся по ниве, подминая высокие колосья, оставляя за собой словно подстриженное поле. Помощник, наученный Петром, поглядывал в накопитель, где уже собиралась солома, и следил за бункером, чтобы вовремя его освободить от зерна. На дороге около поля уже стоял грузовик – ГАЗ-51, готовый принять первое зерно целины. Петру очень хотелось, чтобы его зерно стало первым, но он понимал: первым будет зерно с ближних полей. Он смотрел на пшеницу, которая покорно ложилась к его комбайну, и сердце его радовалось. Он на мгновение вспомнил труд в шахте и тут же усмехнулся и потряс головой: разве можно сравнить! Эх, жаль, что здесь нет Зои, он бы рассказал ей, что чувствует сегодня!
Помощник показал, что бункер полный, Петр остановил комбайн, помахал водителю грузовика, и тот подъехал под лоток, из которого в кузов потекло зерно – широким потоком, распространяя пыль и запах, который Петр не спутает никогда ни с каким больше – это запах хлеба, запах страды. На мгновение ему показалось, что он в своих краях, на своем, кубанском поле. Но вокруг было новое поле, впервые отдающее людям плоды их труда.
Водитель разровнял зерно в кузове, махнул Петру и поехал, а комбайн двинулся дальше. Заканчивая очередной круг, Петр попросил помощника дать ему напиться. Тот открыл крышку маленького деревянного бочонка, прикрепленного к комбайну, вытащил кружку, привязанную изнутри к крышке, и они с удовольствием напились. Когда солнце повернулось на запад, Петр остановил комбайн и сказал помощнику, что пора подкрепиться. Они достали выданный утром завернутый в плотную бумагу «тормозок»: хлеб, огурцы, вареные яйца, сало. Это было съедено очень быстро, и комбайн продолжил свой путь.
Возвращались уже затемно, поставили комбайн в ряд уже стоявших у края тока, на котором возвышались бурты пшеницы – новой, первой пшеницы целины!
После ужина мужики сели за длинным столом и стали обсуждать первый день страды. Оказалось, что не все продумано: до дальних полей нужно выезжать затемно, чтобы с восходом начать жатву, что иногда приходится ждать грузовик, чтобы выгрузить зерно, да и после работы еще ехать до десяти километров к поселку.
- Нужно оставлять комбайны в поле, а машиной собирать комбайнеров и везти сюда. И утром на машине развезти их до комбайнов, - предложил комбайнер лет сорока. – А то мы больше будем ездить, чем работать.
- Но бросать машину в степи – это нормально? – возмутился другой. – Утром приедешь, а на нем половины запчастей нету!
- Ага, - подхватил третий, - зайцы поснимали!
- Значит, оборудовать площадку где-то посередине и сгонять туда комбайны. И чтобы сторожа там были, - продолжил еще один.
Петр слушал их и думал, что, конечно, она правы: время в страду дорого, поэтому тратить его на переезды нельзя.
Через неделю косить решили на свал, потому что зерно было сыроватым, и в буртах начинало «гореть». Это было легче и быстрее, поэтому поля изменяли свой облик на другой – свободный от колоса.