Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Жанр авантюрного повествования - предмет, по сути, презренный и особой читательской благодарности точно не стоит. Будучи смешанным с детективным жанром (а "Крымскiя сезоны" - микс именно такого рода), да ещё перенесённый по времени в трогательно-щекотную для всякого русского сердца эпоху Гражданской войны, он, конечно, выигрывает, но - как ни крути - всё же так и останется штукенцией занятной, но не более того. А потому наши "Сезоны" и прозябают в сонно-дремотной недопятничной тени, где, по-видимому, им и место. Приятного прочтения!
КРЫМСКiЯ СЕЗОНЫ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
- Итак, чем могу быть полезен?
Штабс-капитан фон Вальц оказался довольно молод – едва ли немногим старше поручика Стефановича из «Парадиза», так любезно накормившего меня вчера котлетами. Холодный взгляд серо-голубых глаз, тонкая полоска усов и аккуратная – волосок к волоску – прическа делали его похожим, скорее, на светского шаматона из тех, какими их изображали в немом синематографе.
Самым тщательным образом ознакомившись с моими документами, он недоверчиво хмыкнул и, чуть откинувшись, поинтересовался:
- Что же, господин журналист, вы хотели бы от меня узнать? Надеюсь, не планы командования?
- Являясь официальным печатным рупором властей, - бойко начал я, нимало не смущаясь ледяным тоном фон Вальца, - наше издание предполагает более обширную подачу информации о криминальной жизни города. С одной стороны, это позволит – за счет извечного интереса обывателей, стекающихся в большом количестве на сии благословенные берега – увеличить тираж, а с другой – расширить аудиторию читателей, готовых внимать голосу порядка и разума. Я предлагаю, своего рода, товарный обмен: вы нам – горячую жареную информацию, мы – как объективное и самым непосредственным образом заинтересованное в торжестве Белого Дела издание – пропагандируем колеблющихся в нужном направлении, возвращая, таким образом, паршивых овец в лоно государственности, а верных отечеству – еще более укрепляя и наставляя.
- Нарядно! – усмехнулся штабс-капитан, постучав зачем-то карандашом по столу. – Одно я не совсем понял: если мы не находим с вами общего языка – вы что же, прекращаете пропаганду среди колеблющихся?
- Разумеется, нет, штабс-капитан, - дерзко возразил я, опустив слово «господин» и поставив этим себя на одну доску с ним. – Но привлечение дополнительной аудитории фактически гарантирует вам и привлечение новой паствы. Насколько я понимаю, местное подполье не дремлет, отчаянно борясь за привлечение сочувствующих. Вот, полюбуйтесь, что я сорвал на стене одного дома – кстати, неподалеку от комендатуры! – и протянул ему листовку.
- Да, знакомо, - равнодушно пробежав по ней глазами, отозвался фон Вальц. – Ну, что ж, вы умеете быть убедительным, господин Максимов. Попробуйте зайти через пару дней – я подготовлю кое-какой материальчик. А что касается прямой уголовщины – то рекомендую вам зайти на гауптвахту и обратиться к дежурному офицеру. У нас там что-то вроде съезжей – думаю, парочку историй выкачать сумеете!
Вполне удовлетворенный, я направился было к выходу, но был остановлен его негромким вкрадчивым голосом:
- Господин Максимов! Если вас не затруднит – оставьте адресочек… Сами понимаете – человек вы здесь новый, а должность моя, между тем, обязывает…
Уже через несколько часов я, раздевшись по пояс и с наслаждением подставив влажное тело под приятный ветерок, набрасывал первую свою заметку для «Голоса Юга России». Сведения, полученные мною в беседе со скучающим дежурным офицером, были незначительны, скудны, но, при желании, необходимое количество строк из них выжать было можно. В духоте гауптвахты томились конокрад-татарин, фальшивомонетчик Генделев и бывший чиновник-таможенник, из ревности попытавшийся зарезать собственную жену. Побеседовав с каждым из них, я в лучших традициях бульварной прессы живописал трагедию последнего, оставив на сладкое содержание разговора с Генделевым: отчаявшись, он попросил меня передать некоторую записку, взяв с меня честное слово, что попадет она только к адресату. Мой козырный интерес здесь заключался в том, что человеком, которому записка предназначалась, был некто Фима Королек - по-видимому, лидер здешнего преступного сообщества.
- Только, умоляю вас – лично ему в руки! – пришепетывая от волнения, умолял Генделев. – Он что-нибудь придумает! Мне уже сказали, что по законам военного времени меня, вероятнее всего, расстреляют! Я не хочу умирать, поймите!
Пообещав ему наведаться к Фиме как можно скорее, я понимал, что рискую сам, но перспектива пообщаться с главарем маргиналов была для меня слишком заманчива: удачный исход встречи с ним сулил мне и удачную карьеру на посту уголовного хроникера. Еще раз пробежав глазами готовую заметку, я ухмыльнулся собственному падению – мог ли я еще три года назад подумать, что буду заниматься подобной ерундой! – и, одевшись, направился по указанному мне Генделевым адресу.
Район города, в котором обитал Королек с подельниками, назывался «Горушка» и находился на его восточной оконечности. Юмор же названия заключался в том, что «Горушка» как бы приклеилась своими лачугами к весьма отвесной, но все же возможной для подъема в случае экстренной необходимости, скале. Полагаю, что в случае облавы местные разбойнички немедленно испарялись по ней своими, известными только им, тропами наверх, в очередной раз оставляя жандармов с носом – отсюда, наверное, и такая ирония в названии местечка. Едва только попав сюда, я почувствовал разницу: здесь не было ни прежних щеголей-штатских, ни офицеров, ни англичан с французами, ни, тем более, дам, отсутствовали даже портовые грузчики. Мне и ранее доводилось бывать в Петербурге в подобных местах – в притонах Лиговки, например, но то, что я увидел на «Горушке», было более колоритным и живописным. Маленькие деревянные хибары, лепившиеся одна к другой, составляли единую систему непонятно как соединявшихся между собою дворов – неразрешимый ребус для непосвященных! Редкие фигуры, мелькавшие то тут, то там, двигались юрко и почти неуловимо для глаза – как ящерицы в камнях. Не спеша продвигаясь вперед, я несколько раз краем глаза улавливал какие-то тени за своей спиной, но, когда оборачивался – никого не видел.
Никаких обозначений, разумеется, на домах не было, и даже обладая конкретным адресом, я вскоре сообразил, что без посторонней помощи едва ли попаду куда надо. Все еще сохраняя внешнее спокойствие, я засвистел сквозь зубы и закурил, решив, что если просто буду стоять на месте, то, верно, так скорее дождусь разведчика. Так оно и получилось: через пару минут от серого забора отделилось чье-то темное от загара, одетое в лохмотья тело, и, приблизившись ко мне на десять шагов, спросило:
- Эй, господин, ай потеряли чего?
- Может, и потерял, - нагло выплюнув окурок, сказал я. – Да ты подойди, раз спросил, не бойся – я не кусаюсь.
- А чего мне бояться, - осклабилась, сверкнув белыми зубами, фигура, вразвалочку приближаясь ко мне. – Это тебе, господин, надо бояться, а я тут дома…
- Дело у меня к Корольку, - вполголоса, стараясь спокойнее глядеть в насмешливые глаза оборванца, перебил я его. - Сказывали мне, в «Забаве» он нынче – проведи!
- К Корольку? – издеваясь, пропел тот. – Это кто ж такой будет? Что-то ты, господин, путаешь…
- Слушай, дружище, - я сделал было шаг к нему, но он неуловимо-быстрым движением переместился назад, по-прежнему держа меня на почтительном расстоянии. – Путаю я или нет – это мое дело, а твое – отвести меня в «Забаву». Если я и правда что-то напутал, Фима разберется без тебя. Или ты думаешь, что я ради развлечения сюда пришел?
- Экий ты смелый, - немного поразмыслив, вновь улыбнулся оборванец. – Ну, будь по-твоему, смотри потом – не пожалей… Иди за мной, да на расстоянии – не люблю, когда в спину дышат!
Прошли мы совсем немного – правда, такими закоулками, куда мне ни за что не пришла бы в голову мысль сворачивать. «Забава» оказалась двухэтажным деревянным строением со множеством пристроек – наверное, из такого в случае облавы довольно легко было уйти, если знать все ходы-выходы. Оставив меня на крыльце в компании огромного цепного пса, всего в пяти саженях надрывавшегося от желания немедленно растерзать незваного гостя, мой провожатый скрылся в дверях, презрительно цыкнув зубом напоследок. «Интересно!» - подумал я почему-то. – «Если бы Софья Антоновна видела меня сейчас – была бы оценена по достоинству моя отчаянность во имя выполнения служебных обязанностей?» Не знаю, зачем я ее вспомнил, очевидно, потому, что она была самым ярким впечатлением за прошедшие несколько недель. Признаться откровенно, последняя связь с женщиной у меня произошла пару месяцев назад в Екатеринодаре: была она проституткой, но, судя по манере изъясняться, из «бывших». Я не спрашивал, как ее зовут, она – тем более, и само соитие выглядело достаточно отвратительно – пыхтя на ней, я вообразил себя грязным кобельком, встретившим на своем пути такую же, как и он сам, бездомную и голодную сучку, и походя, по привычке, спарившимся с ней… Когда все уже закончилось, она попросила у меня папиросу, неумело затягиваясь, закурила и, молвив только «Отвернись», встала одеваться...
- Ты, что ли, к Фиме? – прервал мои воспоминания низкий угрожающий голос. Из дверей, еле помещаясь в проеме, на меня смотрел угрюмый гигант со сплющенным носом. – Проходи, только – без шуточек…
Шутить с ним мне совсем не хотелось, поэтому я честно отдал ему свой револьвер, взятый, скорее, для солидности – гигант, как игрушку, покрутил его в ручищах и, не говоря ни слова, сунул за пазуху, кивнув – мол, иди за мной!
Внутри было сильно накурено, темно и остро пахло самогоном. Судя по неверному свету нескольких керосинок, за столами сидело человек десять – и все с настороженным любопытством глядели в мою сторону. Внимательно смотря под ноги, чтобы не поскользнуться на липком, давно не мытом полу с осколками битой посуды и даже ошметками чего-то вроде кислой капусты, я послушно следовал за гигантом до отдельной комнаты, где меня уже ожидали двое: коренастый длинноносый молодец лет сорока в распахнутой на груди исподней рубахе и бритоголовый татарин с острым как клинок кинжала взглядом черных глаз.
- Кто таков будешь? – вкрадчиво поинтересовался длинноносый.
- Кто я – не так уж и важно, важно – с чем я, - я решил дерзить до конца. По имевшемуся у меня опыту, я знал, что с этой публикой главное – поставить себя, интеллигентские замашки и занудство здесь не проходят, сомнут сразу – хоть бы ради забавы!
- Нет, голубочек, так не пойдет, - вздохнул длинноносый. – Ты – знаешь, к кому пришел, я – не знаю… Нехорошо это. Так разговору не получится.
- Ты прав. Присесть можно?
- Что ж – присядь… пока…, - согласился Фима, указывая на колченогий табурет поодаль от стола. Я присел, не торопясь, прикурил, сопровождаемый оценивающими взглядами хозяев комнаты, и, с удовольствием выпустив в низкий потолок толстую струю дыма, продолжил:
- Зовут меня – Всеволод Максимов, я – журналист, работаю у Банеева в газете, специализируюсь на уголовной хронике, так что, в некотором роде, мы щиплем ягоды с одной поляны.
- Та-ак, щелкопер, стало быть…, - без всякого выражения прокомментировал Фима, с лету припечатывая меня кличкой, а по-блатному – погонялом. Ну, что ж, Щелкопер – так Щелкопер!
- Сегодня я был на гауптвахте – беседовал с задержанными. Вот эту записку тебе просил передать один твой знакомый – с условием, что ее больше никто не увидит. Ее никто не увидел. Передаю.
Татарин перехватил записку первым, смешно шевеля губами, попытался прочитать, но, ничего не разобрав, пожал плечами и отдал Фиме. Тот небрежно пробежал по крупным неровным строчкам и, отложив записку в сторону, пристально посмотрел на меня:
- Передал. Что дальше?
- Дальше – поговорить хотел, - взгляд у Королька был неприятный: вроде как безразличный, но с плохо скрываемой угрозой, говорит ласково, а того и гляди – резанет по горлу…
- Хотел – говори, пока слушаю!
- Я – человек здесь новый, - начал я, сам замечая, как немного волнуюсь. – К властям я, в принципе, лоялен, но от их проблем держусь в сторонке. Вся эта война – не по мне, мое оружие – карандаш и блокнот. Понимаю, что верить мне ты не обязан – и это разумно! Сейчас, насколько я понял, с блатными – что у красных, что у белых – разговор короткий: попался – сразу к стенке, так что доверие надо сперва заслужить. Есть предложение: ко мне - по роду деятельности - будет приходить разная информацией, не исключаю, что кое-что могло бы быть интересно и тебе. Я – профессионал, привык работать четко и без ошибок. Ты – тоже профессионал. Мы могли бы быть полезны друг другу.
- Допустим, - сжав губы в узкую полоску, кивнул на записку Фима. – Я пока так говорю – для ясности. Брешешь ты складно, да только я из-за одной малявы этой верить тебе не стану. Так вот, допустим, я согласился – и что ты за это хочешь, Щелкопер?
- Деньги и марафет! – твердо сказал я. – Первое – потому что я сейчас – нищий. Второе – потому что достать его здесь можешь только ты. Больше мне обратиться не к кому.
При этих словах Королек и татарин переглянулись. Думаю, что именно слово «марафет» сыграло решающую роль в том, что Фима решил поверить мне: нуждой в деньгах удивить его было бы трудно, а вот, придя к нему за кокаином, я сразу как бы дистанцировался от презираемого им и враждебного мира, что уже обозначало меня как фигуру, которую можно использовать – до поры до времени! Здесь важно почувствовать – когда именно это время истечет, иначе – заточка в бок и бесславный конец, верить до конца такому волку как Фима – нельзя, загрызет.
- Генделев раскололся? – помолчав, наконец, спросил он.
- По-моему, нет, - убежденно ответил я. – Он боится расстрела и ждет, что ты вытянешь его. Думаю, организовать налет на гауптвахту – плевое дело! Двое караульных и дежурный офицер – вся охрана. Ночью наверняка и стрелять не придется.
- Без тебя разберусь, Щелкопер, - с угрозой произнес Королек. – Я подумаю. Но смотри: ежели что – сам на лоскуты тебя порежу. Мне без разницы – что белые, что красные… Они приходят, пошумят и отчаливают, а моя власть здесь – навсегда! Если ты со мной вздумал поиграться – найду на дне морском. Где остановился?..
«Странно!» - подумал я, выходя в сопровождении давешнего оборванца на свет божий. – «Я в городе всего второй день, а уже четвертый человек интересуется моим адресом. Будет забавно, если они все одновременно заявятся ко мне на чашку чаю!» Я даже представил себе это чаепитие в обществе чистенького поручика Стефановича, ледяного штабс-капитана фон Вальца, Фимы и растерявшегося от страха Ванечки Репнина – было бы презанятное зрелище! Однако, кажется, мое дело выгорело: теперь осталось только очень хорошо потрудиться – и жизнь, возможно, окажется не такой уж и скверной, какой она казалась мне последние полтора года!
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие заседания клоба "Недопятница", а также много ещё чего - в постоянно актуализирующемся каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу
"Младший брат" "Русскаго Резонера" в ЖЖ - "РУССКiЙ ДИВАНЪ" нуждается в вашем внимании