Одной из особенностей несения службы на Олимпиаде-80 было массовое насыщение подразделений внутренних войск портативными радиостанциями.
Неожиданно получив в свои руки невиданные ранее возможности связи (о мобильных телефонах тогда и не мечтали) некоторые бойцы ощутили эйфорию радости дистанционного общения, и от открывшихся искушений устояли не все.
Ночь длинная, скучно, поэтому радиообмен в духе "мода - морда, я кирпич, иду на сближение", дополненный ненормативной лексикой некоторое время в начале службы звучал в эфире голосами отдельных военнослужащих.
Но они не подозревали всего объема рисков и служба радио контроля быстро вернула всех к реальности.
Через неделю после начала службы наш замечательный командир, легендарный человек. генерал-майор Александр Николаевич Рожкин получил из КГБ СССР представление с распечаткой цветастых диалогов и его решение было однозначным. Провинившихся немедленно построили перед строем, сняли со службы и отправили к местам постоянной дислокации. На этом долгожданная Олимпиада для них печально закончилась.
Их трагедии и заплаканные лица глубоко запали в душу оставшимся...
В день закрытия Олимпиады объем службы для второй сводной дивизии охраны олимпийских объектов был огромным: пришлось за три часа выпустить из Олимпийской деревни и отправить в Лужники около восьми тысяч спортсменов и тренеров, а после завершения церемонии закрытия игр и полета легендарного Олимпийского Мишки - впустить всех обратно на территорию деревни.
Затем спортсмены и все им многочисленно сопутствующие дружно отправились на торжественный и весьма достойный банкет. Он проходил на территории Олимпийской деревни в здании, где ныне расположены магазины и различные торговые площадки.
Понимая, что он наверняка затянется до позднего утра, мы собрались в штабе охраны Олимпийской деревни, расположенном в школе номер 21 для определения порядка дальнейшей службы.
Сейчас у нее другой номер и нынешние школьники даже не подозревают, что там, где теперь расположены их раздевалки, некогда стояли огромные пульты управления, мигали многочисленные датчики, работали различные системы связи, ходили бойцы спецназа и именно отсюда управлялась многотысячная система безопасности олимпийского веселья.
И вдруг в темноте последней олимпийской ночи сработала рация:
- "Первый! Я сто девятый! Там - ЭТО!!!"
- "Сто девятый! Я первый! Что это это?"
- "Первый! Я сто девятый! Там - это!"
- "Сто девятый! Я первый. Доложите обстановку!"
- "Первый! Я сто девятый! Там - это!!!".
Рация работает прекрасно. Слышно при этом как тяжело и нервно дышит "сто девятый".
Судя по позывному, "сто девятый" - это боец охраны внутреннего периметра Олимпийской деревни.
Расположенные через пятьдесят метров друг от друга они несли службу в форме, но без оружия, в отличие от автоматчиков с постов охраны внешнего периметра.
Что вообще могло произойти на внутреннем периметре Олимпийской деревни в эту ночь?
Тем более: что могло ТАК напугать видавшего виды бойца внутренних войск?
НЛО? Монстр?
Тревога и напряжение нарастали с каждой секундой!!!
Командир роты спецназа уже держал в руках рацию и был готов немедленно дать команду на начало выдвижения своих богатырей.
Я чуть не нажал кнопку тревоги для подчиненных мне водителей автобусов, перевозивших этот самый спецназ.
Но "первым" и самым находчивым в том день был майор Леонид Истомин, в "миру" преподаватель политической экономии Новосибирского высшего военного командного училища внутренних войск МВД СССР.
Кандидат экономических наук всегда найдет решение проблемы:
- "Сто девятый! Я первый! Спокойно! Опишите конкретно! Что видите?"
"Первый! Я сто девятый! ОН НА НЕЙ ЛЕЖИТ!" - только и смог выговорить часовой.
Ух, выдохнули все мы.
- "Я первый! Понял. Жди, выезжаю!"
Позже выяснилось, что покинув место проведения гостеприимного и щедрого олимпийского банкета парочка зарубежных олимпийцев, завершив свои спортивные подвиги, поспешила уединиться за произраставшим у забора невысоким, недавно посаженным кустарником, скрывавшим их от места его проведения.
Но они не учли того фактора, что в результате оказались вблизи и фактически на уровне глаз потрясенного часового, незаметно несущего службу на внутреннем периметре Олимпийской деревни.
Для советского человека такое поведение иностранных гостей было более чем неожиданным.
В сложившейся ситуации нормальных слов и терминов, что бы конкретно доложить увиденное, он найти не смог.
А произнести столь хорошо знакомые и распространенные в русском языке термины ему не позволял печальный пример разговорчивых предшественников.
Великий и могучий оказался бессильным.
Анализируя потом данное происшествие мы долго смеялись и пытались найти в качестве вариантов приемлемые для радио контроля фразы.
Оказалось, что это действительно не так просто.
