В начале 1993 года мы отправились в Европу, снова играя на разогреве у "Alice in Chains". В свои двадцать с небольшим мы оставались бандой неконтролируемых хулиганов, которые бесчинствовали по всему миру, наслаждаясь успехом концертов и обожанием публики. После многих лет на сцене я впервые пел песни, которые мне самому нравились, для большой аудитории, и я старался каждый вечер выложиться по максимуму. Был ли это рок-хит в быстром темпе на самом верху моего диапазона или более тихая, но сложная композиция, я, наконец, чувствовал себя настоящим рок-певцом, исполнявшим песни, в создании которых я принимал участие, поющим тексты, которые я написал и которые имели значение лично для меня. Тот факт, что это был тур в поддержку замечательной группы, члены которой были моими друзьями, чью музыку я любил и чья аудитория с энтузиазмом принимала и наши песни, делал меня еще более счастливым. Этот тур с ребятами из "Alice in Chains", такими же безбашенными, как я сам, был незабываемым временем.
После концерта в Цюрихе у нас было несколько дней, чтобы добраться до Хельсинки. Не помню, где именно, но мы сели на паром. Поездка в Финляндию заняла больше суток. Паром был огромный, с несколькими крупными казино, танцполом, кучей баров, даже зрительным залом с сиденьями, поднимавшимися назад от сцены до потолка, прямо как в рок-клубе. Его использовали для съемок популярного телевизионного игрового шоу в прямом эфире. В какой стране его показывали, я понятия не имел.
Своей отдельной каюты, где можно было бы расслабиться, у меня не было, и, несколько часов промаявшись от скуки, я начал пить. Я пил в барах, на дискотеке, в казино, вообще везде, где только можно. Я даже посмотрел часть игрового ТВ-шоу, которое снимали перед толпой зрителей, составленной по большей части из шумных, пьяных идиотов. Многие пассажиры катались взад и вперед на пароме только для того, чтобы нажраться и устроить хаос. Они покупали билеты туда и обратно, всю дорогу бухали, а потом садились на обратный рейс, чтобы все повторить заново.
Не знаю, сколько времени прошло, когда я внезапно пришел в себя в крошечной, незнакомой комнате под пронзительный визг сигнализации, доносящийся из динамика, спрятанного где-то рядом со мной. Затем из того же динамика донеслось сообщение сначала на одном неизвестном языке, затем на другом и, наконец, на английском.
“Тревога! Если вы все еще находитесь на пароме, немедленно покиньте его. Это последнее предупреждение!”
Я встал, голова, как колокол, звенела от жуткого похмелья. Я бродил по лабиринту коридоров, пока не наткнулся на члена команды в форме, который показал мне, где выход, и сказал: “Давай быстрее!”
Я сошел с парома в ослепительный солнечный весенний день и увидел мою группу и остальную команду, стоявших неподалеку. Когда я медленно подошел к парням, я понял, что они совсем не рады были меня видеть, видимо, разозлившись из-за того, что им пришлось меня ждать.
“Мы тут уже два часа торчим из-за тебя, скотина”, - сказал наш тур-менеджер.
“А что, разбудить меня трудно было?” - спросил я.
“Прошлой ночью нам пришлось спрятать тебя в каюте, а потом мы не могли вспомнить, в какой. Корабельная полиция пыталась поймать тебя и посадить в изолятор.”
"Какая еще корабельная полиция? В изолятор посадить? Да вы гоните!" - спросил я в замешательстве. - "Это за что еще? Что я натворил?"
Я приготовился услышать неприятную правду.
“Ты врезал пару раз каким-то чувакам на танцполе”.
Я ушам поверить не мог. Я никогда не танцевал и вообще не помнил никаких танцполов, драк или чего-то подобного.
“Да, чувак, мы тебя спрятали как раз вовремя. У них на пароме реально была полиция, и они тебя везде искали. Если бы тебя сейчас поймали, ты бы сел в тюрьму тут, в Финляндии".
Радуясь, что избежал позорного ареста за избиение посетителей танцпола, я только надеялся, что никто из "Alice in Chains" об этом не узнал, а то издевкам не было бы конца.
В тот вечер мы играли в небольшом клубе под названием "Тавастия" в Хельсинки, а после концерта я прошелся по переполненному бару в поисках женского общества. Я заметил симпатичную черноволосую девушку, одетую в чулки в сеточку и короткие шорты, и направился к ней. После того, как "Alice in Chains" закончили свое выступление и народ повалил к выходу, моя новая подруга сказала мне, что ей надо успеть на последний трамвай.
“Не парься, останешься у меня в отеле”.
Она засомневалась, но я постарался быть убедительным.
“Подожди немного, я еще не знаю, где мы остановились. Сейчас выясню”.
“Лучше бы тебе поторопиться - я только что упустила последний трамвай до дома!” - сказала она, внезапно забеспокоившись.
“Не волнуйся, детка, сейчас все будет!”
Я вернулся в клуб и нашел нашего тур-менеджера.
“Где наш отель? Дай-ка мой ключ".
Он посмотрел на меня, как на идиота.
“Отель? Ты что, тупой? Мы через пять минут выезжаем в аэропорт”.
“Твою же мать! Может, я на следующем рейсе полечу? Там такая телка ждет!”
“Ни фига подобного, чувак, ты летишь с нами. Пошли".
Мы сели в микроавтобус, и моим последним воспоминанием о Хельсинки была девушка, стоящая на теперь уже темной и пустой улице и кричащая: “Ах ты, мудила! Я как теперь домой поеду?!” Я попросил у менеджера местных денег, чтобы дать ей на такси, но у него ничего не было. Мы уехали, а она все еще стояла на улице, проклиная меня, пока мы не повернули за угол и она не скрылась из виду.
На концерте в Осло пару дней спустя Лэйн увидел какого-то здорового мужика, который пробивался сквозь толпу, бесцеремонно расшвыривая девчонок, чтобы попасть к сцене. Добравшись до сцены и помяв по дороге несколько человек, он начал что-то кричать Лэйну по-норвежски. Я наблюдал из-за кулис, как Лэйн остановил выступление и через микрофон пригласил мужика на сцену, чтобы он мог поделиться своей очень важной новостью со всеми зрителями. Лэйн протянул руку и вытащил этого мудака из толпы на сцену. Выйдя на сцену, этот клоун поднял руки и начал изображать Мухаммеда Али на ринге. Я насторожился на случай, если начнется драка и Лэйну понадобится моя помощь. Когда этот здоровенный придурок повернулся к Лэйну, тот так мощно пробил ему прямым справа, что урод улетел со сцены назад в толпу. Лэйн Стейли победил нокаутом. Помощь ему не понадобилась.
Зрители были в восторге. Парни из охраны подняли шатающегося, с окровавленным лицом, бывшего "крутого парня" с пола и вывели его из заведения.
Однако на следующий день полиция Осло заявилась в отель и отвезла Лэйна в участок, где его арестовали, отобрали паспорт и предъявили обвинение в нападении. Кеван Уилкинс, тихий, незаметный, но жесткий британский тур-менеджер "Alice in Chains", отправился в участок, чтобы разрулить ситуацию. Уилкинс вырос в неблагополучном районе Бирмингема. Кто-то нам рассказывал, что в молодости он был хорошим боксером-любителем, и в это было легко поверить. Он начал свою карьеру в музыкальной индустрии, работая телохранителем у Марка Алмонда. С этим парнем шутки были плохи. Лэйна допрашивали в течение нескольких часов, но Кеван все же смог добиться, чтобы его отпустили и отдали паспорт. Турне продолжилось.
После европейских гастролей весной 93-го мы отправились в наш собственный тур по Штатам. Это был, наверное, всего лишь третий тур, который мы сыграли после наших провальных первых гастролей для "Epic". За это время мы отыграли немало концертов на разогреве у других групп и один запоминающийся короткий тур с группой Дина Уорхэма "Luna". Дин был вокалистом "Galaxie 500", группы, которая и вдохновила меня на сольное творчество.
Во время концерта где-то в Окленде я крутил микрофон за шнур а-ля Роджер Долтри из группы "The Who", когда он оборвался и пролетел через всю сцену туда, где стоял Стэнли Демески, барабанщик "Luna", немного постарше нас и на вид неуклюжий, бывший участник прекрасной группы из Нью-Джерси "Feelies". Он поймал микрофон прямо в воздухе небрежным движением руки, которое бы сделало честь самому Вилли Мэйсу. За такой прием мяча его можно было сразу ввести в зал славы высшей бейсбольной лиги. Как только у меня в руках снова оказался работающий микрофон, я воспользовался моментом, чтобы отметить его достижение, свидетелями которого были многие зрители. Аплодисменты были оглушительными.
Теперь у нас на разогреве выступали трио "Pond" из Портленда, штат Орегон, и группа из Иллинойса под названием "The Poster Children". Наши новые менеджеры, Питер Менш и Клифф Бернштейн из продюсерской компании "Q Prime", приехали из Нью-Йорка на наш концерт в Филадельфии, чтобы после него провести с нами короткую деловую встречу.
В тот вечер мы сыграли особенно удачно. После двух выходов "на бис" я, весь взмокший, поднялся в свою гримерку. Когда я вошел, то увидел барабанщика "Pond" Дэйва, лежавшего на полу, с головой, свисавшей с края стула. Кожа у него была совершенно серая, глава закатились. Очевидный передоз, а может, он уже был мертв.
Моим первым чувством была бессильная ярость из-за того, что он сделал это в моем личном пространстве. Я привычно обернулся в поисках Хикса, который мог бы прийти на помощь, но тут же понял, что он внизу упаковывает барабанную установку. Тогда я начал пытаться вернуть Дэйва к жизни. Я выплеснул на него целый поддон воды со льдом для охлаждения пива. Никакой реакции, он даже не дернулся. Я ударил его со всей силы по лицу. Ничего. Я совал лед ему в штаны, звал по имени, тряс за плечи и, наконец, поднял его тяжелое, безжизненное тело и потащил его по комнате. Тут еще в гримерку зашел Чарли, слегка занудный гитарист из "Pond", и начал паниковать. Ситуация достигла критической точки.
“Че смотришь, в скорую звони!” - заорал я на него.
Я продолжал таскать безжизненное, тяжелое, как камень, тело Дэйва по комнате, крича, чтобы он очнулся. Я знал, что Клифф и Питер могут войти в любую минуту, и это будет концом нашего сотрудничества. Через открытое окно я вдалеке услышал вой сирены. Это был конец моей карьеры и жизни этого парня.
Тут я увидел, как у Дэйва дернулся глаз. Я вылил ему на голову еще один поддон ледяной воды и услышал, как Менш постучал в дверь и спросил: “Марк? У вас там все в порядке?” В этот момент Дэйв наконец приоткрыл глаза. Я сказал его товарищам по группе, чтобы они вытащили его из комнаты через боковую дверь. Они как раз выводили его из здания, когда приехала скорая помощь. Все утверждали, что никто не звонил, типа это был какой-то ложный вызов. Мы сыграли еще несколько концертов, и я, наконец, сел в самолет, чтобы отправиться домой, одуревший и совершенно вымотанный.
