Изучая родословную рода Щ-вых, довелось изучить в архивах распросные речи арестованных молокан и многие другие документы. В итоге мы с моим заказчиком узнали не только детальные подробности из жизни его предков, но и установили даже круг общения его пращуров. И даже те беседы, которые они вели и идеи, которые они живо обсуждали.
Ключевыми фигурами, круто изменившими жизнь предков моего заказчика, стали два человека. Одним из них был Илларион Побирохин, а вторым – его зять Семён Уклеин. Оба жили в екатерининскую эпоху.
Зарождение учения
С середины XVIII века Тамбовщина стала одним из центров религиозных движений духоборов и молокан. Эти учения имели общее происхождение и изначально имели в своей основе одно вероучение. Сами себя они называли «духовные христиане».
Это религиозное движение зародилось, как считается, в первой половине XVIII столетия в южной России. Одним из его основателей был грамотный, начитанный казак Екатеринославской губернии Силуан Колесников, знакомый с произведениями западных мыслителей, в том числе, по всей видимости, протестантского толка. Позднее это учение перешло в Тамбовскую губернию, где несколько трансформировалось.
Наиболее видным идеологом этого учения на Тамбовщине стал Илларион Побирохин, житель села Горелое Тамбовской губернии. Побирохин был «человек богатый, оптовый торговец шерстию, на широкую руку вёл торговые обороты в уездах соседних губерний, следовательно, человек бывалый, много видевший и слышавший. Он, как и до сих пор ещё сохранилась о нём память в Тамбовской губернии, был человек низенького роста, характера увлекающегося, обладал даром слова и силою убеждения. Среди народа он известен был как большой начётник, любивший рассуждать преимущественно о делах веры. Раз, возвратившись из своих торговых поездок, он, вместе с деньгами привёз и новые религиозные понятия духоборческие».
Духоборство возникло как движение антицерковной направленности. В первую очередь, оно отвергало внешнюю обрядность церкви. И хотя истоки движения, по всей видимости, шли от контактов Иллариона Побирохина с Силуаном Колесниковым или его последователями, но причиной его успеха явилась та неустойчивая религиозная ситуация, которая сложилась на окраинах Российской империи в первой половине XVIII века.
Действительно, духоборчество получило широкое распространение в южных областях страны. И произошло это не случайно. На окраины традиционно ссылали еретиков и вольнодумцев. Туда же, по большей части, бежали наиболее непримиримые старообрядцы.
Гонимое властями старообрядчество, разделившееся на несколько течений («толков» или «согласий»), включало в себя и движение «беспоповцев», которые выбирали своих наставников не из числа духовенства, а из числа мирян. Беспоповцы вели активную религиозную пропаганду и создавали свои подпольные общины. Брожения в умах, преследование «раскольников» со стороны властей создавало им репутацию гонимых за правду. Неизбежно в народном восприятии вокруг них возник ореол мученичества, столь понятный и близкий душе простого русского человека. Одновременно среди части населения возникло и укоренилось представление о том, что духовная жизнь может существовать и вне официальной церкви. Но этом основании зародилось множество религиозных движений и сект, в том числе духоборчество.
Постепенно учение духоборов развивалось и, в отличие от тех же беспоповцев, вслед за отрицанием церковной иерархии пошло дальше – стало отвергать не только обрядовую сторону, но и многие догматические (то есть канонически незыблемые) христианские постулаты. По сути, движение переродилось в протестантизм. Только этот русский протестантизм, в отличие от протестантизма европейского, выступил в оппозиции не к католичеству, а к государственной религии Российской империи – православию. Из-за этого община последователей учения стала подвергаться гонениям со стороны властей и церкви.
Православная церковь начиная с эпохи Петра I прочно слилась с государственным аппаратом. И если в старину некоторые патриархи и митрополиты ещё чувствовали свою независимость и могли порой даже спорить с государями, то отныне Священный Синод, созданный по инициативе Петра, стал своего рода «министерством по духовным делам». Состоялось полное и неприкрытое слияние церкви и государства. Религия стала элементом государственной идеологии. Церковь возносила молитвы за царя, царскую семью и царское воинство. А если какой-либо человек отдалялся от церкви и уклонялся в ересь, то он автоматически рассматривался как оппозиционер, который не желает повиноваться власти и потому как минимум крайне подозрителен, а как максимум – государственный изменник и преступник.
Такая же участь ждала и Иллариона Побирохина. В 1763 году он был арестован и отослан в Тамбовскую Консисторию. Было заведено дело «о нехождении ими в церковь и уклонении от исполнения христианских обязанностей». Он стал первым, осуждённым в Российской империи за так называемое «духовное сектантство».
Несмотря на неоднократные аресты и гонения, Илларион долгое время оставался лидером духоборов. Он учил, что «спасение идёт не по книге, а по духу и от духа; что хранится оно не в Библии, а в «книге животной»; что Божественная Троица нераздельна и что Христос есть не что иное, как божественный разум, переселяющийся из одних избранных в других; толковал о переселении души человеческой в зверя или животное; не признавал брака по обряду и родства по крови; наконец, торжественно объявил, что в нём пребывает душа Иисуса Христа и что он поэтому есть «истинный сын Божий», которому только и приличествует поклонение на земле. От своих последователей Побирохин требовал безусловного подчинения. Из их числа он избрал двенадцать «апостолов», для распространения своего учения, которых назвал также «архангелами», и столько же «смертоносных ангелов», для преследования «изменников веры».
Народ, увлечённый учением Побирохина, называл его «пророком» и «кормильцем», питающим духовной пищей. Впрочем, со временем Побирохин сделался слишком самоуверенным и гордым, так что о нём некоторые говорили: «старик задурил».
Тем временем, учение духоборов развивалось. Члены общины отвергали почитание икон и мощей, отрицали церковные таинства и посредническую роль священника в богослужебном обряде — их ритуальная практика предполагала поклонение человеку как живой иконе. Учение о божественном начале в человеке выразилось в почитании руководителей как «христов» и «богородиц», а восприятие себя «избранным народом» поддерживалась примерами мученичества – именно так членами общины воспринималось преследование их лидеров.
Вместе с проповедью, Побирохин также писал «пророчества». В частности, он говорил о распаде страны в её тогдашнем виде. Такого, разумеется, не стерпело бы ни одно государство в мире. Через некоторое время Илларион был сослан (вместе с некоторыми «архангелами» и «ангелами») в Сибирь на поселение.
Со временем место лидера духоборов занял его сын Савелий, в своё время отданный в солдаты за духоборчество. Неожиданно он явился в Тамбовскую губернию из петербургской гвардии и поселился в селе Сысоеве Моршанского уезда под именем Савелия Капустина.
Село Сысоево издавна, ещё с 1750-х годов, являлось одним из центров духоборчества и, таким образом, представляло собой удобное место для поселения нового лидера общины.
Известно, что Савелий родился в 1743 году. Когда он вернулся из армии, ему было около 30 лет. Ходили упорные слухи, что он – беглый солдат, втайне от армейского начальства бежавший из войск. Якобы, чтобы беспрепятственно проживать в Тамбовской губернии он принял другую фамилию. Для этого, вероятно, он запасся «видом об отставке» со званием отставного капрала Капустина. Впрочем, проверить сейчас эту версию не представляется возможным. В ту эпоху фамилии у простолюдинов были вариативны, изменчивы и порой, в зависимости от обстоятельств, могли меняться в разных поколениях одной и той же семьи.
О Савелии Капустине известно, что его отличал необыкновенный ум, красноречие и замечательная память. Так что он, — по свидетельству духоборов, — знал наизусть всю Библию и помнил всё, что бы и где бы ни прочёл.
Некоторое время важной фигурой в общине являлся также зять Побирохина, Семён Уклеин, ставший впоследствии основателем отдельной молоканской общины.
Почему Тамбовщина?
В течение всего XVIII века в Тамбовской губернии шло заметное брожение умов. И если духоборская секта имела своим духовным центром села Горелое, а затем Сысоево, то рядом находился ещё один важный пункт – село Сосновка Моршанского уезда. В Сосновке в 1769 году обосновался «корабль» секты скопцов. Скопцы считали, что спасение души возможно только методом борьбы с плотью. В том числе, путём оскопления. Но в отличие от духоборов и молокан, в остальном они были примерными исполнителями православных обрядов и посещали церковь. Лидером скопцов в Сосновке был крестьянин Кондратий Селиванов. Позднее в том же Моршанском уезде, в одном из соседних сёл обоснуется и удалившийся от духоборов Семён Уклеин.
Почему именно Тамбовщина стала центром появления сразу нескольких религиозных сект, местом зарождения народного протестантизма?
Возможно, немалую роль сыграла удалённость от столичного Петербурга и златоглавой Москвы. С одной стороны, здесь существовал недостаток приходского православного духовенства, в том числе образованного. С другой стороны, удалённость от столичных властей и от Синодальных органов церковного управления могла вызывать чувство безнаказанности у местных архиереев, порой допускавших злоупотребления своей властью.
В первой половине XVIII века Тамбов являлся провинциальным городом Воронежской губернии. Край состоял из степей в южной части и огромных густых лесов в северной части, где в их глуши обитала дикая и необузданная полуязыческая мордва.
Неподалёку, в городе Борисоглебске, при Петре I появились верфи для сооружения азовского флота, где работало много немцев-протестантов. С обнаружением чугунных руд и созданием литейных заводов в Липецком уезде, количество иностранцев в этих краях стало быстро увеличиваться. Для части русского населения идеи протестантизма выглядели порой привлекательнее, чем православие с его армией служителей, которых требовалось содержать.
Церковная епархия в Тамбовской губернии в первой половине XVIII века находилась в жалком состоянии. Церковные старосты и приходские священники ходили по дворам как нищие, собирая церковные подати. Набор рекрутов в армию из числа сыновей духовенства также лишал их должного авторитета и ставил церковнослужителей на один уровень с мужичьём.
Кроме того, духовенство этой эпохи не отличалось образованностью и погрязло в невежестве. Некоторые тамбовские священники с трудом подписывали свои имена и плохо читали. Церковную службу такие «пастыри» пели по памяти, порой – с ошибками. На этом, в свою очередь, учились их сыновья, тоже готовившиеся стать священниками. Они запоминали на слух то, что могли запомнить. А позднее повторяли это на службе. Владение грамотой для этого была необязательным. Это только позднее церковное образование будет хорошо отлажено. Но в те года система семинарского образования только начинала своё становление.
Кроме всего прочего был и ещё один фактор: церковные иерархи нередко использовали рядовых священнослужителей в качестве рабочей силы, направляя их на заработки, а за провинность наказывали плетьми и розгами, всячески попирая их достоинство. Всё это вызывало в народе пренебрежительное отношение к духовенству и особую неприязнь к его высшим слоям.
Подорвать авторитет церкви могли и отдельные проступки приходского сельского духовенства. Например, «непорядочные, буйственные и пьянственные поступки», а также корыстолюбие, лицемерие или ханжество некоторых нерадивых клириков.
Недостаток хороших священников, развращённость местного церковного начальства, в сочетании с удалённостью от столичных властей – всё это могло приводить к далеко идущим последствиям. «До Бога высоко, до царя далеко» – гласила народная пословица. Значит, можно творить что хочешь. Злоупотребления властью, в том числе внутри церкви, несомненно имели место. Конечно, мы не знаем достоверно всех деталей биографии местных священников и архиереев. Но что-то подсказывает нам, что дыма без огня не бывает. Народ многое замечал. Молчал. Терпел. Но делал свои выводы.
В то же время, в народе не иссякало стремление к Истине. Конечно, в каком-то своём, сермяжном её понимании. Сельские жители не были искушены в религиозной догматике. Они не оканчивали семинарий и духовных академий. Максимум, могли послушать на ярмарке вдохновенного проповедника, который, сверкая огненными очами, грозил концом Света и муками преисподней, потрясая в воздухе костлявым пальцем. Духовные искания вообще присущи пытливым умам и неискушённым мятущимся душам. И зерно сомнения, однажды посеянное красноречивым проповедником, дало свои всходы.
Отчего такие названия?
Благодаря своим торговым связям Побирохин и его последователи смогли распространить верования духоборов не только в окрестных тамбовских сёлах, но и в мордовских и русских деревнях соседней Пензенской округи, а также во многих селениях других краёв и отдалённых уездов.
За членами этих религиозных общин, или сект, закрепилось название духоборы (духоборцы). Это название, как считается, родилось в 1785 году и было дано им екатеринославским архиепископом Амвросием, который увидел в их учении противление Святому Духу. Сами духоборы, ничего не возражая против этого названия, понимали и объясняли его, однако, в том смысле, что они как противники всякой религиозной внешности, являются поборниками духа, борцами за дух. «Потому и духоборец, говорится в одном их псалме, что духом Богу служим… Духа забрали, от духа берём, и духом бодрствуем». Также они утверждали, что духоборство есть борьба верующих людей, носителей Святого Духа, с «силой, взятой из тьмы», то есть со злом и насилием.
Духоборческое движение быстро ширилось. Возникали новые общины во многих уездах. В том числе, одна из общин появилась в Приазовье, на реке Молочной. Название этой общины на «Молочных водах» перекликается с названием движения духовных христиан-молокан.
Впрочем, считается, что молоканство выделилось из среды духоборов уже в 1750-е годы. Однако официально «сектой молокан» эту общину стали называть несколько позднее. Эта «кличка» была присвоена духовным христианам Тамбовской Консисторией в 1765 году (в донесении Синоду секта была названа «молоканией»). Сами члены общины поначалу себя так не называли. Долгое время общего названия для всех новообращённых не было вовсе. Временами участники движения называли себя разными наименованиями, но чаще всего – духовными христианами. Дело было в том, что они понимали Священное Писание не в буквальном, а в символическом духовном смысле, ибо «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6). И только позднее они стали называть себя молоканами. При этом в соответствии с традицией нашлись и соответствующие ссылки на текст Писания, которое молокане очень чтили: «Как новорождённые младенцы возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение» (1 Пет. 2:2); «Я питал вас молоком» (1 Кор. 3:2) и другие библейские фразы.
В свою очередь, неграмотное и тёмное окрестное население трактовало это наименование по-своему. Считалось, что молокане не брезгуют пить молоко в пост, нарушая и оскверняя таким образом церковные установления. Люди, симпатизировавшие учению молокан, наоборот, связывали это название с неким «духовным молоком», символом окормления верующих. Так или иначе, случайное и почти жаргонное прозвище постепенно закрепилось в качестве названия общины и вероучения русских протестантов. Как водится, сначала секту «заклеймили» особым прозванием. А затем начались новые гонения.
Основатель движения
Примечательно, что наименование молокан закрепилось за последователями зятя Побирохина, Семёна Матвеевича Уклеина. Но в отличие от своего «пламенного» тестя, зять был тихим, смирным и начитанным.
Семён Уклеин родился в семье православных родителей в 1727 году, в селе Уварово Борисоглебского уезда. С самого детства он вёл тихую христианскую жизнь. За свою необыкновенную кротость и столь несвойственное в то время пристрастие к чтению книг, Семён, или как его называли простонародно «Сёмушка», ещё в бытность его в православии получил прозвище блаженного человека. Знание портняжного ремесла давало ему возможность ходить по селениям, а тихая и скромная жизнь привлекала к нему расположение народа. Кто-то из любви к нему посоветовал ему приобрести редкую в то время Библию, сказав: «В ней всё написано». Купив Библию, Семён Уклеин погрузился в её глубокое изучение.
Будучи портным и занимаясь шитьём одежды, Уклеин постоянно ходил по разным сёлам тамбовской и воронежской округи и однажды забрёл в село Горелое, где и встретился с пламенным старцем Илларионом. Здесь он и принял духоборческое учение. Кроме того, он оставил свою прежнюю жену и женился на дочери Побирохина. Вскоре своей начитанностью и даром слова Уклеин приобрёл любовь и уважение духоборов и около пяти лет был помощником своего тестя.
В исторической литературе встречается утверждение, что Побирохин и Уклеин «разошлись во взглядах», так как Уклеин не признавал единственным источником религиозной истины внутреннее озарение. Однако в реальности всё было гораздо драматичней. Уклеину давно не нравилось резкое, пренебрежительное отношение тестя к Священному Писанию. Побирохин, называя Библию «Хлопотницею», отвергал её, как непогрешимое слово, чем и оттолкнул от себя Уклеина, который считал Библию единственным источником спасения.
Особенно же Семён возмущался, когда слышал, что Побирохин присваивает себе божеское достоинство и называет себя «Судьей Вселенной, имеющим произвести Страшный суд». Однажды Уклеин не выдержал и в собрании стал обличать своего тестя в гордости и самомнении. Последний тут же прибил его и затем послал своих доверенных лиц («смертоносных ангелов»), чтобы умертвить зятя-богоотступника.
Однажды эти «ангелы» действительно чуть не задушили Уклеина. Ему случайно удалось спастись – благодаря хозяйке дома, в котором он ночевал. На крики испуганной женщины сбежались соседи, которые и прогнали убийц. Семён насилу унёс ноги от полоумного тестя и его приспешников. После этого он совсем оставил духоборчество и держался в стороне от самовластного Побирохина. Впоследствии он сблизился с последователями протестантского по своей сути, рационалистического учения Тверитинова.
Дмитрий Тверитинов (иначе – Тверетинов, он же Дерюшкин) по происхождению был тверским чернослободцем, из стрельцов. Впоследствии он перебрался в Москву, где и выучился на лекаря. В ходе общения в Немецкой слободе Москвы с немцами-лютеранами, он сделался религиозным вольнодумцем и написал произведение, в котором развенчивал некоторые суеверия и религиозные предрассудки, а также попытался критически переосмыслить религиозные традиции, обрядность и Таинства. Впоследствии он приобрёл себе немало последователей в России.
Семён Уклеин собрал вокруг себя последователей учения Тверитинова на Тамбовщине и со временем организовал свою общину. Он объявил себя богопросвещённым пророком и стал учить, что «веровать нужно только так, как учит Библия, и что в ней буквально не выражено, то отвергать». Главным местом его деятельности с 1762 года стало село Рыбное, Моршанского уезда. Здесь Уклеин поселился у моршанского купца Семёна Андреевича Швецова и начал с большим успехом формировать общины, группируя около себя помощников из лучших грамотеев того времени, которые и содействовали ему во всём.
Приятная, представительно-внушительная наружность, строгая, почти аскетическая жизнь, необыкновенная начитанность в Священном Писании, красноречивые, живые и увлекательные проповеди скоро поставили Семёна Уклеина во главе тамбовских молокан, и, таким образом, молоканство и духоборчество перед глазами правительства и духовенства открыто разветвилось на два самостоятельных движения.
Проповедь Уклеина имела большой успех среди моршанских крестьян и однодворцев. Его личность была колоритной и неординарной, а поступки часто воспринимались как проявление юродивости. Юродивые на Руси издревле причислялись к людям Божьим, несшим отпечаток святости. Таких ещё называли блаженными и именовали ласковыми уменьшительными именами: Любушка, Ванечка, Аннушка. Уклеина называли Сёмушкой.
Возможно, что такое восприятие проповедника и было одной из причин невиданного успеха его проповеди. Вскоре вокруг него сложилась большая община, из которой он избрал себе в помощь 70 учеников, назвав их апостолами.
Некоторое время Семён Уклеин действовал свободно, не имел никаких препятствий ни со стороны православного духовенства, ни со стороны гражданского начальства. Но в 1765 году Тамбовская Консистория донесла святейшему Синоду об активности Уклеина и назвала собранные им общины «молоканством», поскольку они не соблюдали церковных постов, ели в постные дни скромное и преимущественно молоко, как наиболее употребительный продукт в быту крестьян.
Тем временем, Семён Матвеевич и последователи были убеждены, что нашли истинный путь Христов. С Библией в руках они ходили со двора во двор, из села в село. С верою в сердце, не боясь преследования, проповедовали своё учение, увлекая народ простым и доступным толкованием.
Во всех сформированных общинах Семён Уклеин ввёл стройное библейское пение, для чего были поставлены певцы и певицы с лучшими голосами. Утвердив «духовное богослужение», он решился заявить своё учение перед народом открыто.
Однажды окружённый своими 70-ю апостолами, торжественно, с пением псалмов, он вошёл в Тамбов для открытой проповеди своего учения и сокрушения «идолов», то есть храмовых икон. Но местная полиция схватила его вместе с учениками и посадила в тюрьму. Многие его ученики вскоре раскаялись (искренне, притворно или от страха – не известно) и вернулись в православие.
Известия о торжественном вступлении сектантов в Тамбов дошли и до Петербурга. Молодая императрица Екатерина II, которой было донесено о таком поступке Семёна Уклеина, повелела: отдать его на увещание православного духовенства, а если ж не раскается в своих заблуждениях, передать суду. В тюрьме Уклеин провёл около года. Наконец, не желая напрасно пропадать без пользы, он притворно раскаялся и обратился в православного, исполнял все церковные уставы, и потому был выпущен из заключения.
Получив свободу, Уклеин удалился в село Рассказово Тамбовского уезда, продолжая свою неутомимую проповедническую деятельность. Опасаясь преследований, он поручил своим ученикам поддерживать организованные общины молокан в Тамбовской губернии, а сам переехал в село Пески Новохопёрского уезда. Распространив и здесь молоканство, он в 1770-х годах возвратился было опять в Тамбовскую губернию, где поселился в селе Дурникино Балашовского уезда[1]. Результатом его приезда был переход в молоканство более половины того селения, во главе со священником. В Дурникино Семён Уклеин приобрел для себя дом, обзавёлся хозяйством. Отсюда стал разъезжать по Саратовской округе, проповедуя молоканство.
Везде, где побывал Сёмушка Уклеин, распространялось его учение и создавались новые общины молокан. Быстрому распространению учения способствовало снижение авторитета Русской православной церкви в народном сознании. В 1774 году в Тамбовском крае появился Пугачёв и ещё больше взволновал умы народа против правительства, помещиков и духовенства, что также создавало благоприятную почву для распространения нового религиозного направления. Правительство и церковь стали беспощадно расправляться с приверженцами молоканства. Стоило только священнику сообщить властям, что кто-то не посещает церковь и не придерживается православных обрядов, как на головы нарушителей обрушивались истязания, плети и розги, невзирая на возраст и пол.
Смерть, увечья, ссылки на каторгу и в сдача в армию стали уделом сторонников новой веры, которые стойко держались за свои убеждения и твёрдо противостояли духовенству и начальству. Такая стойкость не могла не вызывать сочувствия и уважения у простых народных масс, привлекая ещё больше сторонников.
Во время своих поездок по Балашовскому уезду Семён Уклеин встретил наставника секты жидовствующих, Семёна Долматова, которого без особенного труда обратил в молоканство, а за ним и множество его последователей, сделав его одним из своих деятельнейших учеников.
Из всех новообращенных молокан Саратовской губернии более всех обратил на себя внимание Уклеина крепостной крестьянин Исай Крылов, человек молодой и грамотный. По совету Уклеина, Крылов был выкуплен молоканами от помещика – в надежде увидеть в нём своего заместителя.
Достигнув своей цели в нескольких губерниях, Семён Матвеевич должен бы был успокоиться на время и наслаждаться плодами посеянного учения. Но твёрдая вера в своё призвание повлекла его и из Саратовской губернии далее по России. Он проехал Екатеринославскую губернию, земли Донских казаков, побывал даже и на Кавказе. И везде его проповедь имела успех. По возвращении из путешествия состарившийся Семён Уклеин пробыл несколько лет в Саратовской губернии. В Балашовском уезде главой общины он поставил Семёна Долматова, а в Камышинском уезде – Исая Крылова. Сам же вернулся в село Уварово Тамбовской губернии, продолжая изредка посещать окружающие молоканские сёла.
В первый год царствования императора Александра I была объявлена некоторая свобода духоборам, что придало решимости и Семёну Уклеину. Он предложил молоканам избрать из своей среды поверенного для ходатайства перед императором о религиозной свободе. Для этого в 1805 году были избраны три представителя, которые лично подали всеподданнейшее прошение императору в Санкт-Петербурге. Их ходатайство было удовлетворено.
В 1809 году Семён Уклеин умер в селе Уварово Борисоглебского уезда Тамбовской губернии и похоронен на местном молоканском кладбище, прожив отроду 82 года.
