19 апреля 1942 года в селе Слободка (Смоленская область в РФ) произошло неслыханное - немецкие офицеры с почестями хоронили советского генерала. Хоронили с почестями, а один из офицеров даже произнёс проникновенную речь, выражая в ней глубокое уважение к его мужеству. Кем же был этот генерал?
Обстоятельства предшествующие
8 января 1942 года началась Ржевско-Вяземская наступательная операция советских войск. Их целью было расчленить и изолировать, при возможности уничтожить основные силы группы армий “Центр”. Операция была крайне рискованной, это впоследствии признавал и сам Жуков, бывший в ту пору командующим Западным фронтом. По итогу так и получилось - вместо сокрушительного успеха, вызванного переоценкой сил РККА, советское военное командование за несколько месяцев получило лишь локальные победы, при этом потеряв множество солдат (272 тысячи только безвозвратных потерь). Забегая вперёд, скажу - 33 армия, которой командовал генерал Ефремов, попала в окружение, потеряла около 14 тысяч человек - всего из окружения вышло 889 бойцов. Среди погибших был и генерал-лейтенант Ефремов, которому последние почести при захоронении отдали… немцы.
Кто такой генерал-лейтенант Ефремов?
Михаил Григорьевич Ефремов родился 11 марта 1897 года в городе Таруса Калужской губернии в семье рабочих. Работал подмастерьем в мануфактуре купца Рябова, затем в гравёрной мастерской. Успешно окончил шестилетнее обучение, затем был призван в армию, где узнав о его образовании, направили Ефремова на курсы прапорщиков, лишь потом направив на фронт, в артиллерию. Солдаты называли его “наш прапор” - лишнего от солдат не требовал, но устав воинской службы соблюдал, особо чтил справедливость. За дело - будешь наказан, за подвиг - поощрён, мордобоя не допускал, говоря “Солдат должен разумом своим понимать, за что наказан - тогда и наказание его впрок пойдёт. Потому словами объяснять надо”. Во время службы участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве, где показал себя с лучшей для военного стороны. Но уже спустя полгода в войсках начался раздрай - революционные течения всё сильнее поглощали умы солдат. Офицеров стреляли, солдаты уходили с позиций, многие дезертировали.
Межвоенный период
Ушёл из армии и Ефремов, вернулся в Москву, устроился на завод. Уже тогда он проникался революционными идеями всё сильнее - в частности, даже стал бойцом в одном из замоскворецких отрядов, а в октябре принимал действенное участие в становлении советской власти. В апреле 1918 года Ефремов вступает в РККА - армию он любил, и как оказалось чуть позже, воевать действительно умел. Мало кому за два года удаётся “взлететь” от командира роты 1-й Особой Московской пехотной бригады до командира Особого отдельного корпуса (4 бронепоезда). Кстати, именно этот корпус участвовал в дерзкой операции по установлению советской власти в Баку и Гандже (Азербайджан), а сам Ефремов был буквально осыпан наградами - за “освобождение пролетариата от капиталистического гнета” в Азербайджане он был награждён орденом Красного знамени РСФСР (первый советский орден), двумя орденами Красного знамени Азербайджанской ССР, наградным оружием (золотая именная шашка, ныне хранится в коллекции Гейдара Алиева) и хрустальной вазой, инкрустированной драгоценными камнями (похищена махновцами).
После Азербайджанской кампании Ефремова направили на Высшие военно-академические курсы, после которых (февраль 1921 года) назначили командиром 33-й отдельной стрелковой дивизии РККА, которая “помогла” начать “освобождение Грузии от капиталистических оков”, а затем занималась патрулированием дорог и борьбой с партизанившими меньшевиками и противниками советской власти. Но уже спустя несколько месяцев его назначают начальником Вторых Московских командных пехотных курсов, а параллельно - вверяют командование и комиссарскую работу в 1-й Московской отдельной бригаде. Но уже через несколько месяцев его направляют в Карелию, руководить Карельским боевым участком, блокирующим белогвардейцам проход на территорию СССР. Новый виток карьеры Ефремов прошёл уже в 1924 году, когда его назначили помощником командира и руководителем политотдела 14 стрелковой дивизии РККА (позже её переименуют в Печенгскую), но уже спустя полтора месяца его назначают командиром 19-й Тамбовской стрелковой дивизии, кем он и оставался до июля 1926 года.
С июля 1926 года он проходит “особую подготовку”, а в начале 1927 года его направляют в Китай, на должность военного советника, где и познакомился с Василием Константиновичем Блюхером (скоро знакомство станет первым “тревожным звоночком”). Однако в Китае он не пробыл долго, и уже спустя год принимает командование 18-й Ярославской стрелковой дивизией, в том же 1928 году заканчивает КУКНС (курсы усовершенствования командного и начальствующего состава войск РККА). В 1930 году он продолжает заканчивает особый факультет единоначальников Военно-политической академии имени Толмачёва, а в 1931 - Военную академию имени Фрунзе. Получив военное образование, он мог по новому табелю о рангах командовать корпусами. Так и получилось - Ефремова назначают командиром и военным комиссаром 3 стрелкового корпуса, а в декабре 1933 года - командиром 12 стрелкового корпуса РККА Приволжского военного округа.
5 июня 1937 года произошёл новый скачок карьеры комдива Ефремова - его назначают командующим Приволжским военным округом. Но это назначение едва не станет гвоздем в крышку гроба комдива - предыдущим командующим округа был маршал Тухачевский, уже этого было достаточно, чтобы внести имя Ефремова в “расстрельный список”. А тут ещё припомнили, что он во время командировки в Китай “тесно общался” с предателем Блюхером, да и ещё с парой других, объявленных врагами народа. Припомнят ему ещё и звание прапорщика в Российской Императорской армии. Однако до ареста ещё было немного времени - он успел побыть и командующим Забайкальским военным округом, стать депутатом Верховного Совета СССР 1 созыва. В начале 1938 года комдива Ефремова вызывают в Москву, где поселяют в гостинице “Москва” под домашним арестом (без права покидать номер или принимать гостей) по делу Тухачевского. Два с половиной месяца изощрённых допросов, оговоров - на одной из очных ставок бывший командарм Дыбенко рассказал, что именно Ефремова он лично завербовал в Куйбышеве для антисоветской подрывной деятельности. Нам остаётся только гадать, почему Дыбенко оговорил многих, из-за пыток, проводимых НКВД или из желания спасти собственную жизнь - 29 июля 1938 года он был расстрелян.
Ефремов, в свою очередь понимал, что дни его сочтены и начал предпринимать попытки спасти жизнь - 17 апреля 1938 года он направил покаянное письмо Клименту Ворошилову, своему близкому другу, а спустя месяц - Анастасу Микояну, с которым бок о бок воевал в Азербайджане. Те, используя своё положение, оценили стойкость Ефремова на допросах (он действительно умел владеть собой и не терял самообладания и концентрации на допросах, при этом не оговорил никого) и решили помочь боевому товарищу. Они фактически “продавили” освобождение комдива - Ефремов предстал на очередном допросе перед самим Сталиным, которого смог убедить в своей невиновности. Наконец, его отпустили на свободу, естественно, с намёком типа “Я тебя отпустил, я и посажу!” - намёк был понят более чем правильно. После освобождения комкор Ефремов был утверждён в должности члена Военного Совета при народном комиссаре обороны СССР. Одновременно со своим освобождением из застенков, комкор в июле 1938 года назначается командующим Орловским военным округом, в июне 1940 года его переводят на должность командующего Северо-Кавказским военным округом (повысив его в звании до генерал-лейтенанта), а в августе того же года он становится командующим войсками Закавказского военного округа. А уже в январе 1941 года бывший подсудимый генерал-лейтенант стал первым заместителем генерального инспектора РККА (практически неограниченные полномочия на уровне комфронта).
Великая Отечественная Война
С началом Великой Отечественной Войны в войсках начался раздрай. Никто фактически не умел командовать войсками в сложившейся ситуации, никто не предусматривал такого нападения и быстрого продвижения противника вглубь собственных территорий. Потому пертурбации в войсках происходили довольно часто - за месяц в некоторых армиях командование могло смениться четыре раза! О каком успешном противодействии противнику тут можно говорить? Так генерал-лейтенант Ефремов получил в подчинение 21 армию РККА, спустя месяц после начала войны. На протяжении двух недель, в ходе которых герой данного материала командовал 21 армией, она оказывала ожесточённое сопротивление немецко-фашистским захватчиком, существенно замедляя их продвижение к Днепру. 7 августа его “приподняли” до командующего войсками Центрального фронта, но уже в сентябре переводят на должность заместителя командующего Брянским фронтом (оперативно-тактическое соединение, созданное, чтобы заткнуть дыру между частями Центрального и Резервного фронтов), прикрывавшего Брянское направление.
30 сентября его вновь переводят, но уже на понижение, дав ему в подчинение 10 армию. Но из-за сложной обстановки на фронте, нехватки людских ресурсов и техники, её формирование так и не было закончено, вследствие чего, уже 17 октября 1941 года, 10 армия была расформирована. Личный состав и материально-техническое имущество подразделения было “растащено” по другим армиям, а генерал-лейтенант Ефремов был назначен командующим 33 армией, последним своим воинским подразделением. Командуя этим подразделением, генерал-лейтенант провёл блестящее контрнаступление аккурат перед началом битвы за Москву, практически сорвав проведение операции “Тайфун” - занимая участок в 32 километра по руслу реки Нара, 33 армия вначале потерпела поражение, позволив немцам проникнуть на глубину в 25 километров, после чего стремительным контрударом отогнала немцев в сторону Можайска, восстанавливая положение. По воспоминаниям самих немцев, никто не ожидал от “иванов” такого мощного удара - пропаганда пела о том, что вот-вот немецкие солдаты пройдут по улицам Москвы (кстати, СССР эту возможность многим из них любезно предоставил), что нет у русских сил обороняться. А тут и отогнали непонятно чем и как, да ещё и битва за Москву началась - там вообще немцам не до анализа прошлых поражений было.
Последние дни
Однако в то же время Ефремову удалось настроить против себя Жукова. Не терпевший выражения собственного мнения, будущий маршал Победы не раз выговаривал “непокорному” генерал-лейтенанту за его неожиданные тактические решения, причём жаловался даже в Ставку ВГК на Ефремова. Но Сталин был непреклонен и ответил “Товарищ Ефремов - опытный офицер, давайте оставим его в покое!”. Но этим вопросом заинтересовался маршал Шапошников, который попросил Жукова составить характеристику на Ефремова - естественно, она была нелестной:
Оперативный кругозор крайне ограничен. Во всех проведенных армией операциях неизменно нуждался в постоянном жестком руководстве со стороны командования фронта, включительно тактического применения отдельных дивизий и расположения командного пункта армии. Приказы выполняются не в срок и не точно. Приходится все время подстегивать, за что имеет выговор в приказе. Должности командующего армией не вполне соответствует. Целесообразно назначить командующим войсками внутреннего округа.
Следовательно, можно было ожидать новых “разборок в генералитете”, однако во время войны этого не позволил бы никто. Понимавший это Ефремов, тем не менее, решил подчиниться Жукову - и это привело его армию к краху. Неверное определение возможностей немецких войск, переоценка собственных сил, окрылённых недавней победой в битве за Москву стали причиной того, что сразу три армии - 33, 29 и 39 были втянуты в серьёзные битвы, в ходе которых были окружены. Шедшие им на помощь 50 и 43 армии оказались не способны пробить коридор для спасения окружённых войск, а следовательно, три армии пришлось бросить в тылу немецких войск. Пока была связь, Жуков требовал от командиров окружённых армий пробиваться малыми отрядами по партизанским тропам, однако Ефремов попросил разрешения уйти через реку Угру, пока она ещё была скована льдом - так было легче и проще. Жуков ответил категорическим отказом, а в разговоре со Сталиным (Ефремов и туда добрался через телефонную связь) ещё и обругал окружённых - дескать, сами дураки, подставились, попали в окружение, спасай их теперь. Однако собственные действия Жукова лишь приблизили конец 33-й армии Ефремова - 2 февраля 1942 года он приказал передать 9 гвардейскую стрелковую дивизию в состав 43-й армии, тем самым позволив немцам захватить последнюю магистраль, снабжавшую окружённых. Без боеприпасов, провизии и пополнений, ряды советских солдат редели всё быстрее, но помощи ждать было уже неоткуда - понимали это и в Ставке. За Ефремовым прислали самолёт, дескать садись и полетели, баб на Руси много, солдат ещё нарожают, а генералов - мало. Ефремов ответил отказом, однако в обратный путь самолёт забрал знамена, всю документацию и тяжелораненого офицера.
Остальные войска начали разбредаться - отдельные группы прорывались на Восток самостоятельно, некоторые солдаты сдавались в плен (немного в отношении общего количества окружённых войск), часть из военнопленных согласилась сотрудничать с немцами. 13 апреля 1942 года была потеряна всяческая связь с 33-й армией, разброд и шатания усилились, и вокруг штабных офицеров осталась небольшая часть солдат. С этим отрядом Ефремов попытался прорваться к своим, но попал в засаду. Многих перебили, а сам генерал-лейтенант получил тяжёлое ранение в спину и не мог передвигаться самостоятельно - его несли на носилках. В ночь с 18 на 19 апреля, видя серьёзные затруднения войск, генерал-лейтенант отдал последний приказ - рассредоточиться по лесам, и прорываться на Восток любыми путями. После чего отправил офицеров огласить его приказание - и вскоре с места, где лежал Ефремов, раздался выстрел. Не выдержав боли и беспомощности, осознавая своё положение, генерал-лейтенант Михаил Григорьевич Ефремов покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе в висок.
Через несколько часов после смерти командующего армией, немцы окружили расположение группы и завязался бой. Уцелеть удалось немногим - единичные бойцы прорвались и ушли на Восток, многие погибли, несколько человек сдались в плен. Именно они по приказу немецких солдат, принесли тело Ефремова к месту захоронения на жердях. Однако ещё на подходе к селу Слободка немецкий офицер приказал переложить тело на носилки, дескать, негоже такому офицеру прибыть к месту захоронения как простому солдату. К полудню все приготовления были закончены - силами военнопленных была выкопана яма, тело генерала было омыто (на сколько это позволяло состояние тела и одежды) и торжественно захоронено. А немецкий офицер, занимавшийся похоронами, приказал проводить генерала салютом и произнёс речь:
Солдаты фюрера! Этот русский генерал - образец того, как вы должны сражаться. Если бы каждый русский сражался также, как этот генерал, нас бы уже разгромили.
По приказу того же офицера, полковника Артура Шмидта (в будущем - начальник штаба 6 армии Вермахта под руководством фельдмаршала Паулюса) на могиле была установлена табличка с именем генерал-лейтенанта Ефремова, а с приходом советских войск - привычная жестяная тумба с красной звездой. В 1943 году могилу вскрыли, тело исследовали и с почестями перезахоронили в Вязьме, на Екатерининском кладбище.
Почему так произошло?
Многие историки сходятся на версии о предательстве - дескать, немецкие оборонительные позиции на участке перед 43-й армией, пытавшейся пробить окружение и выйти к 33-й, носили сугубо очаговый характер, а значит, серьёзного сопротивления оказать не могли. Однако немецкие офицеры тоже не зря свой хлеб ели - тактику мобильной обороны (которую полюбил маршал Рокоссовский) они быстро переняли и часто применяли “летучие отряды” быстрого реагирования, которые успешно громили прорывающиеся войска по флангам. Можно ли это считать предательством со стороны командования РККА? Я так не думаю, ибо никому бы в голову не пришло переходить дорогу Сталину (а ведь намёк на то, чтобы Жуков оставил Ефремова в покое был более чем прозрачным).
Также историки считают неправильным и нелогичным рассеивание сил 33-й армии. А как выйти из окружения огромной группе голодных солдат, к тому же плохо вооружённых? Только рассеявшись на мелкие группы и просачиваясь через окружение едва ли не по одному. Сравнительно крупный отряд был создан лишь вокруг генерала, но его неотступно преследовали едва ли не лучшие бойцы абвера - подразделение “Бранденбург-800”. Отряд Ефремова постоянно гоняли, не давая времени на передышку, пеленговали рацию, чтобы определить местоположение отряда, использовали авиацию - в общем, “работали” по нему плотно. Можно сказать, что отряд был обречён - на оккупированных территориях “Бранденбург” обладал огромными возможностями, вплоть до подчинения себе армейских подразделений при необходимости. Потому группа командующего 33- й армией стала единственной, не вышедшей из окружения - её полностью уничтожили, лишь несколько человек согласились присягнуть немецкой армии на верность.
Однако на самом деле во всём виновато раздолбайство руководства РККА. Окрылённые победой под Москвой, многие советские генералы предлагали “гнать врага поганой метлой до самого Берлина”, зачастую не считаясь с собственными возможностями - а в 1942-м их было всё ещё немного. Всё это и привело к вынужденному “шапкозакидательству” в 1942-1943 годах - большего РККА дать не могла. Стоит ли винить Ефремова в глупости и недальновидности, как в марте 1942 сделал Жуков, или же следует оценить его как храброго и талантливого командира, который оказался заложником обстоятельств (опять же слова Жукова, но уже из его мемуаров, написанных в 60-х)?
Заключение
Лично моё мнение - Михаил Григорьевич Ефремов показал себя как образцовый офицер и настоящий человек, не сломленный обстоятельствами и поставленный перед выбором, решил не позорить своего имени сотрудничеством с врагом. К сожалению, в советское время поступок генерал-лейтенанта остался “незамеченным” - тому располагала и политическая обстановка внутри страны 40-50х годов, а в годы “оттепели” почему-то решили не отклоняться от генеральной линии партии, и опять положить дело Ефремова на полку. Лишь в 1996 году указом президента Ельцина, Михаилу Григорьевичу Ефремову было присвоено звание “Герой Российской Федерации” посмертно.
С вами был Историк-любитель, подписывайтесь, ставьте лайки - впереди ещё очень много интересного!