Рассказ прислала подписчица, ник которой звучит как "Rose Rose" - не знаю вашего реального имени, но спасибо большое за интересную и неоднозначную историю.
P.S. сохранил всю орфографию, стилистику и словоформы автора.
Приятного прочтения.
До сих пор я не знаю (и не хочу знать), что это было на самом деле. Но оно случилось. И пусть прошло уже больше 40 лет — страх унять не могу.
Да, если кто не знал, я боюсь колодцев. На самом деле я страдаю от высоты, а колодцы, они такие глубокие, что для меня нет разницы между "высоким" и "глубоким" - падение одинаково пугающе. Поэтому я боюсь колодцев так же, как и балконов на верхних этажах. У меня всегда ощущение, что я упаду! Поэтому я стараюсь избегать их всячески. А если не могу избежать, то терплю.
Мне было 13 лет, и я была маленького роста, но очень уверена в себе. Меня всегда описывали как ребенка: маленькую, худенькую - "бледную, но вредную", по словам моей мамы. На самом деле я была сильнее, чем казалось. Если что-то случалось, я всегда была готова помочь. Но моя жизнь была обычной жизнью семиклассницы: школа, друзья, прогулки.
В тот летний период все мои планы резко поменялись. Моя старенькая бабушка умирала в Москве. Ей было 93 года, она боролась с раком, перенесла три операции, у нее не заживали раны, ей требовалось постоянное обезболивание и перевязки. Осталось всего несколько недель, а может, месяц-два.
Ей требовался постоянный уход, нельзя было оставлять ее ни на минуту одну. Она жила со своей младшей дочерью, моей тетей Люсей, и ее мужем — дядей Левой. И вот в это время дядюшка попал в больницу с сердечным приступом. Тетушка, разрываясь между двумя любимыми людьми, бегала между домом, больницей и работой. Она ничего не успевала, случайно упала и сломала ногу... Мой двоюродный брат Юра в то время находился в Сибири на практике, и никак нельзя было с ним связаться. Тетушка позвонила моим родителям, и они созвали "семейный совет" по телефону.
Все ближайшие родственники были недоступны!. Мой папа был занят на работе и не мог приехать в ближайшие пару недель (насколько я помню, он был в Армении), а у моей мамы был на руках младший брат, который болел гнойным отитом. Я была единственной доступной, здоровой, полной энергии и с планами на начавшееся лето. Это произошло 26 мая, как я помню. На следующий день я уже была в Москве, заменив тетину знакомую у постели бабушки. Она заботилась о бабушке, пока семья пыталась понять, что происходит и что делать дальше.
Поскольку выбора не было, все закрыли глаза на то, что я всего лишь ребенок, и перекладывали на меня проблемы. Врач показала мне, как перевязывать бабушке раны, как и когда давать лекарства, рассказала "что можно и нельзя делать".
Знакомая тети научила меня стирать и отбеливать белье, готовить пищу для бабушки. Все сочувствовали и говорили "бедная девочка!" и оставили меня одну с бабушкой в квартире в Москве. Тетя была постоянно на связи по телефону "в случае чего".
Дядя тоже поддерживал меня по телефону и вдохновлял меня. Бабушка была очень рада видеть меня, я всегда была ее любимицей. Несколько дней я прокручивалась как белка в колесе, опрокидывала вещи на незнакомой кухне, несколько раз обжигалась, один раз уронила ведро с отбеливателем и в ужасе вымывала ванную комнату, боясь, что разозленные соседи снизу придут, и весь отбеливатель потечет с потолка. Кожа на моих пальцах стала иссушенной, но соседи не пришли, и мне повезло.
Бабушка была терпеливым человеком, смотрела на все с юмором и поддерживала меня, как только могла. К концу второго дня я была изнурена, но я зажмурилась и пообещала себе, что выдержу все, сколько бы ни понадобилось. Я сказала бабушке:
Не беспокойся, я сильная, ты же знаешь!
Бабушка посмотрела на меня с некоторым сомнением, но ничего не сказала, а только предложила взять конфеты "там, в комодике". У бабушки всегда были для меня спрятаны конфеты в самых необычных местах. Это было всегда.
На следующий день бабушка объявила, что она хочет вернуться "домой". Тетушка, услышав это, сначала была в шоке, но через полчаса сказала:
Может быть, это и разумнее.
К вечеру нам удалось найти машину и добровольца из числа многочисленных знакомых дяди. На следующее утро мы уже покинули Москву и отправились за 500 километров от нее в маленький городок на берегу Волги, где бабушка провела всю свою жизнь.
Нам открыли двери дома, который стоял пустым с прошлого лета. Включили отопление в подвале "на всякий случай", хотя на улице было достаточно тепло. Взрослые устроили бабушку в ее спальне, принесли достаточное количество воды "на первое время", оставили запасы продуктов из Москвы и уехали.
Тетушка позвонила соседям (телефонов в домах не было тогда, но на работе они были у почти всех), чтобы, если что, у меня было место, куда я могла бы обратиться за помощью. Вечером к нам зашли почти все соседи, чтобы поздороваться с бабушкой и выразить мне сочувствие. Я была рада переезду. В этом доме мне и бабушке было гораздо комфортнее, чем в маленькой квартире. К вечеру я уже с полным энтузиазмом гремела посудой и ведрами на кухне, а бабушка лежала у открытого окна, смотрела на свой любимый вишневый сад. Несколько дней пролетели незаметно.
Все шло неплохо, но через пару дней у нас закончилась питьевая вода. Воду для стирки я таскала из Волги, благо она находилась совсем рядом, но вот питьевую воду приходилось носить из колодца, который находился на другом конце города, довольно далеко. Там был старый колодец или родник, вода всегда была очень холодной, чистой и "хорошей", как говорила бабушка.
Колодец был очень старым. Над ним был построен домик, внутри которого всегда царила полутьма. Вода и холод распространяли особую атмосферу. Колодец всегда вызывал у меня страх... С детства. Он был очень глубоким, и когда тяжелое ведро с толстой цепью падало вниз, сердце замирало, и я испытывала желание убежать как можно дальше. Мне казалось, что не ведро падает, а я сама. Этот страх меня преследовал.
Поэтому никогда не брали меня с собой за водой, и если случалось, что я следовала за дядей или братом, я сидела на улице на лавочке и слушала отдаленный грохот железной цепи и скрип ворот. Я немного пугалась, но не сильно.
А теперь мне приходилось самой идти к колодцу и черпать воду. День был теплый, но пасмурный. Внутри колодезного домика было почти полная темнота, атмосфера насыщена запахом воды и холода. Ведро блестело от влаги, и дверь скрипела, стараясь закрыться плотнее.
Я решила опустить ведро осторожно, чтобы оно не грохнулось, но оно оказалось ужасно тяжелым, и я не смогла удержать ручку. Оно едва не ударило меня по челюсти, я чудом увернулась, прижалась к стене и замерла там на долгое время, пока ведро гремело внутри в темноте.
Затем я медленно и с трудом повернула ворот, и почему-то я очень боялась посмотреть на воду в ведре. И я боялась наклониться над колодцем, чтобы достать ведро и подтянуть его к себе.
Мне казалось, что я не смогу удержать его, оно утащит меня внутрь. Но я была настойчива, почти плакала, но все же справилась с собой и с ведром. Когда я наливала воду, большая часть ее разлетелась по полу. Пришлось начать все сначала. К концу процедуры я уже откровенно плакала, костяшки пальцев на руке были истерты, а на плече образовался синяк. Ведро так и осталось не полным, но я больше не могла здесь находиться. Я выбежала из домика колодца и побрела обратно к дому.
Ведро было тяжелым и порезало мою руку, спина начала болеть. И вдобавок ко всем несчастьям, из-за угла вынырнула группа мальчишек с соседней улицы, с которыми мы из детства были в "контрах".
На самом деле, мои друзья с нашей улицы были в "контрах" с ними, а я за компанию. Компания увидела мое заплаканное лицо и мое жалкое состояние, согнутое под тяжестью ведра с водой, и пристроилась сзади меня, изрекая комментарии, которые, разумеется, не были комплиментами.
Я гордо молчала и спешила достичь дома. Вода из ведра разлеталась, и я принесла на кухню совсем немного колодезной воды. Поняв, что мне теперь придется ходить к колодцу постоянно, я села на кухонный пол и горько заплакала о своей тяжелой участи. Мне в голову пришли слова, о которых я даже не думала.
Это — лишь третья часть всей истории. Да, затравка долгая, но зато какая душевная — возвращает в детство. Но это — лишь начало...
