Эта повесть была опубликована в декабре 1928 года в американском журнале "Amazing Stories". Я её внимательно прочитал и понял - это стоит срочно перевести. Вот истоки, так называемого, Лунного заговора. Прочитайте и вы сами всё поймёте. Это только первая часть, на днях выложу продолжение.
Эдвин К. Слоут
ПОЛЕТ НА ВЕНЕРУ
И снова у нас межпланетная история. Это в высшей степени необычная история, и автор подошел к ней с заботой и оригинальностью, и что представляет ещё больший интерес для наших читателей, так это тот факт, что внутри истории есть ещё одна история. Она называется «В темном космосе», и автор выразил готовность написать продолжение в ближайшем будущем, в котором мы сможем донести до вас информацию из первых рук о Венере и её странных обитателях.
I
Учитывая, что тема межпланетных полётов сейчас занимает так много внимания во всем мире, а смелый и трагический опыт Дарнелла, О'Шеннона, Пибоди и других всё ещё жив в общественном сознании, я чувствую, что настало время раскрыть истинную историю самого знаменитого из всех космических искателей приключений, профессора Дж. Рэндалла Мортешанга и его сенсационного путешествия на Венеру.
Мне нет необходимости вдаваться в подробности о профессоре Мортешанге, поскольку он является наиболее обсуждаемой личностью, которая взволновала этот пресыщенный мир за последние полвека, но я чувствую, что, возможно, моя версия была бы неполной без должного изложения известных мне фактов.
Следует помнить, что профессор Мортешанг предпринял попытку полететь в космос на ракете, чем-то похожей на ту, на которой его коллега-ученый О'Шеннон в прошлом году предпринял попытку полета на Марс и погиб в восьми милях над Землей, когда ракета взорвалась. Предположительно это произошло из-за быстро уменьшающегося давления воздуха снаружи, которое было необходимо для того, чтобы несколько уравнять чудовищное расширение взрывающихся газов, обеспечивающих ракете её подъёмную силу. Ракета О'Шеннона, несомненно, была некачественной конструкции и не стоила и малой доли тех денег, которые Мортешанг вложил в свою машину.
Мне нет необходимости вдаваться в подробности о профессоре. Жизнь Мортешанга до того, как он обрел всемирную известность почти в одночасье по возвращении с планеты Венера, заявление, которое вызвало самую жаркую полемику в научном мире более, чем за столетие и в конце концов привело к тому, что он был полностью дискредитирован общественностью и осужден как величайший мистификатор. Тем не менее, ради тех, кто, возможно, забыл, было бы неплохо напомнить, что до своего великого путешествия профессор Мортешанг был преподавателем Чикагского университета и был известен тамошним обитателям, как великолепный преподаватель, обладавший очень острым умом и некоторыми поразительными теориями о межпланетном пространстве, которые были основаны на удивительных знаниях астрономии. Его книга на тему космических потоков до сих пор считается самой лучшей работой такого рода из существующих. Ему было около тридцати лет, он не был женат, у него не было родственников, но после смерти дяди, который растил его с детства, ему осталось немного денег. Самые ранние эксперименты в области космических полётов его не интересовали, но когда Пибоди предпринял свою злополучную попытку обогнуть Луну на радион-шаре с намерением снять теле-репортаж о мертвых останках нашего крупнейшего спутника и доставить его обратно на Землю, профессор Мортешанг сильно заинтересовался этим предметом.
Теперь каждый ребенок знает, что случилось с Пибоди. Его радион-шар легко преодолел земное притяжение и под тревожными взглядами, устремленными на него через все доступные телескопы северного полушария, полетел сквозь пустое пространство навстречу полной Луне. В последнем радиосообщении Пибоди, отправленном с расстояния в 2000 миль от Земли, говорилось, что все работает идеально. Никто точно не знает, что произошло, но его шар потерял скорость вблизи Луны, попал под влияние её гравитации и по сей день вращается, как спутник вокруг нашего вечного соседа.
Уже более года профессор Мортешанг наблюдал в мощные университетские телескопы за тем, как шар с Пибоди совершает свой неторопливый путь вокруг Луны; читал бесконечные обсуждения бедственного положения несчастного искателя приключений; наблюдал за постоянными планами спасения, которые всегда проваливались, и, наконец, решился на великое для себя предприятие.
****
В то время я работал в «World Television, Inc.» в Чикаго в качестве репортера с портативной телекамерой. Моими обычными заданиями были репортажи и теле-кадры, представляющие интерес для людей, поэтому естественным ходом событий было то, что однажды вечером шеф вызвал меня к себе в кабинет с информацией о том, что он получил сведения о новой попытке космического полёта.
— Не похоже, чтобы в этом было что-то особенно захватывающее, — заметил он, предлагая мне сигарету. – Но, я надеюсь, что вы сможете извлечь из этого что-то стоящее. Этого парня зовут Мортешанг, и он связан с Чикагским университетом. Говорит, что сообщит нам подробности, и если они нас заинтересуют, то снимется для теле-экрана с публичным заявлением. Я бы хотел, чтобы вы поехали в обсерваторию и посмотрели, что там интересного.
Пять минут спустя, с моим портативным телевизионным приемником, я был в вагоне экспресса метро «Джексон Парк» на нижнем уровне, который с ревом мчался в Саут-Сайд, полный надежды, что мне удалось стать ведущим первого большого выпуска новостей. На мой звонок Мортешанг сам открыл дверь и пригласил меня войти. Я нашёл его хорошо сложенным молодым человеком с твердым подбородком, энергичным рукопожатием и блеском в глазах, который намекал на что угодно, только не на традиционную замкнутость профессоров университета.
— Рад познакомиться с вами, мистер Шепард, — поприветствовал он меня с обаятельной улыбкой, когда я представился. — Я скорее боялся, что мой маленький план будет слишком банальным для телевидения, учитывая количество попыток космических полётов, которые были предприняты и закончились так печально.
Я заверил его, что ничто, кроме войны, землетрясения или наводнения, не могло бы сейчас заинтересовать общественность больше, чем его план. В его глазах вспыхнул мимолетный энтузиазм, который он тут же подавил, и он снова улыбнулся.
— Ну, что же, теперь о деле — я планирую полет на Венеру на ракете собственной конструкции, — начал он. — Излишне говорить, что я уверен, что это предприятие увенчается успехом.
Затем он подробно рассказал о преимуществах ракет перед радион- шарами, лучевыми треногами, выброс-снарядами Сикеля и другими фактическими и теоретическими методами космического полёта.
— В случае с радион-шаром, как у Пибоди, генерирующее оборудование слишком сложное, рулевое управление слишком неуклюжее, а движущая сила слишком слаба, — заявил он. – Вы помните? Пибоди почти месяц летел к цели. У его аппарата нет ракетной тяги, а соответственно возможности управлять шаром.
Пока он говорил, я сделал объемные магнитофонные записи, сфотографировал его, и впитав в себя как можно больше информации, договорился о том, чтобы на следующее утро показать его на экранах кинотеатров всего мира.
— Если вы читали мою книгу о космических потоках и их воздействиях — а я полагаю, вы её не читали, хотя она написана для массового читателя, — вы поймете, что одним из моих самых больших препятствий на пути к Венере будет удержание курса в космическом потоке, который я назвал Великим течением, проносящийся по Солнечной системе между Землей и Венерой, — отметил он. — Согласно результатам моего годичного исследования с помощью телескопической фотосъемки дрейфа метеоритов, его размер составляет, возможно, пять на пять миллионов миль. В случае с радион-шаром, то его радион-разрядный двигатель слишком слаб, а электрические потоки заметно исказят его работу, и шар, несомненно, не сможет удерживать курс и будет унесен потоком. Возможно, что-то в этом роде произошло с Пибоди, когда он приблизился к Луне. Однако с ракетой у меня есть реактивная сила, на которую не будут влиять электрические свойства потока, и она поможет мне преодолеть его на максимальной скорости.
Ликуя, я поспешил обратно в офис. Как ни странно, профессор Мортешанг не уведомил ни одну из других телевизионных служб, предоставив информацию только мне. Я решил извлечь из этого максимум пользы, и на следующее утро кинотеатры мира и телевизионные службы в миллионах домов показывали мой репортаж о плане профессора Мортешанга совершить путешествие на Венеру. В течение часа он превратился из малоизвестного университетского профессора в знаменитого, смелого ученого и астронома. Пресыщенный мир нашел нового героя для поклонения.
Руководство «World Television, Inc.», похвалило меня за то, что я мастерски справился с этим делом, и поручило мне освещать эту историю до конца. В последующие недели я совершал поездки в Гэри вместе с профессором Мортешангом, где огромный цилиндр сигарообразной формы, который должен был образовать корпус ракеты, сваривался из самой прочной стали «Voicen». Это был революционный процесс производства стали, который позволяет создавать сталь, способную растягиваться подобно резине, сохраняя при этом свою обычную прочность. Я снимал репортажи о новом солнечном компасе, датчике гравитационного дрейфа, вычислителе скорости, сигнализаторе предупреждения о метеоритах, баках с химическим топливом, кислородных баллонах, воздухоочистительной установки, жилых помещениях, системе электрического освещения, радиоприемнике, бинокулярных перископах, смотрящих вперед и назад в центральной рубке управления, и обо всем остальном. Общественность жаждала этих подробностей. Другие ведущие на телевидении, киношники и авторы новостей, судя по всему, тоже заинтересовались этой историей, но никому из них не была предоставлена такая информация и такое отличное отношение, как мне.
II
События развивались очень быстрыми темпами и через шесть недель после первого объявления о путешествии, я уже сопровождал профессора Мортешанга, направившегося на юг, в Майами, штат Флорида, недалеко от колонии миллионеров, откуда и должен был начаться полёт.
— Здесь лучшее место для старта, чем в Чикаго или Нью-Йорке, — заявил он. — Майами находится гораздо южнее и, следовательно, гораздо ближе к экватору, где гравитация несколько ослаблена центробежной силой, создаваемой вращением Земли. Чтобы получить максимальное преимущество, стартовать лучше с вершины горы в Эквадоре, но я достаточно патриотичен, и решил стартовать с территории Соединенных Штатов, поэтому я остановил свой выбор на Майами.
Тысячи людей ежедневно собирались вокруг огороженного пространства, на котором стояла ракета, наблюдая, как особые строительные механизмы ползают, как мухи, по огромному цилиндру в двухстах футах над землей. Ракета была покрыта слоем краски, чтобы отражать солнечный свет в космосе и облегчать наблюдение за её полетом астрономам на Земле, чьи телескопы по этому знаменательному случаю будут направлены на небо.
Цилиндр, из которого состоял корпус ракеты, стоял на трех титанических стальных опорах высотой в двести футов, которые, в свою очередь, опирались на большое круглое стальное кольцо на земле, создавая наилучшую возможную поверхность. На полпути между землей и цилиндром находились стальные скобы, которые удерживали два тонких стальных руля направления, установленных под прямым углом друг к другу и имеющие рычаги для изменения направления ракеты за счет реактивного потока, устремляющегося вниз из камеры сгорания, расположенной в цилиндре.
Стоимость ракеты оказалась намного больше, чем изначально планировал профессор Мортешанг. Он надеялся построить её за 25 000 долларов, но строительство потребовало инвестиций более, чем в полмиллиона долларов. К счастью, это не сказалось на его финансовом благополучии — строительство финансировалось за счет продаж его книг, журнальных статей, прав на выпуск новостей, а также поддержки Торговой палаты Майами.
****
Наконец был назначен день старта, и у публики было достаточно времени, чтобы подготовиться к мероприятию. Сразу же туристы со всего мира начали стекаться во Флориду, чтобы присутствовать при этом. Воздушные линии из Англии, Франции и, фактически, почти из каждой страны мира направляли в Майами целые флоты экскурсионных самолетов; пароходные линии доставляли тысячи пассажиров; железные дороги привлекали толпы клиентов; частные самолеты из Северной и Южной Америки заполнили все доступные летные поля вблизи города — не говоря уже о тысячах из автомобилей, забивших дороги, ведущие к знаменитому зимнему курорту. Официальные лица сообщили, что это было крупнейшее разовое прибытие туристов во Флориду со времен исторического земельного бума в далеком 1920 году или около того, когда красоты штата только начинали приобретать известность.
Пространство более чем на милю вокруг ракеты было огорожено и зарезервировано для толпы, которая платила по два доллара с человека, чтобы оказаться рядом с потрясающим стальным кораблем. За сорок восемь часов до взлета зрители начали прибывать, принося с собой раскладные кровати и еду. Вокруг ракеты во внутреннем огороженном кольце были выставлены специальные охранники, чтобы защитить ее от охотников за сувенирами и возможного повреждения. Полиция штата выпустила предупреждения о том, что самолеты не должны подниматься в воздух до тех пор, пока ракета не оторвется от земли, чтобы предотвратить возможные несчастные случаи.
За несколько часов до взлета я пошёл с профессором к ракете для окончательной проверки. Она должна была стартовать в 8:30 вечера. Мортешанг наблюдал за закреплением ящиков с припасами, они поднимались с земли на грузовом лифте, где трудились, обливающиеся потом чернокожие рабочие.
— Припасов достаточно, чтобы прожить целый год, если понадобится, — заметил он, махнув рукой в сторону коробок, а затем насмешливо улыбнулся мне. — Кстати, Шепард, что вы делаете сегодня вечером?
— Ничего, кроме освещения подготовки полёта, — ответил я.
— Я хотел бы пригласить вас на ужин в мои апартаменты в отеле — строго неофициальный и, если можно так выразиться, секретный. Вы придете?
— Для меня это большая честь! – быстро ответил я.
В шесть часов я постучал в его дверь и задался вопросом, какое значение, если таковое вообще имеется, может иметь этот ужин для предстоящего полета? Профессор Мортешанг впустил меня, добродушно улыбнулся и позвонил в ресторан, чтобы заказать изысканные блюда с напитками. Мы уселись на балконе с видом на океан и вскоре с заказом прибыл официант со шрамом на лице. Неторопливо поев, мы откинулись на спинки стульев, чтобы насладиться сигарами и бутылкой самого старого шампанского, какое только можно было достать. Только после этого профессор Мортешанг отбросил свой шутливый вид, который он сохранял на протяжении всего ужина, и стал серьезным.
— Я думал о вас, Шепард, — заметил он. — Вы действительно произвели на меня впечатление тем, как вы справлялись с этим делом с самого начала, и мне было интересно, могли бы вы провести еще более масштабное мероприятие в том же духе. Это тема, которую я хочу обсудить, требует особой деликатности, и я спрашиваю вас, как джентльмена, можете вы сохранить в тайне наш дальнейший разговор? Мне нужен партнер — тот, кому я могу полностью доверять.
Я заколебался и неуверенно откашлялся.
— С секретностью все в порядке, и вы можете быть уверены, что я не буду болтать. Но если вы собираетесь предложить мне возможность отправиться вместе с вами на Венеру, мне нужно это очень тщательно обдумать. Видите ли, я содержу мать, и собираюсь отправить младшую сестру учиться в колледж. Но, поверьте, мне, я бы хотел полететь с вами!
— О, нет, это исключено. Я и сам никуда не собираюсь лететь, — спокойно сказал он.
— Вы не полетите?
— Ш-ш-ш! Не так громко, — предупредил он. — Нет, у меня нет намерений покидать матушку-землю.
— Но ракета... толпы людей... — запинался я.
— Я об этом сам позабочусь, но не забывайте о своем обещании хранить тайну. Позвольте мне кое-что объяснить, и, возможно, вы поймете меня лучше. Я никогда не собирался никуда лететь. На самом деле, я не собираюсь подниматься больше, чем на несколько миль от поверхности Земли. Ракета может отправиться на Венеру или в любое другое место, которое она выберет, но она полетит одна.
Я уставился на него, подозревая, что он внезапно сошел с ума.
— Но общественность заставит вас заплатить за эти забавы, — запротестовал я наконец.
— Вы имеете в виду, что общественность заплатит мне за свои забавы? — поправил он с улыбкой, кладя руку мне на колено.
— Давай условимся, что я буду называть тебя «Лес», а ты меня «Ран», и давай поговорим об этом трюке с Венерой неофициально и конфиденциально, как пара друзей. Если я кажусь немного самоуверенным во всем этом деле, пожалуйста, прости меня, потому что это первое большое дело, которое я когда-либо предпринимал.
****
— Давай я расскажу с самого начала. Вся эта идея пришла мне в голову, когда я наблюдал за этой адской шарообразной могилой бедняжки Пибоди, вращающейся вокруг Луны. Я немного знал его — приятный парень, который посещал мои лекции по астрономии в университете на последнем курсе. Я много размышлял над его печальным концом и, наконец, пришел к некоторым выводам. Пибоди пыталась полететь на Луну, потому что общественность хотела, чтобы кто-то это сделал. Он пожертвовал своей жизнью, своими сбережениями и оставил молодую вдову оплакивать его потерю, пытаясь достичь того пустого пузыря славы и богатства, сомнительных наград, которые, как он думал, достанутся ему по возвращении из лунного путешествия. Доказательством его полёта, которое можно было бы выставить на обозрение широкой публики, были бы несколько тысяч футов кинопленки с изображением лунных гор и безжизненных пустошей, которые можно сымитировать гораздо более реалистично в любой киностудии, и я очень сомневаюсь, что они сравнялись бы с теми телеобзорами, которые мы сделали при изучении Луны через наши телескопы. Более чем вероятно, что общественность подняла бы крик: «Фальшивка!», еще до того, как он смог, что-нибудь на этом заработать — вы знаете, что даже сейчас есть значительное число людей, которые верят, что Пибоди никогда не покидал Землю — и, в конце концов, он мог бы вообще остаться ни с чем. Его попытка с самого начала была самоубийством, как и все подобные авантюры, и совершенно бесполезной. Во всем виновата общественность.
Итак, придя к такому выводу, я решил, что могу сколотить небольшое состояние, доставив публике большое удовольствие практически без всякой опасности для себя, а затем снова взволновать её, на этот раз разочаровав, и получить за это деньги.
Я планировал построить большую ракету, стартовать на ней с Земли, выпрыгнуть с парашютом, прежде чем она поднимется слишком высоко, и, достигнув земли, скрыться на год — совершить путешествие в Южную Америку и посетить верховья Амазонки, я всегда мечтал это сделать. По истечении некоторого времени я мог бы оставить где-нибудь, зарытый в грязь какого-нибудь девственного болота, дубликат ракеты и возвратиться в мир с объявлением о том, что я вернулся с Венеры. После первого волнения я бы получил медали и почетные грамоты различных обществ и наций, а затем выпустил бы книгу, раскрывающую правду, показывающую легкость, с которой общественность может быть одурачена, и полную тщетность любых разумных попыток межпланетных полётов. Я должен был заработать миллион, а общественность должна была извлечь урок.
Он помолчал. Я уставился в потолок, глубоко задумавшись.
— При чем тут я? — спросил я наконец.
— Ты должен помочь мне написать книгу и заняться рекламой, с чем ты справишься гораздо лучше меня. По крайней мере, половина успеха этого предприятия до сих пор была достигнута благодаря тебе. Я либо заплачу тебе зарплату — большую зарплату — либо отдам треть гонорара. Все, что тебе нужно сделать, это помалкивать, пока я не позвоню, а потом только денежки подсчитывай.
— По-моему, звучит очень привлекательно, — заявил я. — Я возьмусь на условиях отчисления части прибыли. Но я скажу тебе откровенно, что у меня есть сомнения. Общественность, как я знаю, — очень, очень забавное животное. Это может сильно нам помешать, прежде чем мы покончим с этим делом. Однако я всё равно согласен.
Мы пожали друг другу руки в знак заключения сделки, выпили по последнему бокалу шампанского за её успех и вышли из отеля, направляясь к ракете. Я был несколько поражен, увидев, что она сильно накренилась на северо-запад, и когда мы пробирались сквозь бурлящую толпу, я обратил на это внимание Рана — он больше не был для меня «профессором Мортешангом».
— Это для того, чтобы у меня было больше возможностей выбраться из неё во время полёта, — прошептал он. – Сообщи в репортаже, что мне нужно, как можно дольше оставаться в атмосфере, чтобы получить дополнительное сопротивление реактивной тяге.
****
Толпа разразилась бурными аплодисментами, когда увидела Рана входящим в ворота огороженного пространства вокруг ракеты. Пока он поднимался на грузовом лифте, взяв меня с собой, вокруг сверкали вспышки, киношники лихорадочно крутили ручки камер, а телевизионные репортеры настраивали объективы для лучшей фокусировки.
Когда мы вошли в рубку управления, я с любопытством огляделся.
— Неужели всё это подделка, как и сам полёт? – спросил я.
— Ни капельки, — был его незамедлительный ответ. — Вся эта ракета и всё, что с ней связано, — за исключением меня самого, — подлинное и изготовлено из лучших материалов. Я не осмелился подделать эту штуку, опасаясь, что у ученых могут возникнуть подозрения. И я также получил большое удовлетворение от того, что сделал машину настолько совершенной, насколько это возможно. В нынешнем её состоянии, человек со склонностями к риску, вполне мог бы отправиться на ней на Венеру. Что ж, пора взлетать, так что я надеваю парашют и приготовлю фонарик. Удачи тебе, Лес, и береги себя хорошенько, пока не получишь от меня весточку.
Я ухмыльнулся, и мы пожали друг другу руки.
— Желаю хорошо провести время в Южной Америке, Ран, — весело сказал я. — Ты, вероятно, привезешь амазонку в качестве жены и назовешь ее Венерой, что может быть доказательством посещения того и другого.
Его смех преследовал меня до самого лифта. Я услышал, как стальная дверь со щелчком захлопнулась за мной, и увидел его улыбающееся лицо сквозь толстое стекло иллюминатора.
Лифт стремительно спустился вниз. Как только он коснулся земли, рабочие поспешили отвести меня в безопасное место за пределы 200-ярдовой зоны, где стояла ракета, мрачная и внушающая благоговейный трепет, но прекрасная в свете множества прожекторов, играющих на ней. По всему кругу стояли тысячи молчаливых зрителей, сбившихся в черную массу, их обращенные к небу лица сияли. Я взглянул вверх, на сверкающий драгоценными камнями небесный купол, ожидающий ракету. Раздался сильный грохот —это убрали 200-футовой лифт, который был опрокинут в сторону от основания ракеты. Толпа колыхалась от возбуждения. Светящийся циферблат моих наручных часов показывал 8:30.
Струйка желтого пламени внезапно вырвалась из нижней части стального цилиндра. Она ярко вспыхнула и устремилась вниз, к земле, с ревом, похожим на Ниагарский водопад, взбивая песчаную почву в брызги и яростно освещая тысячи лиц, обращенных вверх. Толпа попятилась. Рев усилился и стал похож на звуки гигантского урагана. Внезапно пламя показалось длиннее. Я осознал, что ракета уже была высоко над стартовой площадкой и уносилась на северо-запад. Огненный хвост становился все меньше и меньше, пока не превратился всего лишь в огромную желтую точку, которая вскоре исчезла из поля зрения. Я пробрался сквозь бурлящие массы тысяч людей к зданию телевизионного вещания с его светящимися трубками, жужжащим оборудованием и орущими дикторами.
Астрономы как в европейской, так и в американской обсерваториях заметили серебристый отблеск ракеты, когда она вышла на солнечный свет из тени Земли, и наблюдали за её дальнейшим полётом. Менее, чем через полчаса после своего вылета ракета исчезла.
Некоторое время спустя была замечена слабая вспышка желтого цвета, которая, по мнению астрономов, исходила от ракеты
— В этот момент профессор Мортешанг, очевидно, решил увеличить скорость, — заявил Хайман, репортер «Glober Television and Broadcasting Service».
Я смеялся, слушая его, и думал, не забавляет ли Рана это блестящее предположение в его убежище где-нибудь на северо-западе Флориды или Джорджии, или куда его там занёс парашют. Хайману не везло с репортажами на протяжении всего этого дела. Эх, как бы он ликовал, если бы узнал правду, и как бы он был рад обнародовав её всему миру.
****
Ну, и как вам фраза - "Доказательством его полёта, которое можно было бы выставить на обозрение широкой публики, были бы несколько тысяч футов кинопленки с изображением лунных гор и безжизненных пустошей, которые можно сымитировать гораздо более реалистично в любой киностудии. Более чем вероятно, что общественность подняла бы крик: «Фальшивка!», еще до того, как он смог, что-нибудь на этом заработать — вы знаете, что даже сейчас есть значительное число людей, которые верят, что Пибоди никогда не покидал Землю"
А? Просто феерично. И это 1928 год!!!
