Привет, с вами Игорь Рабинер.
Такой Москвы, как в ту ночь, я не видел никогда. И, думаю, уже не увижу.
Наверное, это было похоже на то, что случилось с моим родным городом десятью годами ранее, после победы команды Гуса Хиддинка над Голландией в четвертьфинале Евро-2008. Но мне тогда посчастливилось находиться на месте события, в Базеле, и о 700 тысячах на улицах я узнавал только из новостных сводок.
В первые дни ЧМ-2018 ставшая вдруг интернациональной, веселой и многоцветной Москва меня потрясла, но то был праздник иностранцев. Казалось, в России проходит Copa America с небольшими азиатскими и африканскими вкраплениями. Наши наблюдали это диво дивное со стороны. Даже победы над Саудовской Аравией и Египтом отмечали сдержанно. Словно не до конца еще веря в происходящее.
И вот наконец настал момент российского празднества. Причем не бессмысленного и не беспощадного, а доброго, позитивного и искреннего.
Обычно сдержанный на эмоции мегаполис, где каждый живет своей жизнью, и сосед редко знает соседа, в ту ночь стал городом братьев и сестер. Причем во всеобщее братание включились и иностранцы – начиная с боливийского журналиста, после пресс-конференции подарившего Станиславу Черчесову флаг своей страны, и продолжая болельщиками со всех краев света. На Охотном ряду, Кузнецом мосту, Никольской...
Около пяти утра, когда уже было абсолютно светло, на подходе к Таганке встретились два колумбийца, тут же принявшихся поздравлять с победой, – благо, на мне была майка сборной, подписанная несколькими днями ранее всей командой.
В час тридцать на Охотном ряду напротив гостиницы «Москва» – не хуже, чем на Невском проспекте после Египта – ликующе сигналили все без исключения машины, а из половины окон (причем, по-моему, в некоторых случаях – водительских) торчали голые торсы с огромными триколорами.
В два ночи на Кузнецком мосту началась импровизированная дискотека. Солировал человек в шапке Мономаха и с большим игрушечным (впрочем, не удивился бы и настоящему) медведем в руках. А дирижировал человек с флагом, забравшийся на фонарь и рисковавший слететь вниз в любую секунду.
В два тридцать – народ на Никольской под бой барабанов, которому и легендарный испанский Маноло бы позавидовал, хором распевал «Катюшу». Метрах в ста другая группа – «Рюмку водки на столе».
И везде горланили нехитрую международную мелодию без слов, которая символизирует приближение всех болельщиков мира к мечте – футбольно-мировому чемпионству. А идущих в сторону Кремля поздравлял с победой Владимир Ильич Ленин, очевидно, по случаю победы над капиталистической Испанией восставший из расположенного по соседству мавзолея.
В три – люди купались в фонтане (на ночь превращенном в мини-бассейн) на Биржевой площади, причем делали это целыми семьями. А полицейские не то что это не пресекали, а судя по их лицам, готовы были присоединиться. И только долг службы не позволял.
И все это время, в каждой точке центра Москвы, то и дело раздавалось зычное: «Игорь, Игорь Акинфеев, хей, хей!» Недаром англичане писали, что в России со времен Тигра Хомича и Яшина (а я бы добавил, еще с довоенных пор, с Акимова, Жмелькова, книги Льва Кассиля «Вратарь республики» и фильма «Вратарь») голкиперам придают такое сакральное значение, как нигде в мире. И Акинфеев, вытащив фантастически сложный удар Иньесты от земли, из-под защитника, в самый угол на исходе основного времени, а потом и два пенальти, с этой миссией в высшей степени справился.
По этой Москве, которой завтра и никогда уже не будет, хотелось бродить вечно. Это был сон, и не было никакого желания пробуждаться. Как, собственно, и все, что происходило на этом чемпионате. Уже рассвело, а я почти до пяти, не чувствуя на плече увесистой сумки с ноутбуком, шел до дома пешком, потому что банально вызывать такси в такую ночь не хотелось. Да в перекрытом большей частью центре творилось такое, что и не моглось. И погода не испортила людям праздник – последний в этот день дождь пролился во время овертайма.
