В Оптиной пустыни (Козельский район Калужской области) 7 июля открыли памятник Федору Михайловичу Достоевскому. Памятник установлен в начале дорожки (монахи нарекли её «тропой покаяния»), ведущей от Введенского старопигиального мужского монастыря в сторону Иоанно-Предтеченского скита, куда приходили к оптинским старцам для духовного окормления люди самых разных званий и сословий.
Автор – скульптор, народный художник России Салават Щербаков.
Место, что называется, намоленное. Здесь, у старца Амвросия (причислен к лику святых в 1988 году), неоднократно бывали Лев Толстой, Константин Леонтьев, Владимир Соловьев, Василий Розанов. Тридцать лет, прикованный к постели монах, ежедневно принимал людей со всей России. Достоевский отправился в Оптину пустынь в конце июня 1878 года в тяжелое для себя время – после похорон трехлетнего сына Алёши. Для писателя отец Амвросий стал одним из прообразов старца Зосимы в «Братьях Карамазовых».
На открытии скульптор рассказал, что Достоевский в его работе – это надломленный горем, почти коленопреклоненный, бредущий человек с Евангелием в руках и великой силой на челе – такова «драматургия» памятника: «Это его тропа покаяния. И памятник сделан именно к этому духу Оптиной пустыни, к этому месту, издавна названного «жарким костром, у которого греется вся Россия». Я считаю, что сейчас время собирать камни, восстанавливать то, что знал и чувствовал Достоевский. В этом правда, сила, ум и любовь».
После такой «официальной хроники» хочется заметить, что, на мой взгляд, памятник получился. Я вообще люблю памятники «на земле», без пьедесталов. Соразмерные человеку, стоящему рядом. И все эти складки на одежде, вся эта немножечко «жеваность» облика – будто кошки на душе скребут – работают на цельность образа. И в то же время лик Достоевского – тот самый, знакомый и узнаваемый. И эта согбенность – не только от горя, но и от того, что Федор Михайлович явно несет невидимый нам тяжкий крест. А преподобный Амвросий, кстати, любил повторять навещающим его, что «как ни тяжел крест, который несет человек, но дерево, из которого он сделан, выросло на почве его сердца». И здесь, что удивительно, я действительно вижу сердце автора «Карамазовых» (черным/чертом мазанные – виноватые, замазанные грехом – можно и так прочесть фамилию).
Когда старца спрашивали – «Как жить?», он отвечал: «Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение».
Леонид СОКОЛОВ
