24 июня, в разгар мятежа ЧВК «Вагнер», социальные сети со ссылкой на авторитетные источники сообщили, что в столице Катара Дохе представители спецслужб этой страны встретились с членами «Талибана» и групп «Исламского государства» (ИГ) (обе организации запрещены в РФ), действующими в Афганистане. Якобы на встрече было решено, что в случае успеха мятежа в России «Талибан» не будет препятствовать отрядам ИГ и другим джихадистским группировкам начать вторжение в Таджикистан и Узбекистан.
Насколько это сообщение правдиво, выяснить невозможно: официальная Доха не признаёт наличие контактов с ИГ и очень неохотно говорит о переговорах с талибами. Но мало кто из специалистов сомневается в наличии неких отношений Катара с обеими группировками. В любом случае, участвовал Катар в подобных переговорах или нет, вероятность контактов «Талибана» и ИГ на тему возможного вторжения в Центральную Азию представляется высокой.
Афганистан, управляемый талибами, одновременно является зоной активных действий ИГ, причём отношения между этими группировками очень сложны, и отнюдь не ограничиваются вооружёнными столкновениями. В первый год после прихода к власти в Афганистане «Талибан» информировал мир о своей борьбе с международными экстремистскими движениями, в частности, с ИГ: это делалось для того, чтобы убедить Запад, Китай, Россию и Иран в том, что Афганистан больше не будет убежищем для международных террористов.
Вооружённые столкновения между талибами и отрядами ИГ (его местное ответвление называется «вилаят Хорасан») действительно имели место. Но они были скорее локальными конфликтами между отдельными полевыми командирами. «Талибан» и ИГ - децентрализованные сетевые структуры с крайне слабым центральным управлением; лидеры автономных групп сами решают вопросы, включая военные. Разница между «Талибаном» и ИГ в том, что первый – пуштунское националистическое движение, второе же – интернациональное, имеющее целью установление всемирного Халифата. Поэтому «Талибан» действует только в Афганистане и пуштунских районах Пакистана, а ИГ распространило свои «вилаяты» от Сахары до Филиппин и от Курдистана до Мозамбика.
С американцами и проамериканским режимом «Талибан» и ИГ воевали вместе, хотя на локальном уровне иногда конфликтовали. Пуштуны составляли костяк «Талибана», а исламисты из национальных меньшинств – таджики, узбеки, туркмены, белуджи – предпочитали «интернационалистов» из ИГ. Некоторые формирования присягали одновременно и «Талибану», и ИГ. В населённых таджиками провинциях Фарьяб, Тахар, Кундуз, Джаузджан, Фарах и Бадахшан некоторые отряды воевали под двумя флагами - белым «Талибана» и чёрным ИГ.
После прихода к власти в Кабуле «Талибан» неоднократно заявлял, что не допустит присутствия международных террористов в Афганистане, но изгнать ИГ и «Аль-Каиду» не так просто – хотя бы из-за наличия тех же группировок «двойного подчинения». Кроме того, в состав «Талибана» входит, сохраняя автономию, «Сеть Хаккани», идеологически близкая к ИГ и сохраняющая с ним союзнические отношения. Глава «Сети» Сираджуддин Хаккани – министр внутренних дел талибского режима, что свидетельствует о влиянии близких к ИГ сил на кабульский режим.
Поэтому прервать связи с ИГ талибам очень трудно, а скорее всего, невозможно. В августе 2022 г. спецпредставитель президента РФ по Афганистану З.Кабулов утверждал, что за время правления талибов в Афганистане численность боевиков ИГ выросло втрое. Что неудивительно: к ИГ примкнуло множество бывших солдат, офицеров и чиновников бывшего проамериканского режима, которые считают талибов врагами, и боятся расправы с их стороны. То же самое было в своё время в Ираке: бывшие офицеры и чиновники Саддама Хусейна массами уходили в ИГ.
Непуштуны составляют не менее половины населения Афганистана, территории их компактного проживания – это примерно 2/3 страны, и талибам приходится считаться с присутствием подчинённых ИГ или лояльных ему отрядов в этих районах. А таджикские и узбекские формирования, состоящие в основном из эмигрантов, хотят вернуться домой с оружием в руках и взять власть. Что совершенно не нравится «Талибану». Поэтому само собой напрашивается решение: помочь таджикам, узбекам и уйгурам, присягнувшим ИГ, уйти из Афганистана и вести «джихад» в своих странах. Нелояльные, но боеспособные (гораздо боеспособнее талибских отрядов) «инородческие» формирования перестанут мутить воду в Бадахшане и Балхе, а заодно отвлекут внимание Душанбе и Ташкента от Афганистана. Относительно Душанбе это особенно важно: Таджикистан, считающий своими национальными героями Ахмад Шаха Масуда и Бурхануддина Раббани, воевавших с «Талибаном», оказывает помощь антиталибскому сопротивлению в таджикских районах Афганистана.
За время правления «Талибан» наконец удостоверился, что его вялые реверансы в сторону Запада, включая обязательства изгнать ИГ, не ослабят изоляции Афганистана, не заставят «неверных» ни разморозить арестованные активы, ни начать экономическое сотрудничество. Китай, озабоченный присутствием в Афганистане уйгурских экстремистов и недовольный полным хаосом в этой стране, больше не обещает инвестиций. А талибы уже привыкли управлять страной с тем, что имеют: население как-то выживает – и слава Богу. Поэтому «Талибан» перестал клясться выгнать ИГ и других иностранцев, тем более, что у тех есть кое-какие источники валютных доходов – как от контрабанды афганских ресурсов и наркотиков, так и от различных фондов в арабских странах. Да и воевать с единоверцами ради того, чтобы угодить «неверному» Западу и Китаю, талибам не очень комфортно с точки зрения исламской морали. Значит, талибы могут прекратить убеждать мир в своём миролюбии – мир на это всё равно не реагирует.
При стабильной ситуации в Центральной Азии и в России вторжение ИГ в Таджикистан гарантированно закончилось бы провалом. 15-тысячная армия Таджикистана имеет большой опыт гражданской войны и подавления разного рода мятежей. Кроме того, ей готова помочь 7-тысячная 201-я российская военная база, дислоцированная в стране именно для недопущения подобных событий. Несколько тысяч боевиков, слабо обученных и почти не имеющих тяжёлого оружия, обречены на быстрое поражение. Другое дело – если в Таджикистане и тем более в России начнётся смута, и таджикским и российским военным станет не до отражения интервенции. В этом случае возможны выступления исламистов и в самом Таджикистане, что чревато ударами в спину воинским частям, как это было во время гражданской войны в Таджикистане в 1992-97 гг.
Мятеж в России не удался, в Центральной Азии сохраняется спокойствие – значит, в ближайшее время ожидать вторжения из-за Пянджа не приходится. Но пока в Афганистане правит неоднородный, раздробленный «Талибан», и существуют базы ИГ, любое обострение в регионе угрожает вторжением экстремистов в Таджикистан, а возможно, и в Узбекистан и Кыргызстан.
