Дело было, нет, не сейчас, сейчас такого быть не может, а в Народной Болгарии. Среди заросшей лесом Стара Планина вдоль быстрой и чистой речки Чёрный Вит расположилось небольшое село Дивчовото, ну то самое место, где в 1878 году проходили четники славного воеводы Панайота Хитова. В небольшом доме на краю этого села жила женщина. Все звали её Зорица. Знаете, что было самое удивительное в ней? Она с годами совершенно не старела. Поговаривают, что поселилась она в этих местах не то аж до Освобождения, не то сразу после Освобождения, но так ли это — неизвестно, ведь до Освобождения в том месте и села-то никакого не было, так, стояли кошары соседнего села Черни Вит, расположенного ниже по реке, да несколько домиков для пастухов; ну и на древнюю старушку она была никак не похожа, а времени-то эвона сколько прошло! Впрочем, один человек из Тетевена мне как-то сказал шёпотом, что Зорица — вила. И вот тут я ему верю, ведь никто не видел ступней её ног — она всегда носила длинные платья, причём неизменно вышитые и украшенные, как будто в праздник, удивительно то, что и мужа её никто не помнит и чёрное она никогда не носила. Правда, не совсем я понимаю, отчего же она тогда жила в селе как обычная женщина. Да ещё и в сельской школе работала учителем пения и рисования.
Впрочем, что нам за дело до её происхождения, ведь речь пойдёт не об этом, а о том, что на другом конце села вверх по реке в домике жил юноша, которого звали Камен. Вот о нём как раз всё хорошо было известно: он родился в этом селе, рос в этом селе и ходил в школу, а после школы собирался ехать в Софию, чтобы учиться на геолога. И вот как-то днём, когда лето уже перевалилось за свою половину, сразу после полудня на улице села встретились Зорица и Камен.
Остановила Зорица Камена и говорит ему:
— Говорят, что ты собирался в Черни Вит?
— Да, — ответил Камен, — точно так. Собирался.
Спрашивать, откуда Зорица знает о его намерении и кто это говорит, он не стал, так как знал, что Зорица такие вещи хорошо знает, а на вопросы откуда ей известно не отвечает никогда.
— Тогда вот, — говорит Зорица и достаёт из-за пояса банкноту в два лева, — рядом с селом, там, где ты будешь входить в него, на склоне расположен виноградник глога Ивана, купи у него корзинку винограда за два лева для меня. Ты ведь всё равно за покупками собрался в Черни Вит, так?
— Да, — уже давно не удивляясь проницательности Зорицы, отвечал Камен, — купить сирене для семьи (вы же знаете, что именно в Черни Вит делают сирене с сине-зелёной плесенью).
— Ну вот и замечательно, — сказала Зорица, — глогу Ивану передай моё письмо, а чтобы тебе легче было всё это нести, возьми моего ослика.
Камен взял денежку в два лева и положил к своим деньгам в кошелёк, а кошелёк сунул в карман брюк, письмо положил во внутренний карман своей курки. Зорица вывела на улицу ослика, запряжённого в тележку, в которой уже стояла пустая корзинка для винограда, и Камен поехал по дороге вдоль реки между склонов, сплошь поросших густыми кустами да деревьями. Идёт ослик по дороге, постукивает копытцами вдоль чистой пришёптывающей журчанием речки, в воздухе — запахи зацветшего омайника и барбариса, над головой — фарфорово-голубое небо.
Вот и село Черни Вит, вон там, на двух террасах, устроенных ещё предками Ивана, растут лозы в винограднике. Говорили, что виноград там у Ивана необыкновенный, что от него молодеют, но я думаю, что это — только слухи, хотя, признаться, никогда я не ел такого вкусного винограда как там, да и вино у Ивана получалось всегда изумительное и казалось, что оно слегка светится красным светом.
Кстати, отчего Зорица считала, что Иван — глог, вот не знаю. Но ей, наверное, виднее, кто отец Ивана, а спорить с вилами... вот никому не советую. Это — небезопасно.
— День добрый! — поприветствовал Камен Ивана, — я привёз тебе письмо от Зорицы, она дала мне два лева и просит послать ей со мной корзинку винограда.
— Добрый, — отвечал Иван, взглянул на Камена, пыхнул трубкой, которую он никогда не выпускал изо рта, вытер ладони платком, взял письмо, поправил рукой свои пышные усы, прочёл. — Только вот с виноградом спешит Зорица, не созрел ещё, надо недели две подождать. Так ей и скажи... нет, лучше я ей письмо через тебя передам.
Пошёл Иван в дом, написал письмо на листке из тетрадки, сложил его пополам и вернулся к Камену. Опять же Камен сунул письмо Ивана Зорице в карман своей куртки, попрощался с Иваном и отправился в само село. Купил там сирене, купил ткани на платье старшей сестре, игрушку — младшей, уплатив двадцать пять левов, и оправился назад.
Час — туда путь, час — обратно, два часа — в Черни Вит, так что дело уже было к вечеру. Подъезжает к Дивчовото Камен, а на въезде-то уже Зорица его ждёт, на дорогу смотрит.
— Не продал мне Иван винограда, — говорит Камен, — вот, он письмо тебе передал. Он сказал, что через две недели виноград только поспеет. Так что возвращаю тебе, Зорица, два лева.
Протягивает Камен Зорице две однолевовые бумажки, а она их не берёт. Не берёт и смотрит на Камена. А затем говорит:
— Это не мои деньги! Я тебе дала одну бумажку, а ты возвращаешь мне две и другие. А моя где?
Тут Камен вспомнил, что потратил купюру Зорицы, когда сирене покупал, ведь она лежала в том же кошельке, что и деньги Камена. И говорит:
— Ну так я же тебе, Зорица, два лева и даю: вот один лев — одна банкнота, вот второй — вторая банкнота...
— Да? А ослик и тележка — те же самые? ты возвращаешь то, что я тебе дала, почему же деньги возвращаешь другие?..
Тут Камен, зная, что злить Зорицу опасно, — а вдруг она и впрямь вила! — и решил, что надо бы вас спросить:
- правильно ли он поступил, что потратил купюру Зорицы?
- права ли Зорица, что считает, что вернуть он ей должен точно ту же самую денежку, которую она дала ему? Может быть ему надо в Черни Вит возвращаться, ту самую купюру назад выменивать?
