Двигаясь по реке времени, минуя ее глубины и отмели, и, устремляя взгляд на пройденный путь, всегда мы будем мысленно возвращаться к особенным событиям - вернее, к тем вехам, которые могли бы стать переломными в судьбах и целых поколений, и отдельных фигур. В саратовском футболе такая точка бифуркации пришлась на середину 60-х годов, когда состоялся его первый многообещающий взлет.
В богатой, но не слишком щедрой на победы, истории футбольных команд Саратова на всесоюзной, а позже всероссийской арене, уже носивший название «Сокол» альянс «шестидесятников» стоит особняком. Словно яркий луч, прорезавший густые облака на широте, где погода не балует теплом, он промелькнул светом надежды, и этот момент совпал с общим подъемом футбола в Советском Союзе.
«Сокол» тех лет отнюдь нельзя было назвать типичной «краснознаменной» командой, о которой будущий президент ФИФА Жоао Авеланж, сопровождая чемпионов мира бразильцев на их товарищеской встрече в «Лужниках» со сборной СССР в 1965 году, высказался так, - «Русские столько бегают на поле, что им некогда думать». Саратовцы исповедовали игровую манеру, прославленную под брендом московского «Спартака». Мастерство, выраженное непринужденной обводкой, передачами в одно касание, красивым узором комбинаций, стало отличительной особенностью не меньше, чем строка из песни, - «Огней так много золотых…». Можно сказать, тогдашняя плеяда исполнителей сформировала традицию стиля футбольной команды из волжского города, поныне воспринимаемую как эстетический эталон.
В том футболе еще не успел выветриться дух романтики, не возобладали тактические схемы, применяемые, чтобы удержать необходимый результат в матче, и разного рода «выездные модели». Зрители, заполнявшие до отказа трибуны стадионов, как правило, наблюдали пиршество атаки: у массовой аудитории в СССР это зрелище, вероятно, вызывало даже больший интерес, чем импортные кинофильмы с культовыми актерами. Практически в любой футбольной команде мастеров были свои кумиры, кого публика в буквальном смысле слова носила на руках.
Некоторым участникам «Сокола» 60-х, перешедшим в клубы другого ранга, выпали незаурядные судьбы в спорте. Геннадий Лихачев, Виктор Папаев и Юрий Смирнов отметились в еврокубковых турнирах. И все-таки в понимании простых болельщиков живой легендой мог быть именно тот, кто сохранял верность родной команде, кто забил в ее составе наибольшее количество голов на означенной стадии и кто остался недосягаем для партнеров по числу проведенных за нее матчей. Речь о Викторе Чернышкове, правофланговом нападающем, выходившим на поле под седьмым номером.
Импульсивный по характеру, а в игре всегда способный щедро козырнуть нестандартным дриблингом и стремительностью, он прекрасно отвечал канонам футбола эпохи, в которую сделались нарицательными имена Пеле и Гарринчи, Альфредо ди Стефано и Ференца Пушкаша, Льва Яшина и Михаила Месхи. Но прежде чем начать рассказ об этом игроке и о времени его выступлений, обратимся к более раннему этапу, когда, сменяя названия, пестрый по составу саратовский футбольный отряд предпринимал первые шаги в чемпионатах страны.
От «милиционеров» до «железнодорожников»
В послевоенную нашу действительность футбол ворвался с опаленных боями просторов – можно сказать так, ведь в своем большинстве игроки и болельщики тех лет были фронтовиками. Поэт Евгений Евтушенко в поистине гениальном произведении «Репортаж из прошлого века», посвященном матчу сборных СССР и ФРГ в 1955-м, живописал как тысячи изувеченных войной безногих инвалидов «на досках подшипниковых пьедесталов» - деревянных тележках, со всей Москвы двинулись к стадиону «Динамо», чтобы посмотреть выступление нашей команды против чемпионов мира. В сущности, преданные забвению государством, калеки, у которых осталось «полдуши и полтела», они могли по-настоящему довольствоваться единственной привилегией – безбилетным посещением футбола. Если верить стихотворению Евтушенко, эти обездоленные рядовые Великой Отечественной, отдав должное классной и корректной игре немцев, перестали ощущать их врагами. Возможно, так оно и было на самом деле. Помогая пережить многие лишения, футбол взывал к лучшим чувствам, причем, независимо от уровня мастерства игроков. В Саратове, как и в любом другом городе Советского Союза, перед началом матча происходило всеобщее оживление: по центральной улице - проспекту Кирова, впоследствии получившему прозвание «Бродвей», в направлении парка Липки и спортивной арены общества «Динамо» сплошным потоком устремлялась публика преимущественно в гимнастерках и шинелях.
Стадион, в пространство которого вливался народ, охваченный предвкушением яркого состязания, опьяненный эйфорией возвращения к мирной жизни, был небольшим, с деревянными трибунами. Понятно, не хватало мест всем желающим видеть тот удивительный, лишенный всякой фальши и корысти, «пуританский» футбол, которому отдавались, словно религии, и в поисках его панорамы люди взбирались на крыши и балконы соседних со стадионом зданий, на ветви деревьев. Подходы к спортсооружению патрулировались конной милицией, но в этой охранительной мере, скорее всего, не было необходимости: болельщики из числа заводчан прибывали организованно – автобусами, в сопровождении оркестра, вместе со своим начальством, обязательно присутствовавшим на матчах городского чемпионата, где соревновались, главным образом, коллективы предприятий. Самыми «хулиганистыми» в Саратове считались Ленинский и Сталинский районы, однако, встречаясь на футболе и болея за своих, жители пролетарских окраин обходились без стычек.
Целый легион представителей республик, краев и областей, объединенных в третью группу, дебютировал во всесоюзном футбольном первенстве в 1946 году. Его участниками стали и саратовские динамовцы, сходу победившие в Нижневолжской зоне, вошедшие в финальную подгруппу. Но в дальнейшем команду бросало то в жар, то в холод. Тенденция резкого перепада игры и результатов закрепилась в чемпионатах страны за футболистами Саратова, под каким бы патронажем те ни фигурировали. Нередко их общая судьба зависела от внешних обстоятельств. По окончании четвертого сезона, проведенного «милиционерами» из этого города во втором эшелоне чемпионата СССР, их команда, к тому времени застрявшая среди аутсайдеров, была исключена из союзного реестра после его сокращения и перекочевала в республиканский турнир вместе со многими такими же «товарищами по несчастью». Казалось, отныне ей уготовано пробиваться в класс «Б» мучительно долго. Впрочем, есть афоризм, - «Если нельзя, но очень хочется, то можно». После того как Саратовский электромеханический завод взял шефство над мастерами футбола, эти протеже под вывеской «Энергия» получили в обход всех спортивных канонов повышение в ранге соревнований - вопрос решался с помощью высоких чинов в Москве. Домашней ареной этой профсоюзной команды вскоре стал стадион «Труд», возведенный еще в 1928 году.
Недолгий период существования «Энергии», на первый взгляд, лишен самостоятельного значения. Но тогда-то и начал складываться костяк, определивший игру саратовцев на годы вперед, вобравший группу приезжих, где особенно блистали артистизмом перед зрителями посланцы из Грузии. Приглашение южан в состав упомянутой команды, как нетрудно догадаться, было предопределено географией ее предсезонных сборов: готовясь к чемпионату на Черноморском побережье Кавказа, клубы устраивали смотрины коренным выходцам из этого региона – прирожденным виртуозам мяча. На просмотре в «Энергии» побывал 18-летний Слава Метревели, в итоге отправившийся в горьковское «Торпедо». Видимо, не вызвал он доверия саратовских тренеров, допустивших грубейший селекционный просчет. Ничего не поделаешь: прорицателей мало не только в футболе.
Восходящие «звезды» все же не были редкостью на футбольном небосклоне Саратова, а дефицит просто интересных игроков здесь едва ли отмечался когда-либо. Сохранились фотоснимки, запечатлевшие то, с какой отвагой и яростью борется за мяч в окружении соперников Аркадий Генсон, левый инсайд «Энергии». Хотя и не снискал он турнирных лавров, зато изрядно послужил ставшему ему родным Саратову как многогранная личность. Побывав в гостях у Аркадия Семеновича, я нежданно для себя увидел фотографию бывшего министра культуры области Михаила Брызгалова за стеклом на книжной полке. «Мой сын», - пояснил хозяин квартиры, человек яркой судьбы, чьих рассказов «о времени и о себе» хватило бы на целую книгу. Генсон начинал играть в Куйбышеве, куда его семья попала из оккупированной немцами Белоруссии. В этом городе футбол практически всегда пользовался почетом, а в первой половине 50-х годов, когда Генсона зачислили в дубль местных «Крыльев Советов», их основной состав звался «гроза чемпионов» - применяя тактику, известную как «волжская защепка», эта неподатливая строгая в обороне команда регулярно отбирала очки у лидеров класса сильнейших. В «Крылышках» подчеркнуто уважительно, по имени-отчеству, младшие обращались к "стержневым", среди которых, что ни мастер, то легенда. Александр Гулевский, Виктор Ворошилов, Виктор Карпов были примером не только на футбольном поле. Любимцам публики молодежь старалась подражать и в стиле одежды, привнесенном в куйбышевский клуб тренером Вячеславом Соловьевым – в прошлом полузащитником «команды лейтенантов» ЦДКА, франтовато - набекрень, носившим фуражку, щеголявшим в элегантном пиджаке и ботинках с высокими берцами чешской фирмы «Бутекс». Пусть футбол тогда профессией не считался, принадлежность к его миру означала весьма заметный ранг или, во всяком случае, хороший способ, чтобы подняться на социальном лифте. «Если ваш сын заиграет в полную силу, перед ним откроются двери любого вуза», - с такими словами обратился тренер к отцу Аркадия Генсона, ибо тот настаивал, чтобы юноша бросил спорт и серьезно занялся учебой. Аркадий же мечтал посвятить себя спортивной журналистике после того как повесит бутсы на гвоздь. Его выбор в пользу «Энергии», весь сезон 1955 года замыкавшей турнирную таблицу, был вызван обязательством начальника этой команды Соболевского – впоследствии выполненным, - подающего надежды футболиста сделать студентом филфака Саратовского университета. Галимзян Хусаинов, на старте карьеры - участник куйбышевского молодежного «Динамо», на пике славы – козырная карта московского «Спартака» и сборной Советского Союза, с недоумением воспринял это решение отправиться в класс «Б», ведь его приятель объективно мог бы войти в боевой состав «Крыльев» или другого клуба высшей категории. Считалось, что из сборной России, куда привлекался Генсон – торный путь в большой футбол. После ее тренировочного спарринга с соперниками из Казахстана, Аркадия на заметку взял проживавший в этой республике Николай Старостин - освободившись из мест заключения, он готовился вернуться в Москву, чтобы стать начальником команды «Спартак», и просматривал кандидатов в ряды «красно-белых». Но Генсон, которого звали в Саратов, гарантируя игровую практику, довольствовался синицей в руках. Идею с его приглашением подсказал заместитель военного коменданта саратовского железнодорожного вокзала, заядлый болельщик. В беседе с одним руководителем клуба он обмолвился о том, что его шурин выступает в «Крыльях» - из-за юного возраста ему сложно конкурировать там со старожилами, зато для «Энергии» он просто находка.
Из Куйбышева в Саратов Генсон прибыл в мае 1955-го, добравшись на теплоходе вместе с другими футбольными переселенцами – Ганьжовым и Мигалевым, и на новом месте поначалу испытал уныние. Разве можно было хоть отдаленно сравнивать клубную организацию «Крыльев» и «Энергии»? Выдающийся обозреватель спорта Лев Филатов не зря называл класс «Б» «дремучим лесом, стоявшим за высшей лигой». В то же время журналист отметил, - «Футбол един и в любом его дне и часе отражается общее». Этот вывод применительно к означенным годам подтверждается на примере заводских команд, которые как ручейки, сливаясь в одно целое, давали полноводное течение игре, что особенно ярко проявлялось в провинциальных городах СССР. В Саратове «Прогресс» и «Авангард», лидеры городского и областного ранга, во всегда принципиальных «товарняках» в порядке вещей побеждали команду земляков, выступавшую на республиканском уровне. Выйдя на поле, пролетарии старались от души. Вероятно, каждый такой футболист хотел оказаться в числе мастеров из «Энергии», где, по сведениям Генсона, «основные» получали 1600 рублей – серьезную сумму тогда, установленный же профкомом предприятия для игроков размер зарплаты не афишировали. Но, разумеется, в первую очередь не деньги влекли рабочую молодежь на стезю спортивных соревнований. Со второй половины 50-х годов страна переживала лучезарный, полный надежд период. Война напоминала о себе еще свежими приметами, и, тем не менее, ее тяготы уходили все дальше. Все больше высвобождалось сил, чтобы созидать в сугубо мирных целях, и просто радоваться той жизни, за которую сражались и полегли на фронтах миллионы соотечественников.
Сезон 1955 года назначаю отправной точкой в хронологии дат и событий в саратовском футболе, подлежащих исследованию, и первым залом галереи героев из нашей команды, кому не должно затеряться на поворотах реки времени. Уже нет смысла заглядывать в более раннюю эпоху: фактически не осталось очевидцев, кто мог бы поведать о ней, а переписывать опубликованные другими авторами мемуары либо опираться только на документальные источники, согласитесь, не метод. Сбивчива, ненадежна память у тех, кто по праву свидетелей говорит о явлениях, за давностью лет предстающих нечеткими снимками, сделанными с линотипных матриц, или мерцающими кадрами черно-белой кинохроники, подобной отражению далекого мира. Все равно лучше пользоваться живыми воспоминаниями, чем просеивать песок общеизвестных фактов. Правда, без повторений тоже не обойтись.
По рассказам пилота из эскадрильи Марины Расковой, нашей землячки Елены Ивановны Лукиной, летом город утопал в густой зелени одноэтажных улочек, вымощенных булыжником. Характерная для крупного областного центра застройка занимала ряд центральных кварталов. Главная линия городского транспорта, разветвляясь на пересечении улиц Чапаева и Кутякова, уходя в одном направлении к волжским пристаням, а в другом - к железнодорожному вокзалу, соединяла район Крытого рынка и Главпочтамта с авиазаводом на другом конце Саратова. С лязгом и грохотом, будто перевозя металлолом, катил трамвай, издавая пронзительные звонки. Вагон на электрической тяге, пожалуй, был единственным источником шума на пасторальном безмятежном пространстве за проспектом Ленина. Несколько десятков метров, и - попадаешь из оживленного центра в места, где кущи с яблонями, вишняком и огородами в подсолнухах.
Штамп, которым описывают Саратов той поры – жили, конечно, бедно, однако черную икру с осетриной ели вволю: в любом гастрономе стояла бочка с зернистым продуктом, ныне приравненным к валюте, а в СССР первых послевоенных лет доступным по цене. Вопреки постулату о скудном содержании жизни при социализме, перемены к лучшему шли по нарастающей. По меньшей мере, тремя событиями, повысившими ранг нашего города и просто сделавшими его более привлекательным, отмечен 1955 год. Первое из них - закладка парка на Соколовой горе, еще примерно через 25 лет там возведут мемориал с фигурами журавлей на пилонах, словно парящими в небе над Волгой: этот символ, как и Родина-мать в Волгограде, на подходе к городу виден за много километров. Второе - открыт трехзальный кинотеатр, по случаю памятного юбилея названный «Победа». Третье - особый пример: на авиазаводе под руководством директора Бориса Дубовикова стали внедрять систему бездефектного труда и управления качеством продукции, получившую международное признание. В чем-то Саратов заслуженно находился впереди планеты всей.
А футбол? Он здесь всегда щедр на парадоксы. Состав «Энергии» был хорош. На стадионе в Тбилиси ревом радости встретили объявленных диктором капитана Чичико Цулая и Валериана Джикия. Выдав восторженный аванс «своим» в рядах гостей, публика не разочаровалась игрой, в тонкостях которой жители Грузии отлично разбираются. Под силу средненькой по классу команде добиться ничьей на поле одного из фаворитов зоны? Это произошло в предыдущем туре со «Спартаком» (Ереван), в споре за первое место конкурентом тбилисского клуба из окружного дома офицеров. Накал борьбы за путевку в класс «А» усиливался фактором ревностного соперничества республик. Видимо, в столице Армении рассчитывали одной левой одолеть волжан. Саратовцы же сохранили свои ворота «сухими» под напором атак. Вообразите картину: июльский зной Закавказья, вытоптанная поляна, болельщики темпераментно гонят и гонят вперед любимцев, а на последнем рубеже обороны отражает все удары голкипер Ким Зайцев. Вслед за финальным свистком в не поддавшуюся «Энергию» полетели от зрителей камни – велика была досада из-за недобора в очках. Вот так: оттепель в стране только зарождалась, но разнузданность на трибунах, да и в игре, ставшая в более позднюю эпоху некой визиткой кавказского футбола, уже отмечалась: в тех краях не один и не два раза гости покидали стадион под охраной милиции. Такие эксцессы списывали на горячую кровь жителей, однако, национальный и политический подтексты в этом ключе не рассматривались. И, может быть, напрасно.
Василий Жабин дебютировал в «Динамо» (Саратов) в заключительном для клуба чемпионате СССР 1949 года. Комсомольский вожак, он прослыл редким в племени романтиков футбола умельцем выдать речь в официальной обстановке. Ему предоставляли слово на встречах чиновников с командой. Фрагмент одного такого визита в высокий кабинет достоин книги Макса Юрбини «Футбольные истории». Георгий Денисов, будущий чрезвычайный и полномочный посол в Болгарии и Венгрии, а тогда первый секретарь Саратовского обкома, на матчах занимавший кресло рядом с начальником Приволжской железной дороги Александром Кимстачем, общаясь в добросердечном тоне, снял напряжение игроков, которое возникло при виде охранников, стоявших у входа в учреждение, словно на Лубянке. Якорь, вытатуированный на руке Денисова, кто в молодости работал речником, футболисты приняли как знак приближенности в социальной дистанции и уже совсем свободно вздохнули. Секретарь поинтересовался их учебой. Высшее образование получали в команде человек восемь. Жабин был аспирантом зооветинститута. По вопросу о теме его диссертации этот вратарь, встав во весь рост, отчеканил, - «Изменение вегетативной нервной системы при паратуберкулезе у крупного рогатого скота!». Раздался дружный хохот: чуть ли не громче всех смеялся глава администрации области – если называть должность современным языком. Эпизод случился, когда Саратов во всесоюзном первенстве по футболу представляло общество «Локомотив».
Помимо Жабина и его дублера, из прежней «Энергии» в «Локомотив» перешли Валериан Джикия, Олег Ганьжов, Юрий Ларин, Анатолий Глинский, Аркадий Генсон и Павел Варич. Дольше остальных из этого списка продержался до сезона 1963-го в команде мастеров Джикия. Начинал он в тбилисском «Спартаке» в одной компании с легендой «красно-белых» Владиславом Жмельковым – вратарем из Москвы, блиставшим в предвоенные годы. Фасонная кепка-амулет и эквилибристика отличали стражей ворот в эпоху перевеса нападения над защитой. Все они похожи между собой, схваченные фотообъективом, в сетчатой раме с раскрашенным под зебру деревянным каркасом – совершая бросок-полет, будто бы многорукие, напоминают паука, шифр пляшущие человечки, зигзаги скандинавских рун! Прообраз Кандидова, героя повести Льва Кассиля, витал повсюду.
Каким бы шаблоном ни звучал вывод, Ким Зайцев и Василий Жабин дополняли один другого. Рослый, широкоплечий Василий на посту номер один излучал надежность, кроме момента действий на выходе. Тут-то он мог оплошать, не рассчитав маршрут, промахиваясь в попытке вынести мяч подальше. Не удавался ему ввод мяча с земли. Из-за учебы, на которую сам настраивал партнеров по команде, напоминая им всем о недолгом сроке спортсмена и необходимости владеть «нормальной» профессией, основной голкипер часто пропускал матчи в гостях. Вне родных пенат Зайцев обычно заменял коллегу по амплуа, подчас делая это столь классно, что оставалось недоумевать на счет неполного доверия руководства к нему, обладавшему пружинным длинным прыжком и зимой - конькобежцу, при своем чувстве ускорения готовому как раз вовремя покинуть пределы штрафной площади, чтобы, допустим, головой отбить мяч. У каждого голкипера есть особо памятные игры. В 1957-м на стадии 1/64 финала Кубка страны «Локомотив» (Саратов) встречался в Ростове-на-Дону с «Торпедо», в том же году сменившем название на привычный для многих поколений болельщиков «Ростсельмаш». За автозаводцев Дона забивал молодой Виктор Понедельник, автор «золотого» гола в финале первого чемпионата Европы. Там, в парижском «Парк де Пренс», соперниками были сборная Югославии, вратарь из «Раднички Белград» Благоя Видинич. Здесь на заводском стадионе Ростова по другую сторону баррикады середняк в классе «Б» с малоизвестным часовым на «пограничной полосе». И лишь три года разделяют эти события. Но как прав журналист Лев Филатов, утверждавший – футбол един. Смысловые параллели, вольные и невольные ассоциации, переплетения судеб, соседство разновеликих имен обнаруживаются в футболе сплошь и рядом. Ростовский матч «Торпедо» - «Локомотив» принес тот же результат в пользу команды, в которой играл Понедельник, что и финал Евро-60 – 2:1. С волжанами дончаки, правда, разобрались без дополнительного времени. Вряд ли возникшая в ходе той игры острая дуэль между будущим чемпионом континента и Кимом Зайцевым описана в прессе. Как и в Париже, Понедельник отметился одним забитым мячом, а сколько раз побеждал его визави в кепке, никто не скажет, однако не сомневайтесь – наш «гольман» действовал с блеском. Это были два актера, сделавшие конкретный спектакль ярким, прежде чем на иерархической лестнице они разошлись в диаметрально противоположные стороны. Разгребая архивы, найдете еще одну встречу на Кубок Советского Союза, в которой Ким Зайцев выходил к барьеру против соперника, чье имя в любом «всеохватном» справочнике по футболу. 21 июля 1955 года, пробившись в 1/32 финала, «Энергия» выступила в Горьком. За местное «Торпедо» играл упомянутый в начале этой главы Слава Метревели, кому в Саратове тренеры после просмотра отказали. Он расквитался за обиду, отправив в сетку «Энергии» два мяча к 15-й минуте. Для не выбросивших белый флаг гостей общий итог выдался вполне приличным – 3:2 в пользу горьковчан. В таких подробностях, собственно, заключается жизнь всякого спортсмена.
Жабин и его напарник в воротах, завершив карьеру в мастерах, доигрывали у тренера Анатолия Гаврилина в «Авангарде» на первенстве города. В музей истории саратовского футбола, созданный в привязке к 100-летнему юбилею спортивного вида; остается спорным – что принять за его точку отсчета как общественного явления в регионе; Зайцев успел передать личные снимки пятидесятых годов. Крупноплановых фотографий Жабина фактически не найти. За несколько недель до своей кончины летом 2000-го он попал в кадр вместе с другими ветеранами, пережившими войну в сознательном возрасте... Стадион «Локомотив» пустел после матча. На фоне темных в сумерках трибун запечатлели этих людей - воплощенную футбольную честь: крайний в шеренге «милиционер» из первого на всероссийской арене клуба от Саратова Василий Иванович Жабин взмахом руки прощается навсегда.
Аркадию Генсону теперь идет девятый десяток, его рассказы возвращает слушателей в ту пору, когда игроки не дистанцировались от болельщиков, запросто принимая у себя в общежитии на улице Сакко и Ванцетти всех, кто желал обсудить новости. Говорили свободно: сведения никак не могли просочиться в прессу, где оставалась малоинтересная выжимка футбола. Зарубежные репортеры хватались бы за все - чем футболисты питаются, во что одеты, заполнен ли их досуг.
Ясно, что развлечений не хватало: восходящая звезда столичного «Торпедо» Эдуард Стрельцов, проведи он бесшабашную юность в такой же провинции, наверное, избежал бы сломавшего его судьбу грехопадения от избытка популярности и соблазнов. Укротители мяча в «Энергии» и «Локомотиве» довольствовались экипировкой с лыжными брюками, резиновыми шлепанцами летом, валенками зимой. Так ходили на занятия в вуз, на свидания, а цивильными костюмами обзавелись только по случаю вызовов в обком. Не то, чтобы не хватало денег прилично одеться, просто в городе с оборонной промышленностью было не принято выделяться из толпы, если ты не начальник или человек богемы. Мода на броские «прикиды» у саратовских футболистов пошла где-то с 70-х. Самые удачливые из них, перейдя в клубы с контактами за рубежом, став членами сборных, получили возможность привозить в родной город фирменные вещи для перепродажи бывшим партнерам по "Соколу" и всем, кто соприкасался с миром большого спорта. Знакомство с его представителями рассматривалось как признак элитарности и выгодное дело.
В целом жизнь стала легче, однако выбор продуктов питания ухудшался при хрущевской оттепели, во многом превращенной в фикцию. Так как город-герой, пока еще Сталинград, полностью восстав из руин, снабжался продовольствием лучше Саратова, в команде принимали помощь соседей из сталинградского «Торпедо», соперников в классе «Б». Те, направляясь на игры поездом, следуя через Саратов, во время стоянки на станции передавали что-нибудь к столу встречающих коллег по ремеслу. Взаимовыручка была правилом в этой епархии. Приезжие игроки могли не сразу влиться в коллектив, не понимать партнеров на поле, но никто из них не лишался поддержки вообще. Иногородние – Аркадий Генсон, Олег Ганьжов, Александр Стебулянин, зачисленный в саратовский «Локомотив» в 1958-м, получали приглашение, - «Мама щи сварила, пойдем обедать». И всей компанией они водворялись в гости к Алексею Развееву на 4-й жилучасток в Заводском районе, застроенный бараками.
«Лешка хороший парень с тяжелой судьбой», - высказался со вздохом искреннего сожаления Генсон. Из той плеяды саратовских мастеров футбола Развеев ушел в мир иной первым, не дожив до сорокалетия. На «Крекинге», потом на авиазаводе, он работал тренером. Не сложилось. Перешел в грузчики и, подняв трубу, надорвался насмерть.
Рано умер побывавший старшим тренером «Энергии» Лев Корчебоков. О нем есть заметка журналиста «Спорт-Экспресса» Павла Алешина под заголовком «Железный бек». Википедия сообщает о Корчебокове, - «Из старинного рода - воспитывался в дворянских традициях, знал немецкий язык, обучался виолончели, играл в лаун-теннис». Думается, единственный пример, когда спортсменов из Саратова вел по турнирным битвам прирожденный аристократ, выполнивший тут свою миссию в двух сезонах – в 1950-м с «Динамо» на первенстве РСФСР и в 1955-м с «Энергией». Левый защитник в столичном «Динамо» 30-х, участник матча с басками, а в составе сборной Москвы – с парижским «Расингом», прозванный французами "стена у ворот", он был бы вторым Николаем Старостиным во всех перевоплощениях, иконой стиля, носителем традиций. Но в роли тренера ему не хватало «железа». Благородное воспитание не позволяло перейти определенную грань: опасался обидеть, что делало его, в свою очередь, уязвимым перед интригами, непременной в спорте борьбой амбиций. Покинул он Саратов, не оставив заметного следа.
Трудно сказать, какое впечатление производила на команду «Энергия» репутация Корчебокова, притом, страдая радикулитом, он не показывал на тренировках личного примера. Судя по результатам, боролись упорно: достигли крупных побед в Сталинграде и Свердловске. Хотя дружили саратовцы со сталинградцами, не могло быть компромисса в матче за выживание. «Торпедо» и «Энергия» шли на предпоследней и последней строке в таблице 2-й зоны. И на тебе – 5:1 в пользу наших! Разразился хет-триком Аркадий Генсон, чью фамилию публика, начавшая болеть за гостей, перекроила, шутливо крича, - «Самсон, давай!». Тогда забил и с близи, и с дальней дистанции, а других деталей, кроме того, что нетипичной для советского футболиста пышной шевелюрой он привлек внимание, едва команды показались из раздевалки, герой момента не помнит. По собственному признанию, у него отложились иные голы в юношестве, а те, что «отгрузил», играя за деньги, вылетели из памяти. Вот так.
Остановимся подробнее на завершившей сезон серии встреч с таганрогским «Торпедо» – разнообразием топонимики футбольные клубы в СССР не отличались. Это была своего рода первая финальная «пулька» в длинной череде попыток саратовских команд по футболу выиграть решающие матчи, если не считать турнир 1946 года в межзональной подгруппе, о котором не известно ничего, кроме сухих цифр. Перед «Энергией» стояла задача сохранить место в классе «Б», а торпедовцы Таганрога, пройдя многоступенчатый отбор в чемпионате РСФСР среди «физкультурников» производственных предприятий, оспаривали право войти во второй по значимости дивизион футбола в стране. Забегая вперед, скажу – делегатам из Ростовской области это удалось.
Тем временем Москву посетила сборная Франции. Отголоски завершенного вничью «товарняка» докатились до периферии, чему способствовал репортаж «Советского спорта» на газетную полосу. В книге «Обо всем по порядку» Лев Филатов отмечает матч с «трехцветными» как начальную веху в своей работе футбольного обозревателя. И это в 36 лет, возрасте, когда по нынешним понятиям спортивный журналист уже слишком стар и в силу своего образа мышления не интересен аудитории, читающей глянцевые издания с Криштиану Роналду на обложке. Газету с рассказом - Жерар Филипп ввел мяч ударом из центрального круга, другие звезды кино – Дани Робен и Николь Курсель, азартно болели за обе команды; со схематически точным описанием голов, забитых Эдуардом Стрельцовым, Никитой Симоняном, Раймоном Копа и Роже Пьянтони, передавали из рук в руки как нечто ценное. Раскрыв от удивленного почтения рты, москвичи взирали на западных профи, и было невдомек, что за полировкой, априорно нанесенной на каждого из них, не все так уж здорово. Сыгравший в поединке вратарь Франсуа Реметтер у себя в стране носил прозвища «мозоль» и «дыра». В наших внутренних соревнованиях все были как на ладони, особенно судьи, и ни один товар сомнительного свойства не мог замаскироваться. Только вот отхлестать кого-либо по щекам в прессе не всегда дозволялось. И проблему часто не решали, а загоняли под плинтус, ее по официальной указке якобы не существовало.
В том диспуте Саратова и Таганрога первым нарушил принцип честного арбитража Анатолий Евцихевич – еще не председатель областной федерации футбола, а все равно фигура влиятельная. Это он сумел убедить начальника Приволжской железной дороги вести команду на буксире. Когда обнаружилось, что бригада рефери не явится на переходный матч в Саратове из-за нелетной погоды, обычной в конце октября, сам взял свисток в руки. Ведя «Энергию» к успеху, придумал пенальти для таранного центрфорварда Юрия Ларина или засчитал гол из офсайда. Учитывался факт победы или поражения без разницы мячей. 1:0 и ладно. Судивший в ответных встречах Михаил Белянин, тоже известная личность, выпивая вместе с отцами города, заявлял, что не намерен селиться в Таганроге, затянув спор соперников. Ближайшая игра вылилась в разгром саратовцев – 0:4. Третьим матчем по идее должна была завершиться серия. Но тут пошло не по намеченному сценарию, что доказывает: футбольные арбитры не всесильны, решая - кого «вытащить», кого «закопать». Получилась нулевая ничья. «Торпедо» (Таганрог) не такая великая команда, чтобы для нее все делалось по щелчку пальцев. Понадобился четвертый матч – там же на юге. Нервы были на пределе. Центральный защитник «Энергии», ее капитан Чичико Цулая на заключительную игру не вышел. Психологически сломавшись, будущий прокурор и замминистра юстиции Абхазской АССР плакал в раздевалке. Тем самым гости остались, в сущности, без обороны. А Владимир Эйдман в единоборстве так распалился, что укусил торпедовца за ягодицу: на теле пострадавшего отпечатались метки зубов, предъявленные арбитру. Се ля ви.
Отыскался отчет в таганрогской газете. Текст снабжен фотографией: выйдя к линии штрафной, в отрыве от земли голкипер ловит мяч, на него набегает группа в белых майках – ватага «Торпедо». На снимке угадываются переполненные трибуны, над их кромкой видны силуэты пятиэтажек. День ноября, в игре жарко.
Вскоре после начала матча правый край нападения Виктор Борисенко открыл счет ударом в верхний угол ворот Жабина. Волны атак захлестнули саратовскую пристань. Зевнул подачу с фланга во вратарскую площадку центр защиты. Оставшись с мячом против Жабина, Борисенко делает 2:0. Ближе к перерыву один гол отыгран. Дуэль обостряется все больше. «Энергия» восстанавливает равновесие на табло, основное время приносит ничью. В дополнительные полчаса темп не снижается, но теперь забивает только «Торпедо». Павел Иванчук «зажег» 3:2. Под самый занавес, резко переместившись с фланга, снова атаковал Борисенко. И опять у волжан провалился центральный защитник – от него рикошетом мяч влетел в сетку. Сушите весла!
Любопытная штука – тренировал тех таганрогских оппонентов Георгий Мазанов. Пути-дороги приведут его в «Сокол». Однако ничего хорошего там он не добьется и уже в середине чемпионата вновь примут его на должность в Таганроге после 13-летнего отсутствия в местном клубе. По итогам описанной матчевой серии нескольких игроков из Саратова пригласили в «Торпедо» из Таганрога. Юрий Ларин откликнулся, но спустя год вернулся домой. Удивительно: к одной из худших в сезоне команд класса «Б» селекционеры выказали интерес. Рассчитывали на Генсона в алма-атинском «Урожае», который вскоре станет «Кайратом». Аркадий не нашел в этом смысла: к Саратову привязала учеба в университете вместе с покровительством Анатолия Евцихевича и Федора Гусева, еще одного видного деятеля футбола. Их тандем поддерживал команду, надеясь на ее возвращение в общесоюзный соревновательный класс.
Потребовался год, чтобы та вернулась под вывеской «Локомотив» на прежний турнирный уровень. Надо сказать, произошло это не по спортивному принципу. По своему обыкновению, саратовцы провалили этап в финальной группе. Потом выяснилось – неудача на «пульке» не имеет значения, и запланированный выход наверх состоится, ибо регламент в игровых видах спорта меняли, кому как заблагорассудится. Само по себе восстановление в классе «Б» и даже смена попечителей команды мало что определяли. Главным было – к ее штурвалу заступил 32-летний тренер Владимир Ивашков.
Не столь важно, каких показателей добился в «Локомотиве» (Саратов) этот специалист. Он в любом случае заслуживает не карандашного наброска, а обстоятельного портрета – таков замысел для следующего раздела в повествовании. Уважая диктаторские методы, Ивашков не терпел возражений. Отчислил Аркадия Генсона – скорее не из-за плохой игры, а по причине его строптивого характера и любви к дискуссиям. «Да что ты в футболе понимаешь, филолог?!» - бросил ему на прощание.
Сборы на Черноморском побережье команда проводила в Лазаревском, готовясь к сезону на аэродроме сельхозавиации, тренируясь в перерыве между полетами «кукурузников». Условия были спартанские. Чтобы подсластить суровые будни, несколько человек разжились у винодела веселящим напитком, пользуясь отсутствием Ивашкова, уехавшего по делам в Сочи. Внезапно старший снова появился в расположении клуба. Бросив взгляд на занятия «в квадратах» под присмотром ассистента, он тут же понял, в каком состоянии некоторые из его подчиненных. И на следующее утро, объявив побудку раньше обычного часа, заставил бежать кросс. Закаленные бойцы, включая тех, кто накануне был под градусом, выдержали испытание. Только один юный игрок, не дойдя до финиша, рухнул без чувств. «Тренировка устроена для пьяниц, а ты подвел!» - встав над ним, прогремел шеф. Потерявшим сознание от беговой нагрузки оказался новобранец команды Чернышков.
Продолжение следует
Саратов, июнь 2023 года.
