Пишет литератор и журналист Сергей Николаéвич:
В Коломну она поехала посмотреть на дом, где жил Пильняк. Это сейчас от деревни Черкизово или Старки, где тогда гостила Анна Ахматова у друзей, на машине всего полчаса, а тогда, в 1936 году, добираться до Коломны – целая история. Поезд, теснота, духота, неудобные деревянные скамьи… Зачем ей это было надо? Непонятно. Ведь еще можно было встретиться с Пильняком в Москве. Он считался вполне преуспевающим писателем. Или что ей стоило набрать номер, услышать знакомый голос? Но почему-то Ахматова не захотела этого делать. Ей нужны были именно дом, который она никогда не видела, и город, в котором никогда не была. Дом и город как портрет, как послание, которое ей захотелось прочесть своими глазами. А может, с этим была связана какая-то тайна, которую знала только она?
Говорили же, что Пильняк ей делал официальное предложение, хотел жениться, и каждый раз, бывая в Питере проездом, посылал ей корзину роз. А однажды они даже предприняли что-то вроде путешествия из Питера в Москву на его новеньком авто. Невообразимая роскошь по тем временам! В одном из его шуточно-любовных писем промелькнет такая фраза:
«…В Москве будешь кататься на автомобиле и на мне. Будет очень весело, будем пить вино и каждый день… именины».
Подробности никому неведомы. И о предложении руки и сердца, которое Пильняк делал семь раз, и о корзинах роз, и об автопробеге мы знаем только со слов самой Ахматовой, а точнее, ее скрупулезного биографа и конфидента Лидии Корнеевны Чуковской. Но то, что в Коломну она приезжала, известно точно. Остались неоспоримые документальные свидетельства – фотографии Льва Горнунга, сопровождавшего ее по пыльным улицам в безуспешных поисках дома своего несбывшегося мужа и преданного обожателя.
Сейчас было бы интересно сравнить ту июльскую, черно-белую, графичную, бедную Коломну образца 1936 года, запечатленную камерой Горнунга, и Коломну нынешнюю, туристскую, ярко-раскрашенную, пропахшую фирменной пастилой и антоновскими яблоками. Что увидела Ахматова здесь 6 июля 1936 года?
На самом деле малые провинциальные города России тем и хороши, что столетиями тут ничего не меняется, ничего не перестраивается. Могут, конечно, что-то снести по ветхости самих построек, или по нерадивости хозяев, или по приказу начальства. Как, например, зачем-то уже в 1950-е годы свергли красивейшую шатровую колокольню церкви Николы Посадского XYI века. Но, к счастью, сама церковь сохранилась. Теперь она принадлежит старообрядческой общине. Издалека кажется, что она вся выстроена из множества кокошников, расположенных друг над другом. Их тут больше 100, аккуратно уложенных сахарной горкой в пять ярусов. Такие кокошники на Руси назывались «огневидными». Их сравнивали с языками пламени зажженных свечей, застывших в камне. Поэтому подобные храмы на Руси именовались «огненными», а церковь Николы на Посаде прозвали «коломенской жар-птицей».
Наверняка Ахматову, как человека набожного и одновременно мистического, должна были заинтересовать история алтарных ажурных «процветших» крестов, увенчанных коронами. С ними связана красивая легенда.
Вскоре после окончания постройки в церкви происходила церемония венчания. Когда на молодых возложили венцы, вдруг поднялась страшная буря, ветер сорвал с жениха и невесты короны и водрузил их на церковные кресты. Люди стали допытываться и искать причину, почему Господь отказался принять это венчание. И оказалось, что юноша и девушка были братом и сестрой. Девушку в малолетстве похитили, а, когда дети выросли, они встретились и полюбили друг друга. Но Бог не дал свершиться беззаконию, и вместо молодых обвенчал кресты.
Соборная площадь сегодня выглядит точно так же, как тогда, когда здесь гуляла Анна Андреевна. Тогда ей почему-то вспомнилась Пиза, где они с Гумилевым были проездом в какой-то другой своей прошлой жизни. Что-то неуловимо похожее, действительно, есть. Ощущение совершенных пропорций, устремленности ввысь, гармонии. Ведь Кремль в Коломне строили итальянские архитекторы, да и к соборам тоже, говорят, приложили руку. А вот в главный храм города - Успенский собор, заложенный еще Дмитрием Донским в 1379 году, попасть Ахматова без специального пропуска точно бы не смогла. Храм был закрыт и разграблен еще в 1929 году. Какое-то время там был склад. Богослужения и церковная жизнь возобновились только 1989 году.
Из всех коломенских достопримечательностей Ахматова больше всего хотела посетить Маринкину башню. Так в народе называют самую высокую сторожевую башню, оставшуюся от величественной крепостной стены, некогда окружавшей город. Она и сейчас высится краснокирпичным форпостом, напоминающим одновременно и стены Московского Кремля, и Кастелло Сфорцеско в Милане. По легенде, именно здесь окончила свои дни «гордая полячка» Марина Мнишек. Коронованная царица русской смуты, супруга и подельница обоих Лжедмитриев, мать несчастного «Воренка», провозглашенного наследником русского трона. Скорее всего, его отцом был атаман Иван Заруцкий, с которым Марина сошлась еще при жизни Лжедмитрия-2. Но доподлинно ничего неизвестно. Известно только, что всех, кто имел с ней дело, ожидал страшный, мучительный конец. Мужей Марины убили, Заруцкого посадили на кол, а трехлетнего спящего сына, выкраденного у нее ночью, повесили прилюдно на стене Московского Кремля.
«Ивашка за свои злые дела и Маринкин сын казнен, - докладывали русские послы в Польшу, - а Маринка на Москве от болезни и с тоски по своей воле умерла».
По другим сведениям, ее заточили в Круглой башне Коломенского Кремля, где она умерла в 1614 году. Впрочем, в самой Коломне предпочитают придерживаться сказочной версии, мол, Марина не умерла в заточении, а, обратившись сорокой, вылетела в окно бойницы.
«А злая его (Лжедмитрия) жена Маринка-безбожница сорокой обернулась, и из палат вон она вылетела».
Всю жизнь Ахматову влекло к роковым женщинам. Они возбуждали ее фантазию, волновали кровь, заставляли примериваться к их судьбам, как к чужим платьям. При этом была она искренне убеждена, что «роковыми» и «легендарными» они стали только благодаря мужчинам. Да и сама она числила себя как раз по этой категории:
«Я гибель накликала милым. И гибли один за другим. О, горе мне! Эти могилы предсказаны словом моим».
Отсюда и ее интерес к судьбе Марины Мнишек. Но как часто бывает в жизни, трагедия идет об руку с фарсом. Не успела Ахматова пройти один лестничный пролет «Маринкиной башни», как у туфли отлетела подошва. Судя по мемуарам, это с ней часто случалось. Что-то все время у нее рвалось, терялось или спадало в самый неподходящий момент. Так было и в этот раз. А взбираться надо высоко. Ступени неудобные, крутые, скользкие. Не идти же босиком! Решила не рисковать. Вернулась обратно.
Сегодня в Маринкину башню и другие помещения Коломенского Кремля пускают только со специальными экскурсиями. И то не каждый день, поэтому перед поездкой следует узнать все заранее.
Что еще успела посетить и увидеть Ахматова в тот июльский день? Сразу перед выходом из Кремля, пройдя Пятницкие ворота, она очутилась перед домом Луковникова . Милый русский ампир. Четыре колонны на фасаде. Изящный ажурный балкон, сохранившийся только на фотографии Льва Горнунга. Теперь его нет. Но дом на месте, и даже есть мемориальная мраморная доска со стихами местной поэтессы Татьяны Башкировой и фотографией Льва Горнунга.
«Один лишь день палящего июля:
Тридцать шестой, зажатый страхом год.
Но вот – заклятья Вечности
Коснулись Багряной арки Пятницких ворот;
И особняк с изысканным фронтоном
Не памятником стал, а просто фоном
Всего лишь час в кремле, в его ограде!
На этот миг, прошедший сквозь века,
Заговорит «Сожженною тетрадью» и отзовется трауром «Венка».
Так встретились: наш Город,
славой полный,
И тайной облеченный – человек…
Но этот летний день – Коломна помнит,
Слагая строки в каменный ковчег».
…А вот то, ради чего Ахматова предприняла свое долгое путешествие - дом Пильняка, - она так и не нашла. Несколько раз прошлась вдоль Арбатской улицы, как всегда стараясь доверять не памяти «хищной», а природному инстинкту «слышать место». Знала, что объект ее поисков где-то здесь, рядом. В изнеможении присела на лавочку у дома N14. Да так и осталась там сидеть в своем белом платке, глядя куда-то вдаль на фоне пустынной улицы. Еще одна ее «невстреча». («Таинственной невстречи. Пустынны торжества, Несказанные речи, Безмолвные слова»).
Думала ли Ахматова, что больше ей никогда не суждено будет встретить хозяина этого дома? Через год после ее поездки в Коломну Бориса Пильняка арестуют по обвинению в шпионаже в пользу Японии и расстреляют на полигоне в Коммунарке. На его смерть она отзовется трагическими стихами.
«И каждому завидую, кто плачет. Кто может плакать в этот страшный час о тех, кто там лежит на дне оврага…»
…Тогда на самом деле дом Пильняка был близко. Всего в двух шагах, от той самой лавки, на которой ее сфотографировал Лев Горнунг. Дом и сейчас значится под номером 7. Раньше там была мемориальная доска. Но, говорят, ее убрали по требованию новых владельцев. Зато на калитке соседнего дома N9 имеется лаконичное предупреждение «собака злая, цепь китайская».
Понравилось? Подпишись на наш канал и читай:
