Надо сказать, что та гражданская война в североамериканских соединенных штатах с точки зрения развития военного дела вообще была уникальной. С одной стороны, револьверы, считающиеся передовыми, но заряжающиеся через верхнюю часть камор посредством шомпола и с капсюлями, вручную надеваемыми на брандтрубки; с другой, и вовсе всякие допотопные мушкеты типа «спрингфилд» (но зато с новаторской пулей Минье, призванной хоть как-то смикшировать всю эту «допотопность»); а с третьей — самые натуральные многоствольные пулемёты Гатлинга (да, да, именно пулемёты!), и даже первые в мире подразделения снайперов.
Дело в том, что культивируемая на протяжении полутора веков на американском континенте традиция точной стрельбы успешно сделала своё дело (вспомним винтовки «кентукки» в руках трапперов, для потехи сшибающие головы индюшкам за сотни метров), и потому многие американцы, выросшие где-то в прериях на фронтире, метко стрелять преотлично умели.
Когда же некий полковник Хайрен Бердан решил набрать подразделение суперстрелков, критерием отбора которых было умение точно класть пули в мишень на запредельном расстоянии, таковых сразу набралось на целый полк. Данный полк с полным на то основанием можно было бы назвать «снайперским», тем паче, что его солдаты, впервые за всю военную историю, были облачены в какое-то подобие маскировочной одежды. Ну, если быть точнее, пусть и не совсем в маскировочную, а просто в сливающуюся с окружающей обстановкой зелёную форму, что всё равно было шагом вперёд, на фоне заметно выделяющихся на любой местности армейских тёмно-синих мундиров с блестящими позументами.
А самое главное — бойцы этого первого полка «sharp-shooters» («метких стрелков») были вооружены винтовками, оборудованными снайперской оптикой. Да, да, именно оптикой, потому как с ростом научно-технического прогресса, как только появились оптические приборы, которые можно было поставить на ствол, то их сразу же именно туда и поставили. В первую очередь, на «кентукки», потом уже на что придётся, а в «снайперском» полку Бердана их сначала поставили на «кольты». Естественно, что на винтовки.
По всей видимости полковник Бердан находился под сильнейшим влиянием ореола величия Семуэля Кольта, раз совершил столь необдуманный поступок сразу в масштабах целого полка, потому как рекомендация корифея револьверного дела вести огонь, держа его винтовку «по пистолетному», без поддержки её левой рукой за цевьё, увеличению меткости огня для снайперского (!?) подразделения никак не способствовала, и потому в горячке боя зачастую не соблюдалась. Ну, а уж когда кольтовские винтовки (напомним, метко прозванные в народе «отрывателями пальцев») начали оправдывать своё название, исправно воспламеняя сразу все заряды в барабане, от них стали массово отказываться. Мол, величие величием, но всё же война идет, а погибать и калечится на ней если и надлежит, то сугубо от вражеского, но никак не от своего же оружия.
И вот тут-то на арене сражений и возникла свежеизобретённая винтовка Шарпса образца 1859 года.
Помните казнозарядную винтовку Фергюссона с винтовым замком, которая применялась англичанами ещё в войне против независимости США? Ту самую, из которой майор британской королевской армии Фергюссон чуть было не уложил будущего президента (на тот момент генерала континентальной армии) Вашингтона? Мы о ней писали несколько глав назад. Так вот, винтовку Шарпса можно с полным правом назвать внучкой «фергюссоновки», потому как она использовала тот же самый вертикальный принцип запирания ствола, только в отличие от своего прототипа запирала его не круговым вращением скобы по спирали, а простым движением снизу вверх.
Опустил стрелок скобу вниз (которая не как у Генри, а конструктивно попроще будет), открыл патронник, вложил туда патрон (поначалу бумажный), закрыл патронник клиновидным замком, подняв скобу вверх, при этом автоматически срезая выступающие из патронника края бумажного свёртка, дабы порох лучше воспламенялся, надел капсюль на брандтрубку и стреляй себе на здоровье. Всё надёжно, и без всяких несанкционированных воспламенений в магазине или барабане ввиду полного отсутствия таковых, да ещё и очень мощно, ибо калибр 0.52 равен аж 13.2 мм! А когда поверх ствола на «шарпса» надели оптическое устройство (по всей длине, как тогда было принято), то получилось ещё и очень метко.
Впрочем, подзорная труба вдоль всего ствола была делом дорогим и не очень надёжным, вследствие чего «шарпсы» вскоре стали оборудовать диоптрическими прицелами, располагая их на шейке приклада около курка, прямо перед лицом стрелка. Считалось, что так легче целиться, да и всё сохранней прицелочной рамке там будет, ежели дойдёт до рукопашной.
В 1866 году бумажные патроны для «шарпсов» окончательно заменили латунными, а архаичные брандтрубки убрали, переделав боёк таким образом, чтобы он теперь смог бить непосредственно по патрону. В результате получилась весьма добротная винтовка, которая после войны ещё пару десятков лет успешно оставалась в строю, несмотря на свою однозарядность, которую она удачно компенсировала отличной меткостью и повышенной мощностью выстрела. Достаточно сказать, что индейцы, по достоинству оценив дальнобойность «шарпса», дали ему почётное имя «стреляющий дальше пушки».
Продолжение следует...
Владимир Ерашов
станица Старочеркасская, Россия
