Широкие полозья саней-розвальней легко скользили по мягкому, глубокому снегу. Сделанные из сухой струганой берёзы, сани слабо поскрипывали в такт неспешному шагу лошади, наводя на седоков томительную дремоту. День выдался солнечный и безветренный. Узкая полоска дороги от деревни Устурка тянулась через редкий лесок, окутанный девственной тишиной, которую порой нарушал дробный треск дятла да редкий свист снегирей. Академический отряд Второй Камчатской экспедиции приближался к Кунгуру. Учёные, геодезисты, рисовальщики, студенты на двенадцати санях двигались из Казани зимней дорогой.
Первый рассказ из этой серии 👇
Йоганн Гмелин и Герхард Миллер, профессора Петербургской академии наук, закутались в шубы и плотно прижались друг к другу плечами. Герхард натянув на лоб малахай и, засунув его длинные уши под воротник, дремал. Йоганн заснуть не мог, его тревожили мысли о незадавшихся переговорах с промышленником Демидовым. Гмелин отхлёбывал из металлической фляжки с витиеватой гравировкой и размышлял, какую именно ошибку он ненароком допустил в своём послании из Казани в Суксун Демидову.
«Ну что я попросил? — подумал Йоганн. — Пустить на завод, да лошадей сменить. Так не по своей воле попросил, а на то указ сената есть — оказывать содействие. И ещё поделился, что надобно проводника найти и в пещеру спуститься. А он что ответил? На завод не пустит, и из Суксуна уедет, и будет он на Верхне-Шайтанском заводе. А лошадей и вовсе нет. Вот же плут!»
Сани тряхнуло на торчащей из снега кочке. Миллер встрепенулся, недовольно огляделся и нахмурил брови.
— Не спится, друг мой? — спросил он у Гмелина, кутаясь в воротник. — Всё мечтаете?
— Да где уж там мечтать! О низости Демидова думаю, но больше о коллекции руд и минералов, которую он собирает. Печально: быть в пятидесяти верстах и не взглянуть на неё! Когда ещё такая оказия представится?
— Не печальтесь! Жаль, конечно, однако у нас и без этого будет достаточно хлопот: пещера, архивы. Забот всем хватит. Оставьте дурные мысли. Поспите.
Миллер улыбнулся и закрыл глаза.
К обеду они прибыли в Кунгур. Город встретил зыбкой метелью. Лучи яркого, но холодного солнца не могли пробиться сквозь колючие, летящие над землёй острые снежинки. Снег присыпал дома и заваливал проторённые санями глубокие борозды, похожие на змей. Лошади, не обращая внимания на подбадривающие крики возниц, медленно тянули сани в гору. Фыркали, трясли головами и выпускали кудлатый пар из влажных ноздрей.
Сани остановились у дома бургомистра, который, увидев в окно гостей, вышел их встречать.
— Здравствуйте, здравствуйте, — пробормотал он, натужно улыбаясь.
Йоганн и Герхард переглянулись. Хозяин, хотя и выказывал гостеприимство, но делал это с таким видом, что было понятно — особой радости учёные у него не вызывают.
— Проходите, проходите, — сквозь зубы цедил бургомистр, придерживая дверь. — Надолго к нам?
— Дня на два-три, — ответил Герхард.
— Как же не вовремя, как не вовремя, — причитал бургомистр.
— Стесним вас? — поинтересовался Йоганн.
— Нет-нет! Что вы, что вы! Как можно! Просто дел у меня много и дом украшать надо. Праздник скоро, друзья приедут погостить. Куда их селить, если места не хватит?
Миллер с Гмелиным вновь молча переглянулись.
— Где проводника в пещеру нам сыскать? — спросил Герхард, переводя тему разговора.
Бургомистр махнул рукой, указав на здание почты.
— Тут с утра ямщики будут, у них и спросите.
Наутро Миллер, Гмелин и рисовальщик Беркхан подошли к почте, но ямщиков там не оказалось. Ветер по-прежнему кружил снег, и учёные прятали лица в воротники шуб. Беркхан смотрел по сторонам. Перед собой на вытянутых руках он держал громоздкую папку с бумагой для рисования, прикрываясь ей от ветра, словно воин от стрел неприятеля. Вскоре подъехал ямщик. Он снял рукавицы и слез с повозки. Несмотря на продолжающуюся метель, побитый молью грязно-жёлтый тулуп его с чёрным мохнатым воротником был распахнут. Потрёпанный треух каким-то чудом залихватски держался на затылке. Увидев сани, Миллер с интересом осмотрел их. Сани были чуть больше обычных. На широких дубовых полозьях и спинке красовались мудрёные резные узоры. Сиденья, устланные сеном, покрывали косматые медвежьи шкуры.
— Вот так живёт провинция, — шепнул Миллер Гмелину.
— Часто в пещере ледяной бывал? — спросил Герхард у ямщика.
— Доводилось не раз, — ответил тот, стянул треух, смачно почесал затылок и водрузил шапку на место.
— И как там? — уточнил Гмелин, морщась от ударившего в нос запаха перегара.
Ямщик пожал плечами, выпятил губу и многозначительно ответил:
— Пещера…
— Понятно, — улыбнулся Миллер. — Как звать тебя?
— Ермола.
— Все ходы знаешь, Ермола?
Ямщик пренебрежительно хмыкнул:
— Знамо!
— Проведёшь нас туда и обратно. Заплатим, не обидим.
Ермола, на секунду задумался и поклонился учёным. Стряхнул со шкур нападавший снег, погрузил ящик с инструментом, факелы и молча указал на повозку.
— В путь! — скомандовал Миллер, и компания уселась в сани.
За невысоким входом в пещеру стояла зловещая чернота. Ермола зажёг факелы: один взял сам, второй протянул Миллеру. Перекрестился и пошёл вперёд. Учёные и рисовальщик двинулись за ним.
Факелы воняли гусиным жиром и жутко коптили. Копоть мгновенно цеплялась за потолок невысокого прохода, оставляя чёрные пятна. Дрожащие уродливые тени пугающе прыгали по стенам. В тишине слышались едва различимые удары капель воды о зеркальную гладь подземных озёр. Некоторые проходы были настолько низкие, что пришлось пробираться на коленях, цепляясь головой о наросшие на сводах игольчатые кристаллы. Ермола уверенно двигался из грота в грот. В свете факелов поблёскивали ледяные наросты, замершие в причудливых фигурах.
— Смотрите! — крикнул Гмелин.
Все остановились. Посередине большого грота возвышался деревянный крест.
— Откуда он тут? — спросил Миллер у Ермолы.
Ямщик пожал плечами.
— Это мне неведомо, — ответил он.
— Может, остановимся, — предложил Гмелин. — Отдохнуть надо, да и перекусить пора. А о кресте потом у местных расспросим, они-то наверняка знают.
— Да, — поддержал Беркхан. — Отдохнуть бы не помешало. Мне надобно эскизы набросать.
Исследователи устроились на плоских, отполированных водой известняковых камнях. Они достали припасённые сыр, лепёшки и воду. За разговором перекусили. Гмелин принялся измерять температуру, а Беркхан достал бумагу, угольные палочки и начал делать наброски. Когда работа была закончена, Гмелин предложил вернуться домой.
— Мне всё понятно, — сказал он. — Пещера состоит из известняков и создана природой, а в остальном не имеет ничего примечательного, ну если только затейливые льдины, но и их придумала природа. А где Ермола?
Все начали озираться. Ямщика в гроте не было.
— Ермола! — крикнул Миллер. — Ермола, ты где?
Его крик разлетелся эхом и затих.
— Наверно, решил пошутить, — предположил Беркхан, укладывая в папку изрисованные листы.
— Пошутить?! — злобно вскрикнул Миллер. — Я ему покажу шуточки! Нашёл юнцов…
— Ермола! Ермола! — кричали все на разные голоса.
Но ямщик не отзывался. Крик встревожил пару летучих мышей. Устрашающе шелестя крыльями, они влетели в грот, расположились на высоких камнях и злобно запищали.
— Уходим, — прошептал Миллер, и учёные, с опаской оглядываясь на мышей и перепрыгивая через острые камни, бросились к ближайшему проходу.
В поисках выхода они блуждали около трёх часов. Помогла цепкая память рисовальщика. Беркхан лучше всех запомнил пройденный путь и нашёл короткую дорогу к выходу.
Выбравшись на поверхность, они увидели повозку Ермолы.
— Странно, значит он ещё там, — решил Гмелин.
— Действительно, странно, — согласился Миллер. — Приедем домой, поведаем бургомистру. Пускай решает, что делать.
— Может, на санях? — спросил Гмелин.
— Правильно, — ответил Миллер, всё равно без дела стоят.
Все с интересом посмотрели друг на друга.
— А, была не была! Где наша не пропадала! — азартно крикнул Беркхан, бросил папку в повозку и забрался на место ямщика. — Прошу, господа!
Пообедав и отдохнув от пережитого, остаток дня Миллер с Гмелиным провели в архиве. Выезд из Кунгура запланировали назавтра к вечеру, часов в шесть.
На следующий день Гмелин и Миллер начали собираться к отъезду. В дом вошёл Ермола. Лицо его было оцарапано. Ямщик рассказал, что, пока учёные перекусывали, он пошёл разведать дальнейший путь, но факел погас и он заблудился.
Сунув в кисет полученный от Миллера медный пятак, Ермола доверительно сказал:
— Всю ночь там просидел. Страх — крики, стоны! Сам туда больше не ходок, и вам не надо. Чудища в пещере живут, точно говорю!
Он откланялся, сел в сани и уехал.
Акинфий Демидов сидел в своём кабинете, стены которого были увешаны картинами. Удобно расположившись в широком, обитом красным бархатом кресле за массивным дубовым столом на гнутых ножках, он рассматривал через толстенное увеличительное стекло серебряную монету. На стук в дверь Демидов рявкнул:
— Можно!
Дверь открылась, и зашёл Ермола. Он стянул с затылка треух, двумя руками прижал его к груди и опустил голову.
— Это я, хозяин, — пробормотал он.
— Вижу, что ты, Ермолка! Ну? Всё правильно сделал?
— Как велели, хозяин. И в пещеру завёл, и бросил там.
— Скоро выбрались?
— Так говорят, часа три плутали. Перепугались страшно!
Демидов отложил увеличительное стекло и захохотал.
— Так и надо нехристям заморским! Неча им по земле нашей русской шастать да носы совать не в своё дело. Напугались, говоришь?
— Да, хозяин. Я сказал, что чудище ночью видел.
— Молодец, Ермолка, сообразительный ты. А морду кто тебе испортил? Не это ли чудище?
— Нет, хозяин. Выпивши я был, брал с собой для согреву, вот и не удержался на ногах и мордой то по льдине корявой и проехал. Но нехристи думают, что чудища меня рвали.
Демидов опять захохотал.
— Ох, хорошо! Ой, здорово! Может, забудет дорогу к нам нечисть заморская. Распустил их Пётр, ох уж распустил!
Демидов поднялся, подошёл к Ермолаю и протянул ему серебряный рубль.
— Держи, Ермолка, заработал! Только смотри, не напейся. И лошадей поутру запрягай, в Шайтанку с рассветом поедем.
Ермола, зажав рубль в кулаке, не переставая кланяться, пятясь вышел из кабинета.
А в это время академический отряд Второй Камчатской экспедиции в полном составе двигался из Кунгура в Суксун.
Рассказ "Ледяная пещера Кунгура" из книги "Дорогами земли русской"
Первый рассказ "Мой Беринг" можно прочитать ЗДЕСЬ
Все рассказы из книги читайте ЗДЕСЬ
