И Оксана позвонила Вере:
– Здравствуй, моя хорошая!
– Оксана, как я рада, что ты позвонила. Ты знаешь, я все же решила сообщить твоим родителям о Сереже и о себе, ведь должно же быть в их сердцах милосердие.
– Я знаю, мать мне уже только что позвонила.
– А Сережа от них должен еще в магазин зайти, и я его пока не видела, поэтому никаких подробностей о его визите к ним не знаю. Но что сказала твоя мама?
– Веришь, ничего хорошего, а главное ничего конкретного. Она ходила вокруг да около и все. Вера забудь о них. И мы с мужем и его родители сделаем все для Сережи, он не будет ни в чем нуждаться, мы окружим его вниманием и заботой, – но тут Оксана опомнилась и сказала, – да что я об этом говорить сейчас.
– Да, сейчас я жива. Но ты же знаешь…
– Вера давай не будем о плохом, все будет хорошо, ведь у Сережи есть любящие родственники и я, и мой муж, и две сестрички, – слезы текли щекам Оксаны, а она радовалась, что Вера ее не видит, – ты, главное, успокойся и не нервничай, обещай мне, что ты больше не обратишься к моим родителям, это бестолку, ты до них не достучишься. Завтра придут родители моего мужа, ты не стесняйся, говори им, что тебе еще надо, они помогут. Я тебя обнимаю и целую, – сдерживая себя, говорила Оксана.
– И я тебя, – ровным, бесстрастным голосом произнесла Вера так, что Оксана вздрогнула.
Пока мужа не было дома Екатерина Львовна решила позвонить сыну. Она с удовольствием представила себе, как он будет мямлить и оправдываться, говорить, что это ошибка молодости. Действительно, Аркадий так и сказал ей, но заверил, что Сережа его один единственный сын.
– А отец успел предположить, что у тебя в Москве уже семеро по лавкам. Но учти, что мы не собираемся его тут содержать, а мамаша его плачется, что больная, и просит не отправлять его в детский дом.
– Откуда вы знаете? – удивленно спросил Аркадий.
– Он у нас в гостях был, – радостно сообщила ему мать, такой милый мальчик. Воспитанный, спокойный, правда голодный. А на тебя-то как похож, ну копия ты. Аркадий, ты бы матери его денег послал, а то будет у нас клянчить. Это пока она только письмо передала, да еще в конверте, словно намекая на то, чтобы сюда положили для нее деньги, а мы с отцом тоже, может быть, больные, но ни у кого деньги не требуем.
– Не торопись, мама, помедленнее. Я что-то не понял, она действительно у вас денег просила?
– Пока нет, но в следующий раз попросит, – уверенно вещала мать, но имей в виду что у нас лишних денег нет, так что сам с ней разбирайся.
И не став его слушать, она отключилась.
Екатерина Львовна не стала говорить ни сыну, ни мужу, что собирается сходить в гости к своей несостоявшейся снохе. И пошла к ней сразу же на следующий день. Чтобы выгодно себя преподнести она купила дорогой торт и пачку дорогого чая.
Екатерина Львовна планировала там подольше задержаться и выспросить у женщины не собирается ли она подать на алименты на Аркадия, ведь положительный тест на отцовство Аркадия у нее есть. У нее были припрятаны деньги от мужа, и она решила купить мальчику телефон, чтобы можно было звонить ему и быть в курсе всего, что будет происходить в их семье, ведь разговорить мальчика она всегда сможет. Уж что что, а говорить Екатерина Львовна умела. Особенно по телефону. Когда Сережа вчера приходил к ним, Екатерина Львовна не увидела у него телефона, поэтому решила, что с это будет и подарок с одной стороны, и хитрый ход с другой.
И вот она стоит перед дверью квартиры:
– Дверь сравнительно новая, – предположила Екатерина Львовна, – интересно, что там в квартире, вероятно, нищета нищетой?
Открывший ей Сережа очень удивился, но пропустил ее в квартиру и дал красивые домашние тапки, пояснив для чего-то, что это тапки тети Оксаны. Но гостья не стала говорить, ему что Оксана ее дочь, решив что это еще ему не обязательно знать. Сережа взяв у нее чай и торт, отнес все на кухню и крикнул:
– Мам, а к нам гостья пришла.
Он так и не вспомнил, как же зовут эту тетю, поэтому на вопрос мамы о том, кто именно пришел, он ответил коротко:
– Вчерашняя тетя.
Этим он обидел свою бабушку, но она елейным голосом пропела:
– Екатерина Львовна меня зовут, запомни, пожалуйста.
– Хорошо Екатерина Львовна, извините, я постараюсь. А сейчас посидите в этой комнате, мама скоро выйдет.
Екатерина Львовна огляделась, к ее удивлению квартира выглядела вполне достойно. Несмотря на ее критический настрой в отношении хозяйки квартиры, она решила, что Вера хорошая хозяйка.
– Дурак Аркашка, жил бы сейчас припеваючи видно, что умная женщина, а такая не пропадет, но тут вошла Вера и гостья ахнула про себя:
– Да, болезнь человека не красит.
И ей вдруг чисто по-бабьи стало жалко ее. Но Екатерина Львовна все же вернула свой воинственный настрой и сказала:
– Здравствуйте, Вера!
– Здравствуйте, – растерянно произнесла та.
– Я пришла с вами познакомиться.
Вера попыталась улыбнуться, но у нее это не очень получилось. И она решила, что не будет отвечать матери Аркадия ее же монетой – неискренностью, поэтому сразу уверенно сказала:
– Я рада, что вы нашли нужным прийти. Когда я писала вам письмо, то понимала, что вы могли его проигнорировать. Я уверяю вас, при его написании я руководствовалась только желанием оградить сына от негативных последствий моей болезни. Вы понимаете о чем я говорю?
– Да, да, милочка, я понимаю, но я хотела бы сначала подарить Сереже телефон. Я так поняла после его визита к нам, что у него его просто нет.
Она видела, как загорелись глаза внука, и ее сердце дрогнуло.
– Сынок, пойди поставь чайник, – попросила Вера Сергея.
– И чай завари, тот что я принесла, и торт порежь и разложи на тарелочки, – добавила Екатерина Львовна.
– Извините, но угощать вас нечем, и готовить сейчас некому, я, к сожалению, не могу даже нож брать в руки, он мне кажется кувалдой. Сереже все время помогала соседская бабушка, но, увы, она тоже сейчас болеет, а Сережа пока может только яичницу сделать, да картошку сварить.
– И пельмени тоже, – добавил Сережа, глядя на телефон в руках у гостьи.
Ну та уже протягивала его ему:
– Вот тебе Сережа телефон, а мама, я думаю, поможет тебе разобраться с ним , я ведь только разговаривать могу, а с каждой проблемой к Виктору Алексеевичу бегу.
– Мам, ты мне поможешь, да?
– Конечно, только, попозже, – улыбнулась Вера, словно оправдываясь за нетерпение сына.
Но бабушка понимала Сережу, и удивлялась спокойствию и сдержанности его мамы. Екатерина Львовна увидела, что болезнь зашла уже достаточно далеко, теперь она понимала, что ее письмо было продиктовано заботой о сыне. Она понимала, какой удар это будет для мальчика и всеми силами пыталась оградить его от этого. Екатерина Львовна представила вдруг мальчика, вставшего рано утром с постели и не услышавшего ответа на свое приветствие “С добрым утром!”
Она посмотрела на него и вдруг до нее дошло, что этот серьезный мальчик самый близкий ей на данный момент человек: ни муж, ни дети, а именно он Сережа, взяв с благодарностью в руки ее подарок, доверился ей, ведь он не искал причины ее действий, и он не выяснил от души ли она это сделала или с какими-то далеко идущими целями, не думал о том, как это обычно делал сын, что могла бы она и подороже купить телефон, ведь он, Сережа, рассматривал его просто как подарок.
– Интересно что скажет Виктор, если я признаюсь, что подарила Сереже телефон? – подумала она и решила признаться ему в этом, чтобы посмотреть на его разъяренное лицо.
А пока она смотрела на внука. Ей в зеркало было видно, как на кухне он заваривал чай, как ставил чайные пары на стол, резал торт. И новое чувство охватывало ее – чувство радости, что их род продолжится в нем, в этом пока еще маленьком мальчике, сумевшим растопить ее застывшее сердце, которое она почему-то словно заморозила много лет назад, уже забыв даже и причину того, почему она это сделала.
Вскоре они втроем сидели на кухне и пили чай и Вера, забыв о том, что она впервые в жизни видит свою гостью рассказывала ей о том, как она с Сережей лежала в роддоме, как ее встречала Оксана с своим женихом, который впоследствии стал и мужем. Рассказывала и о Сережиных крестинах, о его участии в утренниках в садике.
– Сережу почему-то всегда считали солистом, – говорила мать, – хотя он пел на протяжении всех лет, проведенных в садике всего две песни: “Орлёнок” и песню про Антошку.
Екатерина Львовна ловила себя на том, что ей очень нравится незатейливый рассказ Веры о сыне.
– А в школе, – говорила Вера, забыв на время о своей болезни, – он лучше всех читал стихи. Сережа прочитай ба…,пожалуйста, тот стих что ты учил перед каникулами к родительскому собранию. Они с учительницей для родителей целый концерт устроили.
– Да, я там еще и вальс танцевал, – гордо добавил Сережа.
И вдруг Екатерина Львовна увидела, что Вера вдруг побледнела, и они с Сережей отвели ее в спальню и уложили.
– Это от большого количества положительных эмоций, сказала, она хотя видела, что Вере очень плохо. Но Сережа знал, что надо делать, и вскоре после приема лекарства Вере стало легче и она уснула.
– Я завтра опять приду и приготовлю вам поесть, – сказала гостья Сергею, – ведь пельмени это не еда.
Благодарю моих дорогих читателей за лайки и комментарии и желаю всем много радости, счастья и любви!
Читайте также и другие рассказы на моем канале: