Ведьма смотрела на меня, будто ответа ей было мало.
- Задавай ещё вопросы, - сказала она.
- А как же отец? Он так и останется жить с ней?
- К сожалению, с ним помочь тебе не смогу.
- Но как же так? Ведь говорят привороженные живут недолго!
Ирина улыбнулась.
- Слова мои для тебя прозвучат предательством, но твоя мать, хоть и темная, а дело своё знает хорошо. В её работе комар носа не подточит – почти искусство. У большинства привороженных судьба незавидная. Но мать твоя отца, видно, вправду любила. О здоровье его заботится, оберегает. Защиты на нем стоят мощные. Много лет будет с ней жить – не тужить. А то, что мимо судьбы своей прошел – так он того не знает, а потому не страдает.
- Так говорите, будто она доброе дело сделала, - возмутилась я. – Нельзя людей против воли к себе привязывать! Неужели ничего нельзя сделать для папы?
- Пока он с ней в одной квартире живет – приворот не снять. Стоит только потянуть за ниточку – она узнает. Защиты крепче поставит, опоит его, окормит. Эту войну не выиграть. А вот ты пока своими ногами уйти можешь.
- Но мне и идти-то некуда, - призналась я.
Ведьма вздохнула.
- Матери твоей удобно было, что ты дочь послушная, несамостоятельная. Такая далеко не убежит. А убежит – сама испугается и обратно вернется, потому что ничего не умеет.
Совестно мне стало. Я ведь, и правда, всего боялась. Если надо позвонить и записаться куда-то – маму просила. Любое решение с ней обсуждала. И теперь даже не знала, что страшнее – остаться жить с матерью, которая из меня соки пьет или уйти из дома в такую пугающую неизвестность.
- Так что же мне делать? – старая привычка искать ответ не в своей голове снова дала о себе знать.
- Сделаем вот что, - сжалилась Ирина. – Неделю эту дома поживешь. Потихоньку соберешь вещи, работу поищешь. Потом ко мне приходи. Как обряд проведу, останешься здесь, пока другое жилье не найдешь.
Я кивнула. Руки от волнения дрожали.
- Нужно идти, пока меня не потеряли.
***
Домой я вернулась сама не своя.
- Что-то ты сегодня поздно, - заметила мама. – Подружилась с кем-то?
Интерес её выглядел совершенно настоящим, ненаигранным, и всё же мне стало не по себе, едва в голове всплыло воспоминание о том, как она зажигала черные свечи.
- Вечер такой теплый, хотелось подольше воздухом подышать, - ответила ей.
- В следующий раз так долго не гуляй, - сказала она, но тут же смягчилась. – Или хотя бы кофточку накинь. Ты же не хочешь снова маяться с суставами?
Если раньше такие её слова я всегда воспринимала, как заботу, теперь в каждом предложении мне мерещилась угроза.
Мать ходила по дому с тряпкой, собирая пыль, а я всё пыталась усмотреть за ней что-то, что убедит меня передумать. Плюнуть на доводы Марьи Никитичны и Ирины. Но вот мама подняла мой волос с пола, скрутила кольцом вокруг пальца и понесла в комнату.
- Мам, мусорное ведро на кухне.
Она обернулась как-то резко. Посмотрела мне прямо в глаза. Но я держала на лице улыбку, каких бы сил мне это не стоило.
- Потом сожгу. Из мусора ворона унести может к себе в гнездо. Примета плохая. Волосы редкими станут…
Она вышла, а у меня мурашки по спине побежали. Ни разу не видела я, чтобы она что-то дома жгла. Но думать об этом мне не хотелось. Да и ночь за окном. Пора в кровать. Завтра дел невпроворот.
До самого рассвета меня мучали кошмары. А как проснулась – и вспомнить, что снилось, не смогла. Папа давно ушел на работу, а мама суетилась в ванной, прихорашиваясь.
- Мам, тебе по дому чем-то помочь?
Мать посмотрела на меня удивленно.
- Я всё уже сделала, - ответила она.
- Мам, скажи, а ты почему от родителей съехала? Может, мне тоже нужно быть более самостоятельной? На работу устроиться…
- Не говори ерунды, - отрезала она. Тебе что, не хватает денег? Сначала закончи университет, успеешь наработаться за жизнь.
Меня словно ушатом ледяной воды окатило. Расспрашивать маму дальше не было смысла. Если она решила, что я говорю глупости, то тут разговор короткий. Скажет: «Не будем больше об этом», - и отвернется.
Еле дождалась, когда родительница уйдет. И тогда уж приступила к тому, чтобы разобрать что оставить, а что с собой взять. Когда собирали чемоданы на море было проще. На юге много ли вещей на две недели нужно? Тут же дело другое… Да и собираться всегда помогала мама… Слова ведьмы Ирины так и стучали в голове: «Матери твоей удобно было, что ты дочь послушная, несамостоятельная. Такая далеко не убежит. А убежит – сама испугается и обратно вернется, потому что ничего не умеет». Как же похоже это было на правду! Я ведь действительно ничего сама не могу! Может, плюнуть на всё? Ну не всем же на роду написано быть счастливыми... И так жалко мне себя стало, что села на кровать и расплакалась.
- Так тебе и надо, рёва-корова! – отругала я сама себя. – Сидишь, размазалась, как слизняк! Не зря у тебя силы и молодость воруют, ты ими всё равно не пользуешься!
И так я на себя разозлилась, что вскочила и за какой-то час собрала полную спортивную сумку. Злость всё ещё клокотала внутри, и я осмелилась открыть список вакансий для студентов. Переборов стеснение и страх неудачи, обзвонила тех, чьи предложения показались самыми простыми, и даже получила ответ, что можно прийти через неделю. Как раз после того, как съеду от родителей…
Все последующие дни я ходила сама не своя. Мать замечала перемены и поглядывала на меня иногда с подозрением, но вслух ничего не говорила. Да я и сама старалась пореже находиться с ней в одной комнате. Часто уходила на поиски несложных подработок, под предлогом проветрить голову или погреться на солнышке. К концу срока я даже поднакопила немного денег, раздавая листовки и клея объявления.
Но когда наступил назначенный день, всё пошло кувырком. Ещё с вечера отцу нездоровилось, а к утру стало ясно, что на работу он не пойдет. Мама уходить к назначенному времени тоже не спешила. Она отменила всех клиентов, что были записаны до вечера, и только до последней дозвониться не смогла.
«Принеси-ка холодной воды», «поставь чайник», «натри лимон с имбирем на терке, смешай с мёдом», «принеси чистое полотенце». Мать гоняла меня с поручениями, но и сама я за отца переживала. Как уйти, когда родной человек горит? Папа стонал изредка, когда ему становилось совсем плохо. Мать хмурила брови. А я разрывалась между желанием сбежать и спасти себя и острым чувством ответственности перед человеком, меня вырастившим.
Вечер уже ступал мягкими лапами по городу, и дневной зной сменился вечерней прохладой, когда мать, наконец, сказала:
- У клиентки телефон выключен. Не знаю, приедет ли, но сходить в салон придется. Если явится, постараюсь сделать всё как можно скорее или договорюсь перенести. А не придет – скоро буду.
Сердце у меня застучало, как африканский барабан. Но я постаралась не выдать своего волнения.
- Что мне делать, пока тебя не будет? – спросила я. Голос мой дрогнул, но мать не заметила, спешно собираясь на работу.
- Если через полчаса не вернусь, поменяй компресс.
Полчаса. Если за это время не успею выйти из дома – всё пропало. Меня трясло от волнения, пока из окна я смотрела, как мама поворачивает за дом, чтобы по дворам пройти мимо школы в салон, где вот уже лет десять она работала парикмахером.
Как только тень её исчезла вслед за ней, я побежала в комнату и вытащила тяжелую сумку из-под кровати. Письмо, написанное заранее бросила на кухонном столе, скинула домашнюю пижаму, втиснув её в боковой карман сумки, оделась. Папа тихо посапывал. Я поцеловала его в лоб. Жар стал понемногу уходить. Я с минуту постояла над ним, сожалея, что нам, возможно, ещё долго не придется встретиться и потащила сумку в коридор. Шаги за дверью заставили меня замереть, но оказалось, что это всего лишь соседка вернулась с дачи. Я дождалась, когда она скроется в своей квартире, вдохнула в последний раз запах родного дома и вышла за дверь.
Как добралась до Ирины, я и сама не поняла. Словно во сне я прошла весь маршрут, где на лице каждой женщины мне мерещились мамины глаза. Ведьма встретила меня со вздохом облегчения.
- Я уж думала, ты не явишься, - сказала она и не дав опомниться потащила в комнату с иконостасом, где на полу уже было расставлены по кругу множество свечей. – Ты готова? – спросила она. – Готова всё изменить?
Мне хотелось рассказать ей, что я только семь дней назад научилась сама разговаривать с людьми о своих делах, сама заработала первые деньги, столько всего сама! И что я вовсе не уверена, что сил моих делать всё это самостоятельно хватит на целую жизнь. Но сказала совсем другое:
- Я готова.
Тут же Ирина провела меня в колдовской круг и начала зажигать свечи. Пламя коптило, нервно дергалось, а ведьма читала заговор, заставляя меня повторять отдельные слова и фразы. Тени метались по стенам, дрожали на потолке, а я говорила, что всё, что осталось в той квартире: вещи, волосы, ногти… всё больше мне не принадлежит. Вс- не моё.
Ирина водила вокруг меня маленьким горящим факелом из полыни, приговаривая слова, которых я не могла разобрать.
А когда всё закончилось, отвела меня на кухню, где для таких заблудших душ имелось гостевое раскладное кресло. Уставшая от хлопот и перенапряжения, я заснула как дитя.
Утром ведьма не будила меня. Проспав весь день, я с трудом продрала глаза, почувствовав запах оладьев.
- Повезло, что она не знает, где ты сейчас. Иначе бы уже под дверью стояла, - сказала Ирина, переворачивая оладьи.
Мы поужинали. Стоило встать из-за стола, как снова напала слабость.
- После чисток такое состояние – норма, - объяснила ведьма. - Поспи ещё.
Уговаривать меня было не нужно. В сон я провалилась мгновенно.
***
Проснулась от того, что кто-то с силой стучал в дверь. Я открыла глаза. Тьма просачивалась из окна, ложилась густыми тенями в углах. Громоподобный стук должен был разбудить половину дома. Тревога наполнила душу. Я встала и на цыпочках прокралась к комнате Ирины. Заглянула. Ведьма спала. Она тоже потратила много сил. Снова раздался стук. Холодные лапы страха сжали сердце. Но я ведь теперь смелая. Я всё могу сама. Тихо подошла к двери, взялась за ручку. Тонкая струйка холодного пота сбежала по спине. От внезапно накатившего ужаса захотелось спрятаться под одеялом с головой. Но я пересилила страх и дрожащей рукой повернула створку глазка. Лестничная клетка была пуста. Но ни шагов, ни шума открывшейся двери я не слышала. Мне вдруг стало холодно, я поежилась и растерла ладонями плечи.
- Наверное, всё же я просто не услышала, как он ушел, - сказала вслух.
Голос прозвучал чуждо в этой звенящей тишине. Я быстро прошла к кухне и… замерла на пороге. Громкий стук в стекло испугал меня до икоты, а за окном в колышимых ветром кронах я увидела их. Красные глаза. Они смотрели на меня так злобно, что я кожей ощущала эту ненависть. Губы не слушались. Мы смотрели друг на друга, и расстояние между нами всё сокращалось. Скрежет когтей по металлическому карнизу… Чувство беспомощности и ужас, застывший внутри…
Внезапно вспыхнул свет и в кухню ворвалась Ирина. Черные волосы её были растрепаны. Теперь она, и вправду, походила на ведьму.
- А ну проваливай! Нет тебе здесь места! – сказала она туда, где только что горели красные угольки глаз. – Саша, ты окно не открывала?
- Нет…
- Вот и умница. Вот и славно.
Ира обняла меня, и только тогда я поняла, как сильно меня трясёт.
- Ничего, потерпишь ещё два дня, и она отстанет.
***
Солнце припекало, на лавочке за окном нежилась в лучах дневного светила черная кошка. Ира вошла в квартиру, и в доме повеяло полынью и клевером.
- Ну что? Как дела на работе? – спросила она с порога.
- Всё хорошо. Но через месяц придется уволиться, - сказала я, притворно состроив грустную гримасу.
- Что случилось? – серьезно спросила она.
- Ира, на самом деле случилось чудо. Мне из университета позвонили. Сказали, что можно перевестись в их филиал в соседнем городе, а там и общагу дадут, и стипендию, и даже на кафедре подработать можно!
Ведьма обняла меня, как родную.
- Вот видишь, всё налаживается, когда живешь своей жизнью.
- Ир, у меня просьба есть.
- Какая?
- Поскольку родственников у меня больше как бы нет, то можно я к тебе на каникулы буду иногда приезжать?
- Можно, - ответила ведьма. – Только пообещай, что впредь будешь думать своей головой, даже если не думать – очень удобно.
- Обещаю, - сказала я. – За свою жизнь теперь буду отвечать сама.
Дорогие читатели, надеюсь, вам понравился рассказ.
А для тех, кто присоединился недавно, оставляю ссылку на навигацию по каналу, там можно найти ещё много интересного.