Очередной день наших севастопольских каникул 2018 г. мы решили посвятить ностальгическому походу по местам, памятным аурой былых романтических приключений. Ровно десятью годами раньше мы втроём — Андрей, Лена и Юля — впервые оказавшись в Байдарской долине и поселившись в Орлином, задумали купание в «ванночках» речки Арманка (Малташ-Узень). Тогда у нас не было никаких средств навигации, кроме компаса и карты, и мы даже не знали, что ущелье Малташ-Дере между двух гор Биюк-Синор и Календы-Баир местные называют Розовым каньоном. От хозяйки и местной ребятни мы слышали только название «ванночки» — тропинку к ним мы и спрашивали у редких встречных на окраине Павловки.
До середины XIX века по Малташ-Дере проходила одна из древнеримских дорог, ведущая из долин к Южному берегу Крыма — собственно, что-то похожее на дорогу или широкую тропу мы и ожидали увидеть. Но путь в каньон оказался далеко не самым прозрачным, и, зашагав по сухому руслу, заваленному могучими камнями, мы неожиданно потеряли заманившую нас в лес тропку! Вместо спуска в каньон мы поднимались всё выше и выше, и, вынужденно согласившись с навязанным природой маршрутом — решили взбираться на прилегающую к каньону гору.
Правда, в итоге блужданий по каменистым дебрям мы так и не нашли тропы — и взобрались, как выяснилось чуть позже, не совсем на ту вершину. Приняв встреченное внизу каменное русло за пересохшую Арманку, мы были уверены, что штурмуем склон Календы-Баир. Однако, выбравшись из леса на каменистый склон, мы поняли, что оказались на Биюк-Синоре!
Неизвестно, как понравилась бы нам целевая гора — но безлесная вершина, открывшая чудесные виды на Байдарскую долину, водохранилище и окрестные горы, покорила нас с первой же встречи.
Тут было просторно, красиво и умиротворяюще, тут гулял свежий ветерок, светило солнышко, цвели цветы и убаюкивающее жужжали насекомые. И уставшие от подъёма-буреломинга дамы безмятежно заснули, улегшись на тёплые от солнца камни…
Спустя годы мы решили повторить наш давний маршрут, чтобы снова полюбоваться красотами Байдар с вершины Биюк-Синора, называемой местными Лысой горой. С Пятого километра мы добрались на автобусе в Орлиное — а возвращаться в Орлиное всегда удивительно приятно.
Замечательно было снова прокатиться по краешку просторной Байдарской долины! Самые приятные воспоминания вызывали эти пасторальные поляны с редкими островками деревьев, пасущиеся лошади и коровы, задумчивые горные стены вокруг — прячущие уже знакомые чудеса и обещающие новые путешествия и открытия… И мы в который уже раз глазели в окна автобуса, за которыми сменяли друг друга медитативные пейзажи. Вспоминали и созерцали. Кто знает, сколько ещё отмерено этим местам тихой пасторальной жизни — пока не выплеснулась сюда неумолимо наступающая цивилизация?..
Выйдя из автобуса, мы пошагали по уютными улочкам бывших Байдар, любуясь милыми взору домиками с красивыми заборами и калиточками. Почти не встречался вызывающий уже отвращение профлист — заборы тут были повсюду либо аутентичные, деревянные с резьбой, либо уж если новые — то сделанные богато и со вкусом. Ну даже если из ржавого металлолома — то всё равно, утопающие в зелени. И собаки — странное дело! — не брехали из-за этих заборов. Мы шагали, узнавая и не узнавая посёлок, и чуть притормозили перед калиткой, за которой когда-то жили у гостеприимной и добрейшей Галины. Сколько приятных воспоминаний связано у нас с этими домом и двором!
Длинная улица Родниковская повела дальше, и снова вспомнился первый наш, десятилетней давности приезд в Орлиное, вечернее странствие к границе леса и гор, и прекрасный закат на холме, с видом на водохранилище и окрестные пейзажи…
Сегодня мы снова шагали к лесу, ныряя по пути в недра каких-то переулков, где залаяли-таки собаки, раздвигали грудью высокую траву, наверняка населённую клещами, и искали грунтовку, ведущую в горы.
И вот опять — по волнам нашей юности! Снова теряющаяся, тающая среди камней и бурелома тропа, снова блуждания в изумрудных сумерках леса, подъём куда-то вверх, вверх, вверх… И вниз, и снова вверх, крымские горные леса щедры на овраги и ложбины. И русла пересохших рек, заваленные камнями, зелёные мхи на их белых могучих боках… Так мы лезли и лезли, пока не выбрались-таки из цепких объятий леса, выломились из кустарника на солнечное пространство — опять без тропы, по каменистому склону, выше и выше.
Ну, здравствуй, Лысая гора! Не выходит взобраться на тебя цивилизованным путём — да и есть ли таковой? Только зайцы, кабаны да косули скачут тут, да редкий бешеный турист стремится вверх в поисках новых видов. И уж этого тут — любуйся не хочу! Выполаживающийся склон поднимал нас всё выше, всё ближе к вершине, и открывалось вокруг всё больше красот. Показалась лазурная гладь водохранилища, над горами плыло знойное марево с редкими клочками облаков. А Лена всё смотрела на пёстрое покрывало из цветов и камней под ногами — где-то тот самый камень, на котором так уютно спалось в десятилетней давности солнечный денёк?..
Но пуще ностальгических поисков занимали Лену поиски сюжета для запланированного этюда. И уселась-таки она под сенью раскидистого кустарника, ловить нюансы солнечной дымки на дальних вершинах. Перед глазами был светлый бок травянистой яйлы — с душистыми жёлтыми цветками. На запах краски вскоре прибежало целое полчище муравьёв, принялось деловито изучать палитру, всползало по рукам и ногам, норовя забраться под одежду. Но Лена успела увлечься выбранным сюжетом, и эвакуироваться не желала. Пришлось мириться с назойливым вниманием насекомых — в конце концов, они были тут аборигенами и хозяевами, и Лена как гость старалась вести себя по возможности поделикатней… Андрей тем временем отправился изучать гору выше по склону, Лене по окончании работы над этюдом следовало присоединиться к нему.
Вскоре Лена уже шагала неприметной тропкой, то змеящейся по простору яйлы, то нырявшей в заросли — и тогда под ногами вместо терпко пахнущих цветов яйлы оказывались белоснежные, густо цветущие ромашки.
Андрей нашёлся под раскидистым деревом на просторной полянке.
Отсюда открывались чудные виды на горные складки Ай-Петринской яйлы и казалось, рукой подать до скал Исар-Кая, под которыми спрятался знаменитый перевал Шайтан-Мердвен, т.е. Чёртова Лестница. А главное — в этом месте «с видом» можно было осуществить главную цель любого путешественника — «пожрать с видом»! В смысле, уютно отобедать, наслаждаясь тенью, прохладным ветерком и бескрайностью вокруг.
И некоторое время мы ещё прогуливались по вершине, наблюдая смену ракурсов и дыша ароматными высокогорными травами. Не поддаваясь соблазну завалиться спасть на найденных у скальных обрывов давешних тёплых камушках!
Надо было потихоньку спускаться вниз. Заманчивой казалась мысль отыскать-таки тропу в Розовый каньон, и его живописными недрами выйти в долину. И мы попытались найти хотя бы мало-мальски похожее на тропку начало спуска в густых зарослях. Увы! Окружавший лысую вершину лес стоял слаженной стеной, и только кабаньи тропки временами раздвигали его зелёный строй. Цивилизованные пути отсутствовали как факт. И мы, отчаявшись, вошли в лес одним из кабаньих маршрутов…
Сколько раз за этот день нам приходилось сожалеть, что кабаны ходят на четырёх ногах! Их рост категорически не дотягивал до нашего, и проделанные ими в густых зарослях туннели доходили нам всего лишь до пояса. Выше ветви кустов смыкались, что удобству нашего передвижения отнюдь не способствовало. К тому же кабаны не слишком напрягались перепадами высот, чего не скажешь о нас. Их путаные тропы соскальзывали в бесконечные траверсы, спуск делался всё круче. Склон Лысой горы вздымался над Розовым каньоном, он был прямо под нами — и там, между нами и текущей в глубоком ущелье речкой, были страшноватенькие обрывы. Совсем не пугавшие кабанов — зато изрядно напрягавшие нас. Дорога делалась всё более рискованной. Лысая гора категорически не желала отпускать нас в каньон. История повторялась. Смирившись, мы приняли решение прервать опасный спуск.
Ломиться вверх, на только что потерянную высоту, было немного обидно и местами весьма напряжно. Но зато куда более безопасно, чем продираться над обрывами. И мы опять лезли вверх, без троп, проламываясь сквозь кустарник и соскальзывая на сыпучей круче. И пробились-таки, гора понемногу выположилась. И тут поманила вниз то ли просека, то ли русло пересохшего ручья. К сожалению, скоростной спуск внезапно кончился у стены пересохшего водопада! Пришлось снова траверсить кабаньими тропами. К счастью, кабаны тоже любят комфорт, и вскоре нашлась грунтовка, удобная и торная, и оставалось только, доверившись ей, спускаться в сторону долины. Мы уже не сожалели о несостоявшемся свидании с Розовым каньоном — а только радовались тому, что блуждания и рискованные кручи позади. Впереди был не очень долгий путь вниз, открывающиеся виды на Байдары, крыши посёлков и приближающийся лай собак…
Надо сказать, что несостоявшаяся встреча с Розовым каньоном не слишком огорчила нас отчасти оттого, что как-то в очередной визит в Байдары, в тоже далёком 2011 году, мы опять же в компании с Юлей всё же добрались до него. И розовые скалы, вздымавшиеся над руслом, и зелёные ванночки с прозрачной водой, и горячие камни, так славно согревавшие после купания — всё это у нас уже было.
Мы, наплававшись вдоволь, обедали (с видом!), сидя на удобных каменных плитах, вылизанных рекой до замечательной гладкости — а потом шли назад через полянки высокими травами, мимо заброшенной птицефабрики, и Юля, глядя на живописное озерцо в стороне от тропы, сочиняла историю о купании курьих невольниц…
Пройдя через Розовый каньон и искупавшись в его ванночках с мелкими лягушками, которые бултыхались на поверхности, крупные же залегли на дно, мы вышли к основанию каньона, где он перетекает в равнину. Там виднелась заброшенная птицефабрика и прямо на нашем пути был пруд. В голове сразу нарисовалась рельефная картина, как вечером, в лучах закатного солнца куры гуськом идут к пруду. Их длинная белая цепочка движется в полной тишине, легкий ветерок перебирает перышки. Куры, потупив глаза, ухают с мостков, исчезают под водой, затем медленно, меланхолично виляя бедрышками, выходят в блестящих ртутных каплях на противоположный берег и движутся обратно на фабрику. Ни одного лишнего движения, нескромного взгляда, шага в сторону. У одной за ушком дерзко колеблется алая розочка, но восставшую тесно держат в строю. Садится солнце. Череда белых пышных кур в мягкой изумрудной траве на фоне нежно-розового неба. Звучит механическая мелодия музыкальной шкатулки.
И опять шагали мы улицами Орлиного — сперва задворками, а потом уж и широкой Родниковской. И опять захотелось чуть-чуть пожить тут, среди просторных полей, окаймлённых цепью гор, и странствовать бескрайними кольцевыми маршрутами, а вечерами возвращаться к дому в синих сумерках, и смотреть, как светит над горами огромная жёлтая луна… И кататься вокруг Байдарской долины на автобусе, глазея в окна на пасторальные ландшафты, и заглядывая на остановках в крохотные домики магазинчиков, под крышами которых всегда лепят свои гнёзда шустрые ласточки… А какие вкусные были шурпа и лагман в ныне загнувшемся кафе у конечной остановки! Но сегодня автобус увозил нас обратно в Севастополь, и чудесный тёплый вечер нам предстояло встретить там.
Но разве можно было упустить такой прекрасный закат — когда в памяти всё всплывали прибрежные камни заповедного Херсонеса? И Лена поехала на остановку Дмитрия Ульянова, и поскакала под горку к воротам, где строгие охранники осмотрели и обнюхали воняющие растворителем коробки — и позволили пройти на территорию (строго до 20:00, не позже!)… Оставалось добежать до каменистого обрыва, и усесться, свесив ноги и вызывая удивлённое внимание патрулировавшей берег охраны. Целых сорок минут было ещё до заката — чтобы запечатлеть рыже-золотой свет на береговой линии, и глубоко-синие шелка моря, задумчиво перебиравшего волнами мокрую гальку… И погружающийся в синеву Херсонес после заката опять пах воспоминаниями, листья укутывали улицу Дмитрия Ульянова густыми тенями. Вечер был прекрасен, и Лена с удовольствием представляла, как доедет до Восставших и пойдёт по Шестой Бастионной, чтобы прогуляться до дома милыми улочками, пустынными и волнующими воображение, где горят редкие жёлтые фонари и шелковицы покачивают тяжёлыми от перезревших ягод ветвями…
8 июня 2018 г.
#Ветра и солнце двух морей
