Я выбрала три рассказа Владимира Николаевича Крупина (р.1941), которые, наверное, правильнее было бы назвать не рассказами, а эссе, поскольку это не беллетристика, а публицистика, причём публицистика остроактуальная.
Первый рассказ – «Янки, гоу хоум» - написан ещё в 1995 году, но не потерял своей актуальности за прошедшие почти 30 лет. И тема рассказа возникает сегодня довольно часто: воспоминания фронтовиков о войне, как они не любят об этом вспоминать и рассказывать.
Но, может быть гораздо более важно то, что происходит с нашей страной сегодня.
«Я вспоминаю вас и низко кланяюсь всем вам, моим отцам, спасшим Россию. И думаю: вы-то спасли, а мы продали. Продали, и нечего искать другого слова. Продали и предали. И вот я иду по оккупированной России, через витрины, заваленные западным химическим пойлом и куревом, отравленной пищей, лаковой порнографией, смотрю на лица, искалеченные мыслью о наживе, смотрю, как ползают на брюхе перед американской помощью экономисты, как политики гордятся тем, что им пожал руку саксофонист, и думаю: «Россия ты, Россия, вспомни своих героев. Вспомни Александра, царя, который в ответ на какие-то претензии англичан к нам, высказанные послом Англии за обедом, молча скрутил в руках тяжелую серебряную вилку, отдал послу и сказал: «Передайте королю». Или, когда он ловил рыбу, ему прибежали сказать, что пришло какое-то важное донесение из Европы, а он ответил: «Европа подождет, пока русский царь ловит рыбу». Но ведь и наш, нынешний, тоже ловит рыбу. А вот интересно: он ловит, а ему бы прибежали сказать охранники, что зовет Буш. Ведь бросил бы, чай, удочку».
Очень горькие слова. Но ведь и в самом деле, как же нам разбудить в молодом поколении гордость за свою родину, за свою историю? Ведь если мы сами не будем себя уважать, то и другие уважать нас не будут.
«Так что на вопрос «Что делать?» отвечаем: писать на заборах и в газетах: янки, гоу хоум».
Второй рассказ называется «Ол райт», - сказал Емеля». Основная тема его та же, что и в предыдущем – это любовь к русской культуре, к русскому языку, к русскому слову. Очень богат и красив наш язык, и очень жаль, что замусоривается он в последние годы заимствованиями и сленгом. Хотя, видимо, процесс этот объективен и не только к русскому языку относится.
Сюжет рассказа – это разговор писателя с переводчиком, попытки писателя объяснить переводчику тонкости родного языка.
И третий рассказ – «Сегодня на Кларе, завтра на Розе» - показался мне наиболее сильным, поскольку затрагивает проблемы, ещё не ушедшие в прошлое. Слишком многое напоминает нам о недавних по историческим меркам событиях. На примере названий наших улиц и городов Владимир Крупин пытается показать, чью память мы до сих пор чтим. Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Клара Цеткин – какую роль сыграли эти личности в истории России? А такие наши соотечественники, как Александр Герцен, Степан Халтурин, Михаил Калинин? Какие подвиги совершили, наконец, Василий Чапаев, Николай Щорс, Аркадий Гайдар? Чем прославился Павел Корчагин?
Цитата:
«У меня нет ни малейшего желания обидеть тех, кому дороги имена врагов моего Отечества. Бог всем Судия. Но моё нравственное чувство оскорблено тем, что в России живут в названиях улиц и городов палачи и негодяи».
Может, не все из нас плохо знают историю, но мы, к сожалению, не всегда задумываемся о сути событий. И если терроризм и террористы уже в большинстве воспринимаются нами как явное зло, то с «героями советских времён» ещё многие из нас расстаться не готовы.
О Халтурине:
«Почему погубивший невинных людей преступник пользовался почётом, а не, например, его земляк, вятич, корифей русской и мировой медицины Владимир Бехтерев? В момент взрыва Бехтерев находился в Зимнем дворце и оказывал помощь раненым. Их было 56».
О Чапаеве:
«Чапаев — самый настоящий палач уральского казачества: «Чапаев пленных велел не брать ни казачишка. Всех, говорит, кончать, подлецов». Это из воспоминаний Фурманова о нём. Образованных Чапаев ненавидел: «Все вы сволочи. Интеллигенты!» Сам он учиться не хотел. Направленный в академию Генштаба, оскорблял преподавателей, добился отсылки обратно, в свою дивизию, где был деспотом. Фурманов восхищается: «Самобытная фигура! Плёткой колотил высокопоставленное лицо, другому отвечал матом по телеграфу». Подавлял плетью и пулей и крестьянские волнения в Саратовской губернии. Возмездие настигло его под станицей Лбищенской».
О Щорсе, Гайдаре – ещё страшнее.
«Палача Гайдара (Голикова) жалеть уже не нам. Да, писатель. Но прежде — палач, лично расстрелявший многих. Они ему снились потом, когда он пил запоями, резался бритвой. И не «Голубая чашка», не «Чук и Гек» вспоминаются, когда идёшь по улице его имени, а именно то, как он приказывал выстраивать безоружных у обрыва и шёл вдоль строя, и убивал, и убивал».
«И весь этот ужас был на русской земле»
– так заканчивается рассказ Крупина.
Этот материал ранее был размещён мною здесь.
