Спустя три года после смерти мужа Вера всё-же решилась на переезд.
— Дорогая, я так рада! — обрадовалась мама, Ольга Валентиновна, — ну, в самом деле: ты в этой квартире, как в склепе, два года просидела! И сейчас , нигде, кроме работы, не бываешь. А жизнь проходит!
— Да, — Вера складывала в коробку содержимое ящиков шкафа, и случайно увидела деревянную фигурку. Это была птичка. Денис коллекционировал их, самых разных: из стекла, дерева, металла и камня. В его коллекции были даже янтарный соловей и бронзовый дятел, работы неизвестного мастера начала века.
Коллекцию на память о Денисе забрал себе его младший брат, Сергей, но эта маленькая птичка случайно завалилась в щель между полками.
— Что там? — спросила мать, вытягивая шею. Ей стало интересно, что дочь сжала в кулаке и прижала к сердцу.
— Синичка! Денис её во Владимире купил, когда был там в командировке, — Вера разжала ладонь и Ольга Валентиновна увидела маленькую деревянную синичку.
— Надо отдать Сергею в коллекцию, — сказала мать, — для полного комплекта.
Женщина боялась, что дочь и так очень много времени проводит в воспоминаниях, которые мешают ей жить в настоящем. Три года прошло, а она всё одна и одна. Похоронила себя заживо. И лишние воспоминания ей ни к чему.
— Нет, я оставлю её себе, — Вера поспешно положила птичку в карман.
— Ну, ладно, я не против. А машина к которому часу должна приехать? — мать подошла к окну, — а вон, не они? Газелька подъехала!
Действительно, скоро в дверь позвонили и бригада грузчиков взялась за дело.
Когда они закончили, настало время покидать квартиру. Навсегда.
Вера в последний раз окинула взглядом стены, которые помнили её самые счастливые времена, вздохнула и беспомощно посмотрела на Ольгу Валентиновну:
— А может, ещё не поздно всё отменить? Я не хочу покидать этот дом, я не могу!
— Вера! Ну что ты такое говоришь! Это уже не твоя квартира! Не выдумывай, пойдём, машина ждёт!
И Ольга Валентиновна почти волоком потащила дочь к выходу. Пока ехали по новому адресу, Вера не проронила ни слова.
Грузчики заносили шкаф, стол и коробки внутрь нового жилья, а она стояла у подъезда и делала вид, что слушает, что говорит ей мать.
— Я тебе привезу новые занавески, специально для тебя купила, — говорила та, — и присмотрела в мебельном симпатичный комодик. Пойдём завтра, выкупим?
— Что, прости? — рассеянно посмотрела на мать Вера.
— Ладно, ничего. Давай, я поеду. Поздно уже, — вздохнула Ольга Валентиновна.
Рассчитав грузчиков и посадив мать на такси, Вера вернулась в своё новое жильё и первым делом достала деревянную птичку. Она поставила её на полочку, оставшуюся от старых хозяев.
"В квартире, разумеется нужно будет сделать ремонт, переклеить обои, заменить пол, — подумалось ей, — мама права, надо перестать жить прошлым, а то так и с ума можно сойти. Вот, через полгода возьму недельку, и сама обои поклею".
Первая ночь на новом месте прошла спокойно. Без снов. Собираясь на работу, Вера хлопотала на кухне, и вдруг увидела, что из окна напротив на неё смотрит, покуривая, какой-то мужик в майке. Разглядывает её сорочку.
Вера подумала, что занавески были бы кстати, — соседний дом был очень близко: ей было видно, что происходит в квартирах соседей, а им, соотвественно, открывался прекрасный обзор на её территорию. Вера накинула халат и допив свой кофе, пошла одеваться в ванную комнату.
На работе всё было как обычно: жизнь после пандемии вошла в своё привычное русло. На место Нелли Евгеньевны, которую, как и мужа Веры, унёс к о вид, пришёл новый специалист, которого все почему-то стали звать просто Кириллом, игнорируя отчество.
В конце дня на работе чествовали Петра Филипповича: его провожали на заслуженный отдых. Из уважения Вера немного посидела за праздничным столом, но потом, сославшись на важные дела, ускользнула. Петр Филиппович раздражал своим навязчивым вниманием, а после смерти мужа и вовсе предложил съехаться.
— Ты одна, и я один, — говорил он ей, задушевно улыбаясь, — я буду хорошим мужем, ласковым!
— Спасибо, но нет! — дрожа не то от негодования, не то от брезгливости, отвечала Вера.
— Ну, может, ещё передумаешь. Одному жить плохо, ты это скоро поймёшь! — не унимался Пётр Филиппович, взяв её за руку.
— Лучше одной, чем с таким, как вы! — вывернулась Вера.
Сотрудницы перешёптывались, но у всех хватило ума не давать Вере никаких советов.
На первом этаже здания уже никого не осталось, большинство кабинетов были закрыты, свет погашен. Вера шла тёмным коридором и ей показалось, что за ней кто-то идёт. Ей слышались шаги. Может быть, это Пётр Филиппович, старый хрыч, пошёл за ней, чтобы повторить своё предложение? Обернулась, никого.
Вера дошла до выхода, кивнула охраннику и покинув здание, выдохнула. Дома её совсем отпустило. Она взяла в ладонь деревянную синичку и прижала к щеке — «никто мне, кроме тебя не нужен»,— сказала она не то птичке, не то покойному мужу, фото которого успела повесить на стену.
Вера включила теплую воду, чтобы набрать ванну. Есть не хотелось — наелась на банкете, посвящённом Петру Филипповичу. «И чего я на него злилась? — подумалось ей, ведь он просто пожилой, одинокий человек. Надо, наверное, было извиниться за свою грубость».
На кровати лежала новая книга, которую она купила в книжном, что был в двух шагах от работы. Это был роман о жизни женщины, которая как и Вера, оказалась без мужа в молодом возрасте. Покупая книгу, Вера надеялась, что будет интересно, но еле осилила первую главу — сплошные штампы.
В дверь раздался настойчивый звонок, и она выйдя в коридор, ужаснулась: из-под двери ванной комнаты вовсю хлестала вода. Она залила весь коридор, и стремилась в комнаты.
Первым делом Вера бросилась в ванную и перекрыла воду, ругая себя за забывчивость и лишь потом открыла дверь.
— Здравствуйте, — сказал стоявший за дверью молодой мужчина, — а где Инна?
Вера ничего не успела ответить. Наверх поднималась злобная фурия в домашнем халате, и орала на ходу:
— Перекрой воду, д ура!
— Я прошу прощения, — растерялась Вера, и посмотрела виновато на парня, — я… ваша новая соседка. Простите…
— Везёт же нам на соседок! Что не соседка, то иди о тка! Там ремонт на миллион, кто оплатит расходы? — орала фурия. Она поднялась и встала рядом с мужчиной.
— Марина, прекрати! — сказал он, — с этим разберемся. Может, там труба лопнула! Тогда управляющая компания оплатит расходы.
— Нет, это не труба. Я ванну хотела наполнить… у меня дома она медленно наполняется, а здесь.. наверное напор сильнее.
— Ах, ты ещё и не у себя дома! — зло прошипела фурия, — а я гляжу, чего это Инки не видать! А она квартиру сдала! Хорошо, если через агентство, а не то придётся штраф платить!
— Вы юрист? — Вера почувствовала, как внутри неё закипает давно забытое чувство — злость.
— Я знаю законы, ясно? — маленькие глазки злобно смотрели на Веру, — У меня не забалуешь! — В грудь Вере упёрся короткий, с обкусанным ногтем палец фурии.
— Зато я — юрист! — Вера подняла подбородок,— и не тычьте в меня пальцем, пожалуйста! — ласково добавила она, — а не то я вам его сломаю.
— Да ты кто такая? Что делаешь в Инкиной квартире? — подбоченилась фурия, — я сейчас полицию вызову!
— Марина, прошу тебя, успокойся! — мужчина пытался урезонить её, но она отбивалась от его рук.
— Погоди, не лезь!
— Ущерб, который я нанесла вашему ремонту оценит специалист, и я готова понести расходы, связанные с этим. А теперь оставьте меня в покое! — сказала Вера.
Фурия что-то собиралась возразить, но не смогла найти слов, и просто хватала ртом воздух. А её спутник улыбался.
Наслаждаясь произведённым эффектом, Вера захлопнула перед ними дверь.
Собирать воду было нечем — швабра сломалась, ещё при первой уборке, а новую она купить не успела. Тряпки не было, пришлось пожертвовать полотенцем.
Собирая воду и отжимая её в ведро, Вера вдруг за многие месяцы почувствовала себя живой. Грубая соседка, сама не ведая, оказала ей услугу. Пытаясь унизить её, она активизировала в Вере защитные механизмы, и та вспомнила, кто она есть на самом деле — женщина, способная постоять за себя.
В дверь снова позвонили. Посмотрев в глазок, она увидела всё того же парня, соседа снизу. Он был один.
— Что-то ещё? — она сказала это беззлобно.
Он посмотрел на неё как-то странно. Вера стояла перед ним босая, волосы рассыпались по плечам, на влажный лоб налипла прядь волос, которую она, то и дело пыталась сдуть.
С полотенца-тряпки капала вода.
— Да, я… смутился он и вдруг предложил: — хотите, я напишу ваш портрет? Я художник.
— Вы что, за этим пришли? — ей вдруг стало весело, — жену свою пишите. Или она вам мама? Из неё получится отличная Валькирия. Или гарпия!
Мужчина засмеялся.
— Это не жена, и тем более, не мама, — сказал он, вытирая выступившие от смеха слёзы, — но тем не менее, я шёл, чтобы за неё извиниться. Марина вела себя грубо. Недостойно… Извините её пожалуйста. Вообще-то она добрая.
— Да ладно, не стоит! — махнула Вера тряпкой, и собиралась закрыть дверь, но он остановил её:
— Позвольте мне, в рамках компенсации за грубость моей сестры, помочь вам в ликвидации… последствий. — он кивнул в глубь квартиры, где на полу всё ещё было озеро.
— Не стоит, я уже почти закончила, — скороговоркой сказала она, — всего хорошего!
Захлопнув дверь, она прижалась к ней спиной и перевела дух. «И чего испугалась, — спросила она сама себя и тут же ответила: — сначала помощь, потом чай-кофе… художник. Знаю я таких художников — глазом моргнуть не успеешь, как он тебя так нарисует, что после его красок не отмоешься»!
После этого случая она несколько раз видела Марину, соседку снизу, а художник, имени которого Вера не знала, очевидно жил где-то в другом месте, потому она его не встречала.
Через две недели, специалист из управляющей компании оценил стоимость нанесённого водой ущерба: Вере он показался преувеличенным, а Марина, наоборот, причитала, что за такие деньги можно сделать ремонт лишь в собачьей конуре.
Вера перевела соседке деньги, и теперь набирала ванну, только ложась в неё. Спустя несколько дней, в выходной она встретилась в лифте художником. В руке у него была банка краски и валик на черенке. Вера не удержалась, и после того, как они поздоровались, сказала:
— Не знала, что картины можно писать валиком.
— Хотите посмотреть, как я это делаю?
— Нет, спасибо, — ответила Вера, только недавно виделись с вашей Мариной, с меня пожалуй, достаточно!
— Как виделись? Где? Она нагрубила вам?
Лифт открылся но художник вышел лишь наполовину, ожидая ответа на свой вопрос.
— Сочла компенсацию слишком маленькой.
— Какую компенсацию? — удивился мужчина, — пойдёмте, сами оцените ущерб, Марины нет дома, она по выходным работает.
Вера сделала шаг из лифта и он закрылся у неё за спиной. С одной стороны, было интересно посмотреть на "ужасные последствия" о которых вещала соседка, но с другой, было неудобно и страшно. Вдруг, Марина никуда не ушла, и набросится на неё, как только увидит у себя на пороге.
Художник открыл ключом дверь, и пропустив Веру вперед, включил свет в коридоре.
Оказалось, что обои сверху слегка отошли и на потолке выступили ржавые пятна. Именно их собирался закрасить художник.
— А валик зачем? — не поняла Вера.
— Так вот, — он кивнул на рулоны обоев, стоящие в углу, — сестра считает, что обои нужно переклеить. Я сам их купил, чтобы она не требовала с вас компенсации.
— Ай, да Марина, — засмеялась Вера, — молодец! Умеет воспользоваться моментом!
— Она моя старшая сестра, — с теплотой сказал художник, — детство у нас было... тяжёлое. Поэтому я её не виню. — Но, мы с вами не знакомы, — опомнился он вдруг, — я Денис.
Услышав это имя, она вздрогнула. Улыбка сошла с её лица.
— Вера, — сказала она как-то неуверенно.
Он заметил перемену её настроения, но не мог понять, что послужило причиной.
— Хотите кофе? — спросил он.
— Но это же не ваш дом, — сказала она, — а я увидела, что хотела. Пора и честь знать.
Вера повернулась к двери.
— А я вас приглашаю в кафе, — внезапно предложил он, — пойдём? Выпьем по чашечке?
— В кафе сейчас полно народу, выходной, — с сомнением сказала она.
— Ничего, я знаю одно место, где всегда есть места. Я на машине, поехали!
Он прислонил валик к стене и одёрнул джинсовку.
Они приехали в парк отдыха, где действительно было много отдыхающих горожан. Погода была тёплая и ясная. Все лавочки и кафе были заняты.
— Ну, что я вам говорила? — сказала Вера, осознавая, что у неё язык не поворачивается назвать мужчину по имени.
— Мы ещё не пришли, — подмигнул он, — нам во-о-он туда!
Она посмотрела на купольную крышу старого здания, в глубине парка. Двор двухэтажного мрачного дома был обнесен импровизированным забором из намотанного на арматуру строительного скотча.
— Что это? Это же развалины какие-то! — удивилась Вера, когда они подошли ближе по старой растресканной полоске асфальта, наполовину скрытой в траве.
— Вы угадали, — улыбнулся Денис, — это кафе "Графские развалины", а вы не помните, что тут было раньше?
— Откуда? Мы переехали сюда когда я уже в школе училась, кажется.. — стала припоминать Вера, — девчонки говорили, что это какая-то обсерватория.
— Нет. Это был планетарий. Не такой, конечно, пафосный, как в Москве, но всё-таки. Здесь был проектор звёздного неба, почти каждый день читали лекции о космосе, работал кружок юных космонавтов! Сестра рассказывала, я сам уже не застал, — сказал он.
— А что теперь?
— Теперь это клуб свободных художников. Здесь всегда отменный кофе и приятная компания. Место не публичное, только для своих!
Вера была заинтригована — снаружи здание казалось необитаемым. Разглядеть что происходит внутри, заглянув в окно, было невозможно — стёкла покрывала зеркальная тонировка.
И дверь была тяжёлая и внушительная. В неё был вмонтирован глазок, а сбоку располагалась кнопка звонка, задекорированная под дерево. Её тяжело было заметить непосвящённому.
Художник позвонил два раза, выждал, после позвонил три раза подряд.
— Может, никого нет? — спросила Вера.
— Терпение, Верочка, — не успел он это сказать, как дверь отворилась, впуская их внутрь.
За дверью никого не оказалось, сработал механизм, открывший им дверь. Откуда-то доносилась спокойная музыка. Они миновали маленький коридор и оказались перед второй дверью.
— Ну, — сказал Денис, взяв её за плечи, — ничему не удивляйтесь, Вера.
Он взялся за ручку и притянул к себе тяжёлую деревянную дверь. За ней оказалось пространство, очень напоминающее по интерьеру небольшое кафе. За тремя столиками сидели люди. Все они повернули головы в сторону вошедших.
— О! Гляди! Сяопин пожаловал! — к ним подошёл маленький, седой человечек, — давненько ты к нам не заходил! — А это кто с тобой?
— Моя невеста, — сказал Денис, и сжал руку вспыхнувшей Вере.
Они сели за столик и Вера отчитала нового знакомого.
— Зачем вы им соврали? — зашипела она, — какая я вам невеста! Мы кофе зашли выпить. Художник! И почему он вас назвал китайским именем?
— Верочка, вы поймите, тут закрытый клуб. Сюда просто люди с улицы не попадают. Я сказал так, чтобы ни у кого не возникло вопросов. А Сяопин, просто глупое прозвище. Но, привязалось, я привык.
— Ну, тогда ладно, — согласилась она.
Они непринуждённо болтали, заказав себе по кофе и чизкейку.
Тем временем, к вечеру свободных мест не осталось, а маленький человечек объявил, что "Мишель только что получил остаток гонорара за свою работу, и через полчаса будет здесь, с ящиком коньяка".
Эта новость была встречена горячими аплодисментами и возгласами публики.
— А кто это, Мишель? — спросила Вера у своего спутника, изучавшего барное меню, на котором сверху было написано "арт-кафе Графские развалины".
— Мишель, это Мишель! Он взялся писать портрет одного выдающегося государственного деятеля. Сейчас же модно дворянство, особняки, огромные портреты в гостиных. Балы.
— Да, есть такая мода, — кивнула Вера, — ну, и что такого? Разве это проблема для настоящего мастера?
— Он боялся, что его либо живьём закопают за то, что он скрыл благородные бородавки на лике государственника, либо не заплатят вовсе. Но, видишь, всё обошлось. Приукрашенный портрет понравился и занял своё законное место на вилле государственного мужа. Правда, вилла эта в другом государстве.
— А его правда зовут Мишель? Он что, француз?
— Ага, такой же, как я китаец! — подмигнул ей Денис. — Его зовут Мишка Бурыгин.
Мишка-Мишель действительно приехал через полчаса и в помещении сразу стало шумно. Все спешили поздравить художника, чокаясь двенадцатилетним коньяком, но сам виновник торжества был тих и подавлен.
— Спасибо друзья! — сказал он, приветствуя всех собравшихся, — я рад видеть вас... всех вас... ибо я умер, как художник. Помяните меня, друзья!
Вере стало не по себе.
— Давайте уйдём? — предложила она Денису, и тот неожиданно согласился.
Он проводил её до квартиры, ожидая, что Вера пригласит его к себе, но она поблагодарила за вечер, и попрощалась с ним. Художнику ничего не оставалось, как спуститься этажом ниже, к своей предприимчивой сестре Марине.
— Я думала, ты всё поклеил, — недовольно проворчала она, впуская его, — а тут и конь не валялся!
— Завтра с утра начну,— ответил ей брат, — постели мне, ладно?
— Есть будешь? — спросила она.
— Нет, спасибо я сыт.
Утром в воскресенье, он замаскировал из краскопульта пятна на потолке и весь день клеил обои. Собираясь домой, решил зайти к Вере. Поднявшись на этаж, занёс руку над звонком, но подумав, опустил, и пошёл прочь.
Вера вчера обмолвилась, что всё ещё любит мужа, а навязываться Денис не хотел. Он отошёл на несколько метров от подъезда, когда услышал Верин голос.
— Эй, художник!
Обернувшись, он увидел, что она спешит за ним от подъезда.
— Здравствуйте, Вера! — улыбнулся он.
— Почему вы не зашли? — спросила она, глядя ему в глаза. Потоптались у квартиры... и ушли.
— Я подумал, что вы, наверное, и за вчерашний день от меня устали.
— Но вы же хотели написать мой портрет, забыли? — спросила она, без тени улыбки. Я согласна.
— Правда? — спросил он, пытаясь понять, шутит ли она над ним, дразнит ли.
— Прошу вас написать мой портрет, — кивнула она, — но только если...
— Что если? — спросил он.
— Если вы не кубист и не сюрреалист. Я бы хотела, чтобы портрет максимум напоминал оригинал.
— Тогда я лучше сфотографирую вас. Художник, работая над портретом вкладывает в него душу, впечатления... без всего этого его работа ничего не стоит, это просто копия.
— Только не пишите мой портрет в стиле Модильяни, — попросила Вера, — такое впечатление, что на его портретах мертвые люди, покойники... у меня они вызывают оторопь.
— Интересное мнение, — отозвался Денис, — а ведь они уже и правда, покойники. Вера, хотите, сходим вместе на выставку? Правда, она уже заканчивается, в среду последний день.
— Не откажусь, — кивнула Вера, — тогда, до среды?
— Давайте, я заеду за вами, скажите куда, — спросил Денис.
Она назвала ему адрес и время, после чего они расстались.
Дома Веру встретил портрет покойного мужа. Он всё так-же загадочно улыбался ей, но у неё было чувство, что она его предаёт.
"Меня на выставку позвали, — вслух обратилась она к нему, снимая платье и вешая его на плечики — я согласилась. Надо же как-то культурно развиваться"...
Эти слова показались ей лицемерными и голос звучал фальшиво. И она добавила: "меня художник позвал... он чем-то тебя напоминает, и даже зовут его, как тебя, Денис... ты же не обидишься, если я пойду с ним на выставку"?
"Надо, наверное, начать принимать таблетки",— была её следующая мысль. "А то я начинаю сходить с ума. Мой Денис умер. Если существует загробная жизнь, то я увижу его там... а на выставку я иду с другим Денисом. Он хороший, но это не мой Денис"!
В понедельник она пришла на работу пораньше, чтобы успеть полазить в интернете и поискать информацию о выставке и художниках. Не хотелось выглядеть полной д у р ой перед новым знакомым.
Помещение, к её удивлению, было открыто. Войдя внутрь, Вера увидела Петра Филипповича, который сидел за своим старым рабочим столом.
— Здравствуйте, Верочка, я вернулся! — радостно привстал он ей на встречу, — не могу я дома, погибаю один!
— Вы надеетесь, что вас возьмут назад?
— Очень! Верочка, если... — улыбнулся Пётр Филиппович, — если коллектив замолвит за меня словечко, то у меня есть шанс! На должность свою я не претендую, но... короче, дома я не выживу. Поддержишь меня?
— Чем смогу, помогу, — ответила она, включая компьютер.
— А ты, что так рано? — спросил Пётр Филиппович, прищурясь, — тоже одиночество дома заедает?
— Вы опять за своё! — строго сказала Вера, — не заедает! Просто хотела почитать про художников, какие бывают стили, всё такое. Завтра на выставку пригласили, хочу быть в теме.
— На "Искусство ХХ века"? Я был. Могу подготовить тебя, — он взял стул и устроившись возле неё, стал смотреть в её монитор.
— Пётр Филиппович, вы меня нервируете. Я сама разберусь, — беззлобно сказала она, но он всё равно обиделся и вернувшись на своё место, взялся за прерванный пасьянс.
Коллектив, так славно погулявший на "проводах" Петра Филипповича расчувствовался, когда он рассказывал о своих терзаниях в пустой квартире, но обратно принять его не смогли: на его место уже взяли выпускника института.
Примечательно, что услышав отказ, Пётр Филиппович обозвал всех присутствующих "твapями бездушными, на которых он жизнь положил", а одной, самой возрастной сотруднице, погрозил особо, что она сама мол, вскоре окажется на его месте, и вот тогда ощутит на себе что такое невостребованность. После того, как он хлопнул дверью, в офисе до конца рабочего дня было тихо. Даже звонков было меньше, чем обычно.
Вечером выйдя с работы Вера пожалела, что сегодня не среда. Ей уже не терпелось "блеснуть" полученными из интернета знаниями о художественных открытиях ХХ века.
Во вторник она снова пришла пораньше. И посмотрела фильм об Эрмитаже и хранящихся там шедеврах. В среду весь день она находилась в радостном предвкушении чего-то необычного, и еле дождалась вечера. После работы её встретил Денис и они отправились на выставку.
В последний день выставки всем гостям предлагали шампанское. Посетителей было много.
Может быть, от вина, а может быть, потому что на выставке было много вдохновляющих полотен, Денис был в ударе: он так красиво рассказывал о художниках, и в частности о Модильяни, что Вера поменяла своё мнение об этом художнике на противоположное. Ей захотелось увидеть его картины вживую.
— Ты правда этого хочешь? — спросил Денис, от волнения перейдя на "ты".
— Правда, — сказала она, порозовев не то от шампанского, не то от его невольной фамильярности.
После выставки Денис проводил её домой и неожиданно получил приглашение зайти. Она предложила чай и он не отказался. Вернувшись в комнату, она увидела что Денис держит в руках деревянную синичку.
— Надо же. У нас дома была такая же точно! — сказал он, поставив фигурку на место.
Она открыла было рот, чтобы рассказать про хобби покойного мужа, и о том, как ей его не хватает... но сдержалась. Потом как-нибудь. А сейчас она хотела бы слушать Дениса, его интересные рассказы об искусстве и непростых судьбах художников.
***
Через год, к радости Ольги Валентиновны дочь сообщила ей, что выходит замуж. Свадьбу решили сыграть в плавучем ресторане. Среди гостей Вера заметила знакомую фигуру в шляпе.
Подойдя ближе, невеста, находясь в отличном настроении, пошутила:
— Пётр Филиппович, вы меня преследуете? Вы опоздали, я уже замужем!
— Очень рад за вас, Верочка, — затряс головой Пётр Филиппович, но я здесь не совсем из-за вас. У меня теперь есть дама сердца!
— Боже, Петя, вы уже познакомились? — к ним подошла Ольга Валентиновна, которую очень молодил кремовый брючный костюм, — Верочка, я хотела предупредить! Знакомьтесь, это Пётр Филиппович, мой друг, а это... — она обернулась к дочери, но та перебила:
— Мама, мы с ним в одном учреждении работали, он тебе разве не сказал? — спросила Вера.
— Да я не знал, что вы, Верочка, дочь моей... нашей Оли. Она сказала, что мол, хороший момент рассказать о нас... но клянусь, я не знал, что это вы! — оправдывался Пётр Филиппович.
Пригласили на свадьбу и Марину, которая расчувствовавшись, чуть не задушила невесту в объятиях.
Для свадебного путешествия молодожёны выбрали Европу, где посетили и выставку художников начала века, и самого Модильяни, упокоенного на кладбище Пер-Лашез. На могиле у него Вера оставила деревянную синичку.
Денис много пишет свою жену, но его работы не считаются шедеврами. Может быть, пока он жив.
Благодарю ❤️
а
