Утром решительность проснулась раньше Фаи. Твёрдо решив лечиться, не бегать и перестать мучить себя мыслями о родных, она включила телефон и стала искать в интернете, какие бывают опухоли, какие варианты и прогнозы, и как это всё лечится. Интернет выдал ей слишком много информации. Так много, что к обеду у Фаи кружилась голова от непонятных терминов.
Начало здесь. Предыдущая глава 👇
«По-русски написать не могут, что ли? – разозлилась она. – Это для кого написано? Для врачей? Сомневаюсь. Они и так всё это знают. А для людей нельзя ли попроще писать? Конкретнее, не вдаваясь во все эти неизвестные термины и понятия».
А после обеда к ней вновь пришёл следователь. Увидев его в дверях палаты, Фая покраснела и напряглась. Как Катя и предсказывала, Игорь Павлович пришёл с цветами. Букет был очень красивый: красные и белые розы, ещё какие-то мелкие белые цветочки и крупные зелёные бутоны неизвестного происхождения.
- Это мне? – спросила она вместо приветствия, недовольно хмуря брови.
- Да. Не подумайте ни о чём таком, это просто знак внимания. Освежить вашу палату. А то уж больно здесь тоскливо.
- Ладно, – кивнула Фая, стараясь не замечать, что соседка тихо хихикает. Катя не стала дожидаться, когда её попросят выйти, и сама, пробормотав что-то себе под нос, выскочила за дверь. А Фая пыталась отогнать навязчивую мысль, что такие роскошные букеты не дарят в качестве знака внимания. Их дарят любимым девушкам и женщинам, а не вчерашней подозреваемой.
Игорь Павлович спокойно устроился на стуле и произнёс:
- Скоро за вами приедут. Мне звонил врач и сообщил, что лучше всего перевезти вас вечером, чтобы утром они могли взять первые анализы. У нас не будет больше допросов и бесед. К вам никого не пустят, даже меня. По крайней мере, первое время.
- Почему?
- В вашем медцентре очень строгие правила посещения. Я постараюсь прийти, когда будет уже назначено лечение, но раньше не получится. Такие порядки.
- Ладно, – пожала плечами Фая. – А долго меня обследовать будут?
- Вот это я не знаю, – ответил Игорь Павлович. – И ещё, не говорите там, что я следователь. Я пришёл к ним как частное лицо. Просто… Не стоит лишний раз афишировать мою профессию. Иногда это напрягает людей.
Файка молча кивнула. Мужчина смотрел на неё как-то печально, потом вздохнул и спросил:
- У меня нет к вам новых вопросов, но я заметил, что в первые дни допросов вы были не особо откровенны. Больше говорить вы стали только тогда, когда узнали, что ваш муж мёртв. А теперь, когда на вас уже было совершенно покушение, но вы уверенно идёте на поправку, не могли бы вы рассказать мне подробнее о вашей семейной жизни? И ещё подробнее о том, как вы сбежали. Каждую мелочь. Я запишу на диктофон ваш рассказ.
- Записывайте, – пожала плечами Фая. Если бы накануне вечером она не провела время так душевно и не почувствовала себя живой, то, наверное, не стала сейчас рассказывать историю своей жизни. Но внутри что-то проснулось. Или зародилось. Просто очень захотелось с кем-то поделиться всем, что у неё накопилось на душе. Довериться хоть немного другому человеку и снять груз со своего сердца. И Фая начала свой рассказ с того момента, как и при каких обстоятельствах она познакомилась с Федей. Рассказала и как они жили. Ничего не утаила, даже свою неудачную беременность.
- Когда он схватил нож, я уже ничего не соображала. Можно было бы убежать и утром, когда он уйдёт на работу. Спокойно собрать вещи. Но в тот момент я ни о чём не думала. Просто бежала. Да и выхода у меня не было.
- Но ваш муж за вами не побежал?
- Нет, – усмехнулась Файка. – Я уверена, что Федя свято верил в моё скорое возвращение. Но я бы не вернулась. Нет. Я тогда была в таком состоянии… Описать словами его не смогу.
- Когда вы вышли замуж за Фёдора, он ещё не был начальником полиции. А его предшественника на этой должности вы видели? Общались?
- Да, но сейчас я его уже не помню, – ответила Фая. – Мы пару раз бывали на семейных праздниках в его доме, но… Федя быстро занял его место. А тот уехал вроде куда-то. Не знаю. Не интересовалась.
- У меня вопрос… Не сочтите, за оскорбление.
- Да задавайте уже, – буркнула Фая. – Не нужно со мной церемониться.
- Вы росли, эм-м, так скажем, на улице?
- Да, я росла на улице.
- Может, вы что-то слышали? Видели? Ходили какие-то слухи в городе? – спросил Игорь Павлович.
- Слухов всегда полно было, – кивнула Фая. – Например, наркотики. Некоторые мои друзья баловались, один пытался меня пристроить распространять. Денег много обещал, но я струсила. У меня отец в тюрьме умер. Я не хотела повторить его судьбу. Нас тогда поймали, когда мы встретились, чтобы обсудить, буду я работать или нет. Что интересно, из разговоров, пока нас везли в полицию, я так поняла, что есть люди, которых они «крышуют». А остальным «дурью» торговать нельзя. Один, смеясь, сказал что-то на вроде: «Вы не купили лицензию». Я тогда не поняла, что это значит. Позже догадалась, когда за Федей замужем была.
- А кроме наркотиков? Мы тут дела старые подняли, у вас был период, когда очень много людей пропадало.
- Было такое, – кивнула Фая. – Только я не знаю, с чем это связано. Федя на эту тему при мне никогда не разговаривал. А улицы полны были разных слухов. Например, кто-то нёс чушь, что цыгане рядом с городом табор разбили и людей убивают.
- Почему вы считаете эту версию недостойной внимания? – спросил Игорь Павлович.
- Да видела я их. В городе они тогда жили, цыгане. Не знаю, куда сейчас делись. Но в какой-то период их много было. Вполне мирные люди. Ну да, женщины у них могут задурить, мол, позолоти ручку, всю правду узнаешь. Но я как-то поздно вечером, почти ночью, слонялась по городу и наткнулась на них. Двое мужчин и с ними женщина. Женщина молчала, ни одного слова не произнесла. А старший мужчина на меня так сурово посмотрел и сказал, что в такое время надо дома спать. Я ответила ему, что не хочу домой идти, что мама пьяная дома. Он привёл меня к себе.
- И вы не побоялись идти?
- Я в те годы бесстрашная была, – чуть улыбнулась Фая. – И домой идти совсем не хотелось. Мы пришли в какой-то частный дом. Сейчас на месте, где он располагался, район новостроек. Меня накормили. Положили в комнату, где ещё человек пять спало. И все женщины. Ну я там переночевала, утром по дому им помогла, а потом меня снова накормили и отпустили. Хорошие люди. Лучше многих. Не нужно о цыганах всегда плохо думать.
- Понял, – протянул Игорь Павлович. Он о чём-то думал, а Фая спросила:
- А почему вы в прошлое полезли? Какая разница о чём на улицах болтали столько лет назад?
- Никогда не знаешь, где найдёшь истоки той или иной истории, – задумчиво произнёс Игорь Павлович.
Фая почувствовал разочарование. Она ничего не узнала. В первые за всю жизнь ей было интересно узнать что-то из прошлого Феди, из прошлого города. Разобраться, такие ли уж выдумки те слухи, которые всегда ходили в среде уличных подростков, сплошь состоявших из детей, выросших в неблагополучных семьях. Отбросов общества.
Неожиданно для себя, Файка вдруг начала рассказывать про бабу Маню. Игорь Павлович слушал молча, а она буквально изливала душу. По мере её приближение её повествования к смерти старушки, внутри поднялся настоящий плач! Ей до оскомины на зубах захотелось, чтобы этот следователь узнал что-то о гибели бабы Мани и, быть может, даже арестовал того, кто это сделал. Она свою просьбу озвучила, на что Игорь Павлович неопределённо ответил:
- Посмотрим, что удастся узнать. Наши возможности не безграничны. Ладно. Часа через два-три вас заберут. Если что, звоните. Номер мой у вас есть.
Фая кинула. Игорь Павлович вышел, в палату залетела Катя с радостной новостью: её выписывают.
- Наконец-то! – обрадованно воскликнула она. – Я думала, этот момент никогда не настанет, и я буду вечно лежать в этой больнице! Ура! Успею на выпускной.
Фая искренне ей улыбнулась. Что-то изменилось в её внутреннем состоянии с вечера. Она чувствовала расположение к Кате, следователю. К людям. Она стала более чувствительной. Словно спустя продолжительно время она вновь оказалась частью человеческого мира. На равных с остальными людьми.
Всю жизнь Файка ощущала некоторое пренебрежение к себе: выросла в бедной семье, с пьющими родителями и бабушкой, предоставленная по большей части сама себе. И это было своего рода клеймом, что ничего путного из неё не выйдет. Она всегда оказывалась где-то в стороне от компании одноклассников. В училище было получше, но это время быстро закончилось, а потом был Федя, который ограничил её пространство и общение.
Вчерашние посиделки словно вывели её из замкнутого круга чисто своих мыслей, а откровенный разговор со следователем снял камень с души.
Катя весело щебетала обо всём на свете. Собрав вещи, она вышла, а когда вернулась, обняла Фаю и произнесла:
- Я записала тебе мой адрес и номер телефона. Если понадобится помощь или просто захочешь поболтать, звони и приходи в гости! Ладно?
- Ладно, – тепло улыбнулась ей Файка.
Оставшись одна в палате, она продолжила изучать свою болезнь. И чем больше читала, тем больше страхов испытывала. При этом ей даже не удалось найти ни одного подходящего симптома, кроме головной боли, и от этого было ещё страшнее.
За ней приехали вечером. В палату зашла девушка, представилась Яной, сообщила, что она медсестра и будет сопровождать её до медицинского центра. Фаю усадили в новенькую скорую, и быстро домчали до места. Всю дорогу она судорожно сжимала букет, который жаль было оставить в палате.
Выйдя из машины, Фая присвистнула. Городская больница и рядом не стояла с этим современным зданием. За спиной послышалось какое-то шуршание, а обернувшись, Файка увидела, как за ними плавно закрылись ворота.
- Здесь у нас закрытая территория, – пояснила Яна. – Этот корпус только для больных, которые находятся на стационарном лечении. Посетители могут войти только по специальному пропуску, подписанному врачом.
- Это больница? Или тюрьма?
Медсестра рассмеялась.
- Это сделано для того, чтобы больные не бегали куда попало, и чтобы не превращать больницу в проходной двор. У нас здесь всё стерильно, чисто. Режим, опять же. Идёмте, сейчас сами всё увидите.
И она решительно взяла девушку под руку. Файка шла, удивляясь тому, как здесь было красиво! Небольшой парк со скамейками, аккуратные, ухоженные клумбы, заасфальтированные дорожки. Видно было несколько пациентов в одинаковых пижамах, неспешно прогуливающихся по парку.
Они зашли в просторный холл, напомнивший Фае холл турецкого отеля, где они с Федей отдыхали. За стойкой стоял мужчина. Он кивнул вошедшим и уткнулся в компьютер. Из холла Яна провела Фаю в не менее просторную комнату с множеством шкафчиков.
- Здесь у нас раздевалка. Вот вам пижама, халат, тапочки. Вот ширмочка, за ней можете переодеться. Вот ваш шкафчик. Держите карточку и не теряйте. С её помощью вы всегда сможете его открыть. Когда будете выходить на улицу, здесь же можно переодеть тапочки на ваши кроссовки. По больнице в уличной обуви ходить строго запрещено. В тапочках на улицу выходить тоже запрещено. Вещи из шкафчика поднимать наверх нельзя. Можете взять с собой только телефон и зарядное устройство, но если вам врач запретит им пользоваться, он будет в сестринской. Медсестра по вашей просьбе будет звонить кому родственникам и друзьям.
Фая переоделась, чувствуя себя абсолютно некомфортно. Она сама себе казалась уродливым пятном на фоне всей этой чистоты и красоты.
Девушка повела её дальше. Палата располагалась на втором этаже. Окна были забраны решёткой, что тоже удивило Фаю.
- А это зачем? – резко спросила она.
- Опухоли в голове приводят к разным последствиям, – серьёзно ответила Яна. Пока Фая разглядывала окно, она откуда-то достала вазу для цветов. – Случаются эпилептические припадки, галлюцинации. Мы должны предусмотреть всё, чтобы пациент был в безопасности. Поэтому вам выделили именно эту палату.
Комната была оборудована на двоих, но кроме неё здесь никого не было.
- Отдыхайте. С утра познакомитесь с врачом. Он назначит вам анализы. И вам придётся пройти нескольких специалистов. Я пойду. Если вам станет плохо, вот здесь кнопка вызова персонала. Игорь Павлович сообщил, что на вас недавно напали, и попросил усилить меры безопасности. Ваша палата будет запираться. Не переживайте, никто из посторонних сюда не войдёт.
Ошарашенная Фая не знала, что и ответить. Дверь за медсестрой закрылась бесшумно, но когда Файка попыталась её открыть, та не поддалась. Она оказалась запертой в новенькой, современной палате с решётками на окнах. И почему-то здесь она ощущала себя более скованно, чем в бесплатной больнице, давно просящей ремонта. И даже бесконечно шатающиеся по коридорам посетители и больные, там казались чем-то естественным. Тут же стояла гробовая тишина.
Фая переживала не из-за того, что и здесь её достанут. Скорее из-за того, что эта больница больше напоминала тюрьму. Красивую, чистую тюрьму. И в голову полезли самые нехорошие мысли.
Поблагодарить автора за рассказ можно лайком 😉 Комментарии приветствуются!