Фазенда Палыча, как он ее называл, занимала обширную территорию. То, что смогла увидеть Есения, поразило ее. Сразу же за воротами стоял большой дом, а за ним в два ряда были выстроены высокие теплицы.
- Проходи, будь как дома, не стесняйся, - Матвей Павлович распахнул перед Есенией входную дверь и зашел следом, неся в руках ее сумку. Он не остановился у порога. Прошел дальше вглубь дома.
🔄Начало истории
Комнаты шли друг за другом, как один большой коридор, разделенный тяжелыми массивными дверями. Матвей Павлович добрался до самой последней, бросил сумку Есении на стул и повернулся к ней, широко всплеснув руками.
- Ну… здесь вы и будете жить. Честно признаюсь, я неделями сюда не захожу. Живу один, работы много. Иногда двоюродная сестра в гости забегает, порядок наводит, ужин сварганит. А нет… я сам обхожусь. Что в холодильнике найду, в рот закину и на первый попавшийся диван упаду.
- У вас большой дом, уютный. Мне здесь очень нравится, - Есения положила спящую Настю на кровать и потрогала кованую спинку. Точно такая же стояла в деревне у бабушки в те далекие времена, когда Есения была еще ребенком. Вся обстановка в этой комнате погрузила ее в глубокое детство.
Матвей Павлович ушел, Есения распахнула окно, впустила в дом поток прохладного, влажного воздуха и принялась за уборку. Из спальни, любезно предоставленной им хозяином дома, она переместилась в следующую комнату, и так постепенно добралась до кухни, отвлекаясь время от времени на дочь.
Есения перемыла посуду, приготовила обед и с чувством выполненного долга собрала Настю на прогулку. Дождь немного стих, но ветер все так же безжалостно трепал волосы и подол ее платья.
Коляска стояла под навесом возле крыльца. Есения укрыла ее дождевиком, дождалась, когда дочь уснет, слушая громкие мужские голоса со стороны теплиц. Поддалась любопытству и решительно заглянула в одну из них.
Такого Есении видеть еще не приходилось. Внутри теплица казалась гораздо больше и шире, чем со стороны. Вдоль длинных грядок бродили несколько мужчин, а сам Матвей Павлович, вооружившись инструментом, сосредоточенно рассматривал трубу.
- Есения! – Воскликнул он, увидев ее фигуру на входе, и тут же встал, - давай, заходи, не бойся. Хочешь, я тебе нашу новую систему полива покажу?
- Хочу, - кивнула Есения, насторожено оборачиваясь назад.
- Ты за дочь переживаешь? – Догадался Матвей, хлопнув при этом молодого парнишку по плечу, - ну-ка, Яшка, иди, присмотри за дитем. Только смотри… возле коляски не дыми.
- Знаю, - отозвался тот, радуясь тому, что можно повалять дурака.
- Вот, так и живем. Работаем, - Матвей Павлович окинул взглядом свое хозяйство и повел Есению вдоль ряда, тыкая пальцем в грядки, - здесь у меня растут томаты, там огурцы. Еще имеется один маленький парничок под ягоды.
- И куда вы потом все это, Матвей Павлович?
- Часть на местном рынке продаю, часть вожу в ближайший город. Что-то частники забирают…. Так и кручусь… туда-сюда… помаленьку.
Было видно, как Матвей Павлович гордился своим любимым делом, как тщательно скрывал свою радость за внешним спокойствием и строгим, серьезным тоном голоса.
Есении все было интересно. Она потеряла счет времени, блуждая с ним по теплице, рассматривая каждую деталь, вслушиваясь в каждое его слово. Неизвестно сколько они могли бы так ходить, если бы не пронзительный голос Яшки:
- Ребенок плачет.
Наспех поблагодарив хозяина за экскурсию, Есения ринулась на выход. Сгребла Настю из коляски и поспешила вместе с нею в дом.
На улице уже темнело, а Матвей Павлович все не приходил. Есения беспокоилась за него, переживала, что он голодный. Что ни разу за все это время он не зашел в дом и не проглотил даже крошки хлеба.
Наконец, скрипнула входная дверь. Есения оставила дочку лежать на кровати, обложив ее подушками, а сама поспешила в сторону кухни.
Вместо Матвея Павловича к ней навстречу вышла женщина средних лет. Она заметно удивилась, столкнувшись с Есенией нос к носу, и громко хлопнула себя по груди.
- Батюшки, напугала! А ты кто такая?
- Я – Есения. Племянница Матвея Павловича, - она раскраснелась, так как совсем не умела врать, но вспомнив придуманную им легенду, выдала ее на одном дыхании.
- Какая еще племянница? Я его двоюродная сестра. Никакой Есении я не знаю. У него в роду одни мужики. И сын, и племянники… все парни.
- А я… - Щеки Есении пылали. Она попыталась выкрутиться, но ничего другого не придумала, кроме как сказать правду, - я ему никто. Меня Матвей Павлович пустил к себе временно… пожить…
- С ребенком? – Уточнила женщина, рассматривая ее придирчивым взглядом с головы до ног, - а я еще удивилась, откуда появилась коляска? Ну, Матвей! Ну, артист! Совсем из ума выжил.
Она пробурчала что-то себе под нос, подходя к плите. По-хозяйски заглянула в кастрюлю, открыла холодильник. Есения стояла в стороне, растеряно потирая руки, а, услышав характерные шаркающие шаги, воодушевленно распахнула глаза.
- Вот он, явился… Матвей! – Позвала вошедшего в дом хозяина сестра. Тот зашел на кухню, тщательно помыл хозяйственным мылом руки и устало опустился за стол, - объясни-ка мне, Мотя, откуда это вдруг у тебя племянница нашлась? Где ты ее взял?
- Из города привез, - невозмутимо отозвался тот, покосившись на Есению. Она метнулась к плите, поставила перед ним тарелку с дымящимся супом, в плетеную миску нарезала хлеб и скромно отошла к окну.
- И сколько вы знакомы? – Не унималась ворчунья, присаживаясь напротив. Глядя, как брат, низко склонившись над столом, с аппетитом поглощает суп.
Он промолчал, бросив на сестру угрюмый взгляд. Она ухмыльнулась, закатила глаза и выдала с раздражением:
- Шестой десяток скоро пойдет, а ты молодуху в дом тащишь! Да еще и с ребенком. Люди узнают, скажут, Палыч окончательно рехнулся. Ты посмотри на нее, Матвей, она же тебе в дочери годится…
- Цыц! - Осадил ее брат, заставив замолчать, - посмотри лучше, Люба, по сторонам, чисто у меня, ужин приготовлен. Есть кому за домом присматривать. Так что, иди-ка ты, Любушка, к себе домой и там устанавливай порядки. А я сам как-нибудь разберусь. Немаленький.... Есенька… - позвал Матвей Павлович, отодвигая от себя пустую тарелку, - можно мне добавки? Уж больно вкусный супец у тебя получился.
Есения кивнула и с радостью выполнила его просьбу.
- Неблагодарный, - прошипела Люба, выскочив из-за стола и торопливо покидая кухню.
- Любушка… как там трактор ваш поживает? Ничего? Не ломается? Ездит?
- Ездит, ездит… - отозвалась она из прихожей, - до конца жизни теперь будешь припоминать.
Входная дверь хлопнула. Есения поежилась, проводила Любу взглядом в окно и повернулась к хозяину дома, который продолжал поглощать приготовленный ею суп, заедая его доброй порцией черного хлеба.
- Матвей Павлович…
- Ты ее не слушай! Ждут уже не дождутся, когда я помру, чтобы фазенду мою распилить. Снесут к черту все мои теплицы. Кому они еще нужны, кроме меня? Я в это дело всю жизнь свою вложил, всю душу…
Он допил остатки супа через край, со стуком поставил тарелку на стол и навис над ним, подпирая тяжелую голову руками. Есения присела напротив, рассматривая его тронутый сединой затылок.
- Матвей Павлович, - тихо позвала она.
- Ну.
- А кто у вас бухгалтерией занимается?
- Чем? – Он поднял на нее непонимающие глаза. Принес из комнаты тетрадь с замусоленными, помятыми уголками и принялся ее листать, - я сам. Вот… все здесь записываю. Сколько собрали…. Сколько мужикам заплатил… все, как полагается, под роспись.
- А прибыль?
- Какая там прибыль? Я ж все, что на этом зарабатываю, все им раздаю. Родственничкам любимым. Любе трактор недавно подарил. Сыну купил в городе квартиру, а на свадьбу денег ему дал, чтобы машину купил. А сам… сам как-нибудь проживу. Недолго мне, Есенька, осталось…
- Так же нельзя. В любом деле обязательно нужен порядок. Хотите…. Я вам помогу?
- И много ли ты в этих делах понимаешь?
- Так… чуть-чуть понимаю, - Есения загадочно улыбнулась и покрутила головой, - у вас есть компьютер?
- Есть.
Матвей Павлович задержал на ней пристальный взгляд, недоверчиво ухмыльнулся и достал откуда-то старенький потертый ноутбук. Сам расположился рядом, наблюдая за Есенией со стороны. Как она внимательно смотрит в тетрадь, как заносит данные в таблицу.
Есения быстро стучала по клавиатуре, отвлеклась на секунду, покосившись на мужчину. Заметила, что он уснул, распластавшись на столе, и потеребила его плечо.
- Матвей Павлович…
- А? Что? – Он резко поднял голову и с трудом разлепил глаза.
- Идите спать.
- Да… да, пожалуй, пойду. Завтра рано вставать, на рынок нужно будет ехать…
Он плюхнулся в соседней комнате на диван, поджал ноги к груди, а кисти рук сунул подмышки. Есения заглянула к нему, подошла, чтобы накрыть одеялом. Какой-то странный порыв заставил ее протянуть к нему руку и дотронуться до лба. Ладонь обожгло. У Матвея Павловича был сильный жар…