Первые два часа они ехали молча. Есения держала на руках дочку, смотрела в окно. Иногда встречала в зеркале суровый взгляд водителя из-под нахмуренных бровей, ежилась и еще сильнее прижимала к себе Настю.
Пришло время кормления. Мужчина понял это, когда кряхтение малышки переросло в плач, притормозил у обочины и молча вышел. Пока он ковырялся в багажнике, Есения торопливо оголила грудь, прикрылась, как могла, опасаясь его возвращения. Но водитель не спешил.
🔄Начало истории
Когда сытая Настя уснула, Есения опустила стекло и сообщила:
- Можно ехать дальше!
Вместо водительской двери мужчина открыл заднюю и бросил на сиденье матрасик и одеяло из коляски.
- Вот, держи. А то руки небось затекли, - прохрипел он, заглядывая внутрь. На его лице появилась улыбка. Она тут же передалась Есении и отозвалась в ее сердце щемящей теплотой, - да ты не боись, гнать не буду. Куда спешить? Все равно раньше вечера не приедем. Тебя как зовут-то хоть?
- Есения, - она подарила мужчине ответную улыбку, расправила матрас и положила на него Настю.
- Есения…. А меня Матвей Павлович. А в деревне все зовут просто Палыч, - водитель сел за руль и внезапно зашелся громким, грудным кашлем. Успокоился и предупредил, выезжая вновь на дорогу, - ты не боись, моя болезнь не заразная. Мы с нею уже много лет… рука об руку живем.
Он еще раз прочистил горло, сплюнул в открытое окно и расслабленно откинулся на спинку сидения.
- Интересно получается, - заговорил он, посматривая на Есению в зеркало, - я один ездить не люблю. Всегда ищу попутчиков, чтобы за разговором время в пути скоротать. А таких, как вы везти еще не доводилось…
- Не волнуйтесь, Настя спокойно спит, мы ей не помешаем, - чтобы отблагодарить Матвея Павловича за доброту и отзывчивость, Есения завела непринужденный разговор, - а вы в поселке живете? Или в гости едете?
- Живу. Всю жизнь живу, сколько себя помню. Я в город к сыну на свадьбу ездил. Вырядился… как клоун, а он все равно меня сторонился. Я ж человек простой, деревенский, не под стать его городскому окружению. Сморозил тоже, когда речь в честь молодых толкал, дескать пора уже и о прибавлении подумать, а они меня обсмеяли. Нравы, говорят, сейчас не те. Детей не хотят, для себя жить будут, а внуков мне не видать, как своих ушей.
- Может, передумают еще?!
- Может. Только доживу ли я до тех времен, когда они созреют?
- Вы же еще молодой. Сколько вам, Матвей Павлович?
- Мне? Сорок восемь. Только дело совсем не в возрасте. От болезней никто не застрахован, - мужчина покашлял и тут же сменил тему, - а тебе, Есения, сколько?
- Двадцать пять.
- А муж твой где?
- Мужа нет.
Тема зашла в тупик. Развивать ее Есения не хотела. Она отключила телефон, чтобы Влад не смог позвонить, замкнулась и уставилась в окно. Проницательный Матвей Павлович, почувствовав ее смятение, завел беседу о другом. О полях, лесах, о добродушных односельчанах, о своем внушительном хозяйстве, которое он скромно обозвал тепличкой.
В поселок они приехали, когда уже смеркалось, вдобавок ко всему на небе сгустились черные тучи. Матвей указал на свой дом, проехал мимо, свернул в проулок и притормозил у забора. В зарослях деревьев скрывался старый бревенчатый домик с резными наличниками на окнах и слегка покосившимся крыльцом.
Поднялся сильный ветер, выбивший из косы Есении тонкие пряди волос. Он едва не сорвал с нее легкое платье. Есения завезла коляску во двор, отыскала в сумке ключи, а Матвей Павлович любезно поставил к ее ногам сумку.
- Справишься ли сама? – Поинтересовался он, настороженно рассматривая дом вблизи.
- Справлюсь, - отозвалась Есения, ловко справляясь с заржавевшим замком.
- Давненько здесь никто не жил. Лет десять, а то и больше. Дай-ка я хотя бы электричество проверю.
Он первым зашел внутрь, посветил экраном телефона в поисках рубильника, и радостно воскликнул, когда в доме включился свет.
- Ну, вот и отлично!
- Спасибо, Матвей Павлович, что довезли нас с дочкой, что не бросили. Вот, возьмите, - Есения с улыбкой протянула ему сумму, обговоренную заранее в переписке, но Матвей отмахнулся от нее и тут же поспешил на выход.
- Не надо мне ничего. Выдумала тоже! Налаживай свой быт, Есения, обустраивайтесь с дочкой, а если помощь какая понадобиться, где найти меня знаешь. А заблудишься, спросишь, где фазенда Палыча находится? Тебе покажут.
- Спасибо! – Крикнула Есения вслед Матвею Павловичу. Он не ответил. Хлопнул калиткой и умчался к себе домой.
В доме стоял запах сырости и плесени, все поверхности покрылись толстым слоем пыли. Есения наспех навела чистоту, похлопала на улице подушки, встряхнула покрывала. Когда они с дочкой расположились на диване, на улице закрапал дождь. Спустя какое-то время он усилился, застучал по окнам и крыше с оглушительной громкостью, словно кто-то бросил с неба горсть камней.
Ураганный ветер завывал во все щели, мешая Есении уснуть. Она долго ворочалась с боку на бок и вдруг услышала странный звук, похожий на капель. Есения прикрыла Настю одеялом, включила в доме свет и, щурясь, принялась искать источник шума.
В комнате на полу она обнаружила лужу воды, потрогала угол, где обои отошли от стены, почувствовала влагу. Неожиданно с потолка на ее лоб упала крупная капля, заставив Есению тут же отскочить назад.
Все ясно. Ливень проник через крышу прямо в дом, заливая пол, отпрыгивая от подоконника мелкими холодными брызгами. Тело Есении покрылось мурашками. Она метнулась на кухню, отыскала кастрюли и таз, подставила их под капель, и поспешила на голос проснувшейся дочери.
К утру дождь не прекратился. Пока Настя спала, Есения вооружилась половой тряпкой, завернула платье чуть выше колен и принялась собирать с пола воду. Ее было так много. Приходилось все время отжимать тряпку в ведро. Есения усердно трудилась и не сразу услышала в коридоре шаркающие шаги.
В дверь постучали. Спустя несколько секунд она приоткрылась и раздался приглушенный хриплый голос Матвея Павловича.
- Эй, соседи, можно к вам?
- Можно, - Есения тут же поднялась с пола. Мокрая, взлохмаченная, с тряпки в ведро стекала вода.
Именно такой ее и увидел Матвей Павлович. Он заметно удивился, стянул резиновые сапоги и прошел внутрь, внимательно глядя на потолок.
- А я вам тут… овощей из теплички принес. Как говорится, чем богаты…. – Он передал Есении огромный пакет и добавил, - мда… надо бы на чердак слазить. Посмотреть. Ты не против?
С этими словами он вышел за дверь, поднялся наверх. Есения слышала над головой его шаги, пока протирала пол. Матвей Павлович вернулся и категорично заявил:
- Здесь жить нельзя. Это не дом, а решето. Крыша совсем прохудилась, а дождь зарядил надолго. Всю неделю такую обещали, промозглую и сырую, - он потер щетину, покосился на спящую на диване Настю, укутанную в детское цветастое одеяло и махнул рукой, - собирайся! Поживете с дитем у меня, места всем хватит. А потом придумаем что-нибудь, может крышу подлатаем. Может, другое жилье тебе подыщем, а эту хибару продашь.
- Этот дом не мой. Знакомый временно пустил меня пожить.
- Тогда тем более. Давай, Есения, собирай свои пожитки, я тебя на улице подожду…
- Нет, Матвей Павлович… - Есения густо покраснела, глядя прямо ему в глаза, - я к вам не пойду. Соседи увидят, шептаться начнут…
- Что мне эти соседи?! Кого хочу, того в свой дом и пускаю. Давай, говорю, не спорь! – Он слегка повысил голос, сердито сдвинул брови, но остался при этом все тем же добродушным ворчуном, - если тебе будет проще, всем скажу, что племянницу из города привез. А остальное их всех не касается.
Матвей Павлович деловито поджал губы и, гремя сапогами, вышел во двор. Есения в окно увидела его сгорбленную спину, мокрую от дождя, услышала громкий сиплый кашель. Задумалась на секунду, как она его отблагодарит, чем сможет быть ему полезна?! Затем покосилась на потолок, где повисла крупная капля воды, готовая вот-вот упасть в металлический таз, и принялась закидывать в сумку свои немногочисленные вещи…