Герой второго романа Достоевского: Яков Петрович Голядкин - титулярный советник, один из многих титулярных советников русской литературы; родственная душа родоначальника этой плеяды Акаккия Акаккиевича, героя повести Гоголя "Шинель". Из которой, как известно, выросла вся российская романистика.
У Достоевского и у Гоголя служебное положение героя определяет склад души, стиль жизни, направление мыслей, круг общения и даже какое то общее сиротство, этих несчастных людей без роду, без племени, обитающих в углах отлитого в граните, бездушного Петербурга.
Если описывать близко к правде жизни, существование обитателей Петербургских углов, то эта безрадостная картина навеет тоску на читателя, и поэтому Гоголь, а вслед за ним и Ф. М. Достоевский, используют фантастические приемы для борьбы главных героев с "ветряными мельницами".
Акаккий Акаккиевич бродит по промерзшему Петербургу и срывает шубы с прохожих, а Яков Петрович борется со своим двойником; присвоившим себе его честное имя. Понятно, что описать этакие приемы борьбы, за честь и достоинство маленького человека, означало бы для Гоголя и Достоевского попасть в разряд неблагонадежных и стать жертвами цензурного коммитета. Поэтому Гоголь переносит своего героя в потусторонний мир, из которого он вершит месть над обидчиками, остающимися в реальном мире; а Достоевский погружает своего героя в параллельную реальность, вышедшую из его головы, которую можно квалифицировать реальностью шизофреника.
И Достоевский и Гоголь следуют дорогой творческого гения Мигеля де Сервантеса, они соединяют два минуса <->,и получают плюс <+>, то есть, минус ужастной бедности и униженности реальной жизни соединяют с минусом воображаемой жизни вампиров и приведений ( так у Гоголя), с ужасом "умопомешательства" (у Достоевского). Этим своим творческим умением они получают "Плюс" положительного восприятия, описанных картин, у читателей!
- Как же так может получиться? - спросит современный знаток детективов и фильмов ужасов. Ужас прибавленный к ужасу по законам голливудского киноискусства может дать только - Ужас! На этот недоуменный вопрос нужно ответить сравнением творческого метода Мигеля Сервантеса ( одного из трех любимых писателей Достоевского, а значит его учителя) и перейти к Шарлю де Костеру, написавшему "Легенду о Тиле Уленшпигеле". Ключевое слово в названии романа де Костера - "легенды"; писатель творчески обработал народные легенды о Тиле Уленшпигеле 14-го и 15-го веков.
Что же самое примечательное нужно отметить в романе: то, что в видении, или сне, в который погружается Тиль от принятого зелья своей спутницы он беседует с Иисусом Христом и принимает от него благословенние! Вот в какого легендарного героя помещает народ свои чаяния и надежды о будущей свободной и радостной жизни!
Тиль Уленшпигель, с его верным спутником Лааме Гудзаком, лубочная книга о похождениях которых появилась в 1515 году, несомненно имеет связь романом о Дон Кихоте и его оруженосце Санчо Пансе; второй том о которых был напечатан Сервантесом в 1615 году.
Так же должна быть очевидна связь с христианской моралью, этикой и религиозной основой первых произведений Гоголя и Достоевского, которые свою дальнейшую творческую жизнь посвятили "пропаганде" Христианства: Гоголь в "Избранных местах из переписки с друзьями", а Достоевский, по большей части, в "Братьях Карамазовых". Поэтому глубоко заложенное в душу воспитанием христианское мироощущение, как одного, так и другого писателей, не явно сказалось в первых их произведениях.Поэтому два "минуса", преображенные творческим сознанием писателей, дали большой "плюс" - Крест новой созданной, вне церковной, христианской культуры. Образно говоря: они подвергли чистке человеческую душу от соблазнов материальной жизни, заключили соблазны в свинское стадо и отправили в пропасть.
Но, не будем углубляться в философские обобщения, вернемся и поговорим о реалих жизни наших титулярных советников. Титулярный советник это, прежде всего, чиновник 9-го класса; следующий более высокий класс 8-ой, с названием по Табели о рангах: колежский асессор. Права колежского асессора разительно отличались от низших чиновничьих классов! Им давалось дворянское звание с правом наследования звания потомками, поэтому к ним должны были обращаться: "Ваше высокоблагородие"; они могли владеть землей и крепостными крестьянами. Для этого сорта людей жизнь начинала течь по особым законам - для Избранных. Очевидно, что в те времена, для того чтобы стать "Вашим высокоблагородием" чиновники низших классов шли на все ухищрения, ведь отличиться у начальства и вскарабкаться по карьерной лестнице на ступень колежского асессора было очень трудно. (Существовала, конечно, карьера военного, но это другая история.)
В "Двойнике" Ф. М. Достоевский описал "когнитивный диссонанс", произошедший с чиновником, которого обошли в жесткой конкурентной борьбе за место и звание колежского асессора. Вначале романа автор знакомит нас со своим героем, но нам еще ничего не известно о катастрофических изменениях в служебной карьере Якова Петровича Голядкина. Однако, явно видно, что психика героя идет вразнос. Он пытается спасти здравый смысл хватаясь, как за спасательный круг, за положительные эмоции; он начинает игру, изображая из себя значительную персону. Нанимает карету за громадную сумму в 25 рублей, почти месячное жалование, разъезжает на ней по Петербургу... Делает визит к модному "психотерапевту" - немцу Крестьяну Ивановичу Розеншпицу.
(Представим на минуточку, что бы мог посоветовать современный психотерапевт современному же чиновнику, окажись он в подобной ситуации?) Во-первых, дал бы антидепрессант, что Крестьян Иванович и сделал на предыдущем приеме; во-вторых он бы посоветовал изменить образ жизни. Это же настоятельно рекомендует сделать своему пациенту и Крестьян Иванович!
" ...Вам нужно, - говорит он господину Голядкину, - коренное преобразование всей вашей жизни иметь, и в некотором смысле переломить свой характер, (Крестьян Иванович сильно ударил на слово "переломить" и остановился на минуту с весьма значительным видом). Не чуждаться жизни веселой; спектакли и клуб посещать и во всяком случае бутылки врагом не быть. Дома сидеть не годится... вам дома сидеть никак невозможно."
Здесь нам снова может придти на ум сравнение жизни титулярного советника 19-го века и нашего знакомого офисного работника, этакого мистера Бина ( придурка, который уже явно обозначен в рекламе МТС, которого Бондарчук хочет заменить на Искусственный Интеллект). Тот, 19-го века, ходит в Присутственное место, чтобы упражнять свою "бумажную душонку" в лести и чинопочитании, в интрижках и подначках, и еще в каллиграфии; этот, наш, ходит в офис заниматься практически тем же, только каллиграфия, какое ни есть искусство, ему уже не нужна. Для этого есть "комп и клава". Они оба живут в отрыве от жизни, в своем особом "планктонном" мире.
(Заметим, что в обзаведении семьей им " отказано" - либо нет необходимости и возможности, либо они относятся к женитьбе, как ходу в продолжении служебной карьеры. Любви нет, любовь это шаг в другой запрещённый мир!).
У героя Достоевского, чиновника 19-го века, отрыв от жизни сказывается ещё в том, что он не упоминает о своих родителях, и о своем начальнике сообщает Крестьяну Ивановичу следующее: "...Тоже и старику самому говорю, я знаю, чем обязан вам, ценю благодеяния ваши, которыми почти с детских лет моих вы осыпали меня..."
В этом признании можно заподозрить, что Яков Голядкин, с младенческих лет воспитывался в доме для сирот (Воспитательном Доме, в Москве или Петербурге), в которых со времен Екатерины 2-й велась подготовка обслуживающего персонала лояльного к самодержавию. Наша молодая поросль "офисного планктона" воспитывается в 3, 4, 5-ть "G" паутине, которым эти сети заменяют, порой, и связь с традициями и связь с предками!
Но! Федор Михайлович Достоевский предупреждает в романе "Двойник", что разорванные связи ведут к деградации, к слабоволию и к слабоумию. Пример - Яков Голядкин, читайте и узнавайте нашу действительность.
Ни во времена Достоевского, ни в наше время не обращалось внимания на "корень всех зол"! А именно на то, что традиции народной жизни разрываются преднамеренно, и что это кому то нужно, что забитое крестьянство, отупелое и жестокосердное дворянство, и прибавим, "бумажные душонки бюрократии" - это единые составляющие искусственно созданного общества. Эти классы самодержавие пыталось представить связанными высокой формулой: "Православие - Самодержавие - Народность". Общество рабское, развращенное с одной стороны и забитое, жестоко угнетаемое, с другой стороны; с воспитаным, в высших классах грубыми, материальными интересами; было обществом, вплоть до правления Александра 2-го, созданном для управления одним человеком - Самодержцем.
О пороках этого общества пишет Достоевский. И он один глубже всех разбирается в этой античеловечной системе. Об этом в нашей следующей публикации.
