Черные вязкие мысли залезли в мою голову под покровом темной июньской ночи. Мне не спалось. В очертаниях комнаты я разглядывала мебель, рисунки на обоях, которые стали просто пятнами. Через балкон и шторы в комнату попадал редкий тусклый свет. Мне было тоскливо. Как же я ненавижу эти глупые ночные мысли. Проблеском в этом черном пятне в моей голове стало одно из тысячи воспоминаний. Не менее грустное, но именно оно рассеяло этот непроглядный мыслительный туман.
Было это лет пять назад, наверное. Уже не помню. Я тогда была школьницей. Была весна. Эта петербургская непонятная весна. Снег уже сошел. Гранитные джунгли города отражали холодное солнце, которое выглядывало из облаков. Я шла вдоль Мойки по Большой Морской улице. Мимо Дворца культуры работников Связи, в прошлом — немецкая реформаторская церковь. Такое грубое гротескное здание. С этой уродливой зеленой сеткой. Смесь серого и грязного темно-песочного цвета. Свет весеннего солнца его не исправляет. Стоит оно носом корабля на углу Большой Морской и набережной Мойки.
Пройдя пару шагов и отвернув голову от этого детища конструктивизма я замечаю женщину, идущую навстречу. Этот маленький кусок большой улицы обычно почти безлюдный. Хотя рядом и Исаакиевский собор, и Аэрокосмический университет, и Новая Голландия.
По прошествии пяти лет, я уже не помню, как у нас завязался с ней разговор и что она говорила. Плохо помню ее внешний вид, кроме ярко-красной куртки и круглых очков. Смутно помню очертания ее лица в отблеске солнца. Но одну единственную фразу я запомнила предельно точно:
— Мне недавно исполнилось 80 лет. Начала много гулять. Потихоньку прощаюсь со своим городом.
Я помню, что еще тогда мысленно кричала себе: «Запомни это! Запиши куда-нибудь!! Только обязательно запомни, не забывай!». И я запомнила. И пишу сейчас об этом сидя в своей комнате. За окном пошел дождь, через развешанное на балконе белье, я вижу качающиеся от ветра деревья. А замерзшие пальцы клацают по клавиатуре. Холодно.
Честно говорю не помню я, как отреагировала тогда на ее фразу. Зная себя, наверное, просто промолчала. Но немного помню ощущение грусти в груди. Такое же чувство я испытывала сегодня ночью.
Мне было тогда лет 14. В этот период я особенно прониклась любовью к Петербургу. Произведения Достоевского и Пушкина, которые я читала, держа в руках старую книгу из библиотеки, как-то особенно на меня влияли. Я начала учить историю города вплоть до изучения уличных фонарей.
Моя любовь к моему Петербургу тогда была сродни первой любви девушки и юноши. И самым главным страхом для меня было расставание с моим серым небом, непроглядной водой каналов и холодным ветром. Да и сейчас я не представляю свою жизнь где-то в другом месте. И эта пожилая женщина стала для меня раскатом грома среди ясного весеннего неба. С такой теплотой она оглядывалась на Мойку и этот ДК связи.
Как же я надеюсь сейчас, что с ней все хорошо. Что она жива и здорова. Что она также гуляет по своем городу. По своему Петербургу. Который пока не планирует с ней прощаться.
Впрочем, остается только думать об этом.
