«Высотка» подобно «Бойцовскому клубу» - тот редкий случай, когда экранизация много лучше оригинального романа, хотя литературный первоисточник, безусловно, хорош. В данном случае надо учитывать, что режиссер Бен Уитли заметно расширил список идей, заложенных в шокирующий сюжет произведения.
Когда Джеймс Баллард в 1975 году выпустил свой провокационный роман, то ориентировался на более ранние антиутопии, а оттого предлагал зрителю лишь социальный памфлет, в котором указанная «высотка» была только метафорой общества. Верхи и низы соотносись с соответствующими этажами.
В фильме хотя и была очень точно воспроизведена фабула, без каких-либо существенных изменений канвы событий, но она была дополнена множеством едва уловимых визуальных аллюзий, которые как бы выводили кинокартину на новый уровень осознания проблемы.
Взять хотя бы многочисленные отсылки к наследию Микеланджело Буонарроти. Например, в неодетой фигуре Лэнга есть отсылки к изваянию Давида, только взор на него явлен сверху, хотя обычно все взирают снизу. В этом и есть хитрость – вам предложен взгляд на изнанку.
Куда более явственным был жест из игры в сквош, когда Лэнг протягивает руку Роялу, что повторяет фрагмент росписи Сикстинской капеллы («Сотворение мира»), только персонажей словно поняли местами. То есть в фильме вам говорят об опасности «взять на себя функции Бога».
И если в романе Роял – это просто метафорический король (на что указывает его имя), то в фильме он мнит себя «Творцом Целого Мира», недаром его нередко именуют Архитектором, что в ряде мистических систем есть характеристика Всевышнего.
Однако для совершенного творения надо обладать совершенным разумом, тогда не придется задаваться вопросом: «Где я допустил просчет?» Выходящие из-под контроля события в высотном здании делают его символом не общества, а мира в целом. То есть высотка – это своего рода Вавилонская башня.
Символ мира, в котором человек утратил «Страх Божий», а оттого в нём возобладали животные начала. В этом противостоянии нет ни правых, ни виноватых, оттого все подлежат наказанию, что является отсылкой к фреске всёго того же Микеланджело «Страшный суд».
Даже злые деяния обретают ритуальный характер. Например, убийство Уальдера подано не как гибель Цезаря, которого с множества сторон пронзили кинжалами, а как растерзание быка в античной мифологии. К слову сказать, звери (собаки, лошадь и т.д.) – единственные кого жалко в этом «животном мире людей».
Опять же тему Апокалипсиса можно проследить, если изучать специфику поведения персонажей. В романе они не хотели покидать высотку, так как наделись её завоевать. В фильме они становятся её рабами, что является осознанной отсылкой к «Ангелу-истребителю» Бунюэля (вспоминайте сцену с поглощением воды из вазы).
