С красными глазами и заплаканным лицом она сидела за завтраком, на вопросы отца не отвечала. По дороге в УВД он несколько раз пытался разговорить Наташу о причине её настроения, но она в ответ только мотала головой. На работе она была не в меру молчаливой и замкнутой, бесцельно перелистывала дело Пахомовой, не поднимая глаз, и старалась не попадаться в поле зрения начальству. Ею овладела меланхолия и управлять собой было, крайне сложно, Наташа поддалась чувствам и кроме внутренней боли в этот день ничего больше не ощущала и ни о чём не думала. Как прошло её рабочее время она, должно быть, и не вспомнит, прошлое заслонило собою всё, но в конце дня, отчего-то, наступила раздражительность, а затем и чёрствое равнодушие. Плохое расположение духа завершила сцена у ворот, во дворе УВД, при выходе с территории на улицу. Идя домой, она столкнулась там, очень не к стати, с Жигулиным, который ждал её. Наташа поняла это и, когда он, выйдя на тротуар, двинулся за ней с целью проводить до дома, тут она решила сорвать на нём всё своё настроение, накопившееся за день. Егорова резко остановилась и испепеляющим взглядом посмотрела на него. Жигулин остановился тоже.
- Андрей, я прошу тебя больше никогда меня не провожать! Я этого не хочу!
Её тон был такой неожиданный, что парень опешил.
- А, так же, запомни, - грубо продолжала она, - между нами не может быть никаких отношений, кроме деловых.
Она повернулась и быстро пошла прочь.
Эта резкая перемена в Наташе лишила Андрея равновесия. Он стоял поражённый её словами и долго ещё потом не мог осознать реальности происшедшего. Домой он шёл, не чувствуя собственного тела. Всё в нём упало и умерло с последними словами Егоровой. Ему было сейчас гораздо хуже, чем ей самой. Но отчего, почему она так с ним? Что он ей такого сделал? Может, сказал что не то? Парень терялся в догадках. Подойдя к дому, он уселся на скамейку у подъезда и, глядя под ноги, стал размышлять о случившемся. Он сидел неподвижно около часа, но, в конце-то концов, нужно плюнуть на всё и выбросить из головы. Сколько можно за ней бегать? Что он хуже других? Почему он должен из-за какой-то гордой девчонки трепать себе нервы? Но… Ведь это была не «кто-нибудь», не «какая-то», - это была Егорова! А за неё стоило побороться! Да и не в этом дело, просто, выкинуть из головы её уже было нельзя, поздно!
Пошёл мелкий дождь, под ногами захлюпали лужицы. Холодные струйки потекли с фуражки на лицо, а Андрею было жарко, внутри всё горело, как в печке, горькие слова Наташи не выходили из головы. Возможно, что полное затмение продолжалось бы долго, но рядом у скамейки, что-то запищало и заплакало. Андрей очнулся и повернул голову на жалобный писк. У забора сидел промокший до нитки облезлый серый котенок с большими остренькими ушками. Он по-кошачьи плакал, поджимая под себя передние лапки. Андрей наклонился к нему и взял на руки.
- Несчастные мы с тобой, одинокие и никому не нужные, - сказал он с горькой усмешкой, разглядывая маленького кота.
Через минуту Жигулин поднимался с ним по лестнице, поглаживая его за ушами.
Мать Андрея открыла рот от изумления, когда увидела на руках у сына бездомного котенка.
- Какой грязный! – произнесла она.
- Он будет у нас жить, - сказал Андрей, раздеваясь.
- Где ты его нашёл, сынок?
- Он сам меня нашёл. Когда кот идёт в дом - это к счастью.
- Ладно- ладно! Только вымой его.
Взяв котёнка, Андрей отправился в ванную, налил в таз тёплой воды и усадил туда своё сокровище. Кот растопырил лапы, зафыркал, но потом от приятных поглаживаний успокоился и довольно замурлыкал. Тёплая вода, явно пришлась по вкусу.
Раскаяние к Наташе пришло быстро. Она похолодела от ужаса, когда ясно осознала, что произошло у ворот УВД. После того, как она нелепейшим образом решила оборвать отношения с Жигулиным и уже, кое-что, предприняла для этого, вдруг наступило просветление. Её истерзанное сознание за этот день, пришло, наконец, в норму. В воображении возникали цветы, букет роз, тот, что принес ей Жигулин в больницу в первый день своего посещения. Она вспомнила, как Султанов подал ей цветы и она, ощущая их тонкий аромат, прижала букет к лицу. После, было много таких букетов, Андрей приходил каждый день. Сначала его не пускали и он часами торчал под окнами, затем, спустя неделю, он впервые робко вошёл в палату. Увидев его бледное лицо и искрящиеся нежностью синие глаза, Наташа поняла, как много значит она для него, а так же ей стало ясно, что у неё теперь есть настоящий друг. Что же случилось сейчас? Что произошло? В чём виноват Андрей? Может, он вольно или невольно предал их дружбу? Нет. Это она предала! Уже на пол пути домой Наташа поняла это. Свернув с Парковой, Егорова вошла в первый попавшийся маленький дворик и устроилась на скамейке под густыми, ещё не распустившимися липами. Ей было плохо. Вот теперь, действительно, по-настоящему плохо. Всё, что мучило её весь сегодняшний день – это лишь призраки прошлого. Да, было тяжело, было больно, было много тревожных и горьких минут! Но это осталось там, далеко позади. Того уже не вернуть и ничего не переделать. Всё прошло! А в настоящем, есть замечательный человек, кому можно полностью довериться, кто любит и хочет быть любимым. Пусть с её стороны к нему нет, пока, должных чувств, но, всё равно, он не заслуживает подобного обращения с ним. Как она могла так поступить, как могла?!
Наташа сидела опустив голову вниз, её мучили угрызения совести. Ей было невыносимо при одной только мысли, что она теряет Андрея, по своей собственной глупости. Завтра она придет в УВД и уже не сможет с ним нормально общаться. Как теперь она подойдет к нему, что скажет? Боже, и это её благодарность за его преданность и дружбу? Наташа крепко вцепилась пальцами в свою густую челку, будто хотела вырвать её и отбросить в сторону, как, что-то ненужное. «Нет, теперь он даже не захочет смотреть в мою сторону. И поделом, - с болью думала она. – Поделом! Дура, какая же я дура и полная тупица! Что мне с того, что я ему там наговорила, полегчало, что ли? Ведь я прекрасно знаю и знала тогда, в тот момент, что ближе друга у меня нет! И всё же наговорила этот вздор! Всего две фразы, но, как они всё изменили!»
Она встала со скамейки и быстрым шагом пошла к дому. Забежав в квартиру, она, не снимая плаща, набрала номер его телефона. Никто не отвечал. С видимым облегчением она повесила трубку и начала раздеваться. Одевшись по-домашнему, Наташа снова придвинула к себе аппарат, но набирать номер побоялась. Ею овладела робость и нерешительность. Она уже не знала, что скажет Андрею, если дозвонится. Посидев минут пять у телефона, она кинулась к себе в комнату и, упав на кушетку лицом вниз, долго пролежала без движенья.
На следующий день, к счастью, Егорова не встретила Андрея в УВД. У него был выходной. Сама же она явилась туда из чистого любопытства. Должна была прийти нужная информация на запрос Терещенко, о том, кто с 27 февраля по сегодняшний день, делал большие вклады на сберегательную книжку. Майор с утра копался в бумагах у себя за столом. Полученные ответы его не устраивали. Самый большой вклад в размере 3,5 тысяч рублей, был сделан гражданкой Семёновой четвёртого марта. Проверка показала, что там всё чисто и законно. Терещенко кипятился, ругался неизвестно на кого, а в полдень собрался и ушёл за объяснениями к Гизатулину. Не было его долго, три часа. Уставшая от духоты кабинета Наташа, ждала его на улице у входа в УВД. В 15 часов 10 минут, он явился, плюхнулся на лавку под фонарём и подозвал к себе Наташу. Она села рядом и выжидающе посмотрела на майора.
- Что-то ты сегодня, как тень? Тише воды, ниже травы! – заметил он. - Случилось что?
- Нет, - шепнула она и опустила глаза.
- Ну, ладно, давай о деле. Был я у Гизатулина сейчас, интересовался, кто кричал у него ночью с 27 не 28 февраля. Показания соседей и всё такое, уже можно провести следствие с ним. Он, знаешь ли, хитер! Отрицать ничего не стал. Сказал, что не помнит, какая ночь была, но в конце февраля ночевала у него дома знакомая с которой они поскандалили, а потом и подрались. Назвал её имя – Проскурина Галина Романовна, адрес дал. Я, конечно, к ней поехал…
- А она, что она? – в нетерпении спросила Наташа.
- А она это подтвердила, - заключил Терещенко.
- Вот так номер! – воскликнула Егорова. – Зачем же он тогда давал ложные показания, сказал, что в ночь с 27 на 28 спал пьяный один и ничего больше не помнит?
- Не стал, говорит, рассказывать, потому, что лишних проблем не захотел с милицией. Итак, мол, раньше отправляли на пятнадцать суток из-за жены, а тут ещё за любовницу страдай.
- Он всё врёт, и она врёт! Он её купил, вот она и выгораживает Гизатулина! – кричала Наташа. – Я не верю ему, не верю!
- Успокойся! Успокойся, тебе говорят! Что-нибудь придумает. Нужно веские доказательства искать на него. Пока, как видишь, скользим. Цепляемся, но не удерживаемся.
- Надо бы удержаться!
- Сам знаю, что надо… - после этой фразы Терещенко замолчал, а сам подумал, что версия, на самом деле не состоятельна, но как сейчас об этом говорить с Наташей. Где-то они промахнулись в самом начале, а со слесарем на самом деле, не всё вяжется. – Кстати, Андрей встречался с невестой Станислава Нестерова, я читал протокол допроса. Там нет ничего нового.
При упоминании об Андрее, Наташа вздрогнула.
- Ну, ладно, что нос то повесила? Не отчаивайся, всё путем! – произнес Терещенко, вставая. – Отдыхаем завтра, - добавил он и пошёл к корпусу.
Дома Наташу ждал сюрприз. Приехал Арнис Томкус. Он очень изменился с того времени, когда они виделись в последний раз. Волосы его потемнели, из светло-русых, превратились в тёмно-русый цвет и даже приобрели каштановый оттенок. Арнис раздался в плечах, сделался по-мужски солидным, черты лица стали чёткими и характерными. Говорил он с небольшим литовским акцентом, речь от этого была приятной и размеренной. Арнис много рассказывал о гастролях, о театре, о труппе, в которой работал, о спектаклях, о режиссёре, обо всем, чем жил и чем наслаждался. Он с интересом воспринял известие о том, что Наташа стала следователем, что успешно работает вместе с Султановым, которого он немного помнит.
- Я помню, кое-что, из детских впечатлений, - говорил он. – Помню первый приезд к вам. Вы жили тогда в длинном узком бараке на много комнат, которые выходили все в один большой и тёмный коридор. Наташа была тогда совсем крошкой. Помню, как Евгений Петрович принёс большого шоколадного слона и мы пили чай.
Егоров улыбнулся.
- Я это тоже помню, - сказал он. – Наташе тогда дали слоновое ухо и отвели в кровать. А она сладкое ела плохо, ну и уснула с этим ухом, зажала его в руке. А на утро и сама она и постель, всё было в шоколаде!
Алексей Михайлович и Арнис долго смеялись над этим. Наташа лишь улыбалась, поддерживая их разговор. На душе скребли кошки и на веселье её, что-то не тянуло, хотя она была очень рада приезду Арниса.
- Господи, Арнис, я забыла твоё лицо. Твой последний приезд к нам, я вспоминаю сквозь смутную дымку. А теперь ты здесь, совсем не тот, что раньше: высокий, возмужалый, - говорила Наташа, сидя на диване в своей любимой позе, поджав под себя ноги.
- И, ты не та Наташа, которую я знал. Внешне, та же, а внутренне ты изменилась. Помню тебя весёлой хохотушкой с короткими косичками… Я знаю, что с тобой было в Москве, тебе много довелось пережить. Смерть любимого человека, это самое страшное, что может быть, но и сейчас, я вижу, у тебя проблемы. Ты чем-то опечалена, да? – спросил Арнис, оставшись наедине с Наташей. Егоров вышел в кухню.
Наташа пожала плечами.
- Я весь вечер наблюдаю за тобой и вижу, что ты не можешь на что-то решиться, на что-то, очень важное для тебя. Это так?
- Уже решилась, - неожиданно сказала она тихим голосом и медленно сползла с дивана. – И, правда, что это я?... Если не возражаешь, я уйду, не на долго. Скажи отцу, что скоро вернусь.
Она выскочила в коридор и стала натягивать плащ поверх домашнего, ярко-оранжевого платья.
- Подожди, уже девять часов, я провожу! – воскликнул Арнис.
- А вот это будет лишним.
Наташа всунула ноги в туфли и щёлкнула замком. Арнис лукаво подмигнул ей и произнес:
- Ты меня с ним познакомишь?
Наташа застыла на пороге.
- Как ты догадался, что я иду, именно, к приятелю, а не к подруге?
- Я актёр, не забывай! Моя профессия – читать по лицам, эмоции – моя работа!
Она покраснела, улыбнулась и вышла за дверь.
До улицы Забелина, хоть она и далеко от дома, Наташа шла пешком. Сперва она была бодра и уверенна в себе, но приближаясь к дому Жигулина, бодрость и уверенность постепенно таяли. На лестничной клетке, перед дверью Андрея, они растаяли совсем. Сделать последний шаг к порогу было очень трудно, но она шагнула и рука сама собой потянулась к кнопке звонка. Егорова услышала, как он задребезжал в квартире и отдернула руку, словно обожглась. Торопливые шаги раздались за дверью, грохнул замок, Наташа в жутком страхе дернулась в сторону и схватилась за перила, но отступать было поздно, позади скрипнула дверь. Девушка быстро повернулась. Дверь открыл Андрей. Он ожидал увидеть на пороге своей квартиры кого угодно, только не Егорову. От удивления и неожиданности, парень прислонился к дверному косяку, забыв пригласить Наташу войти. Она же стояла перед ним испуганная, растерянная и виноватая, что читалось по её глазам, она опустила их вниз и теребила руками карманы плаща.
Состояние оцепенения вскоре прошло и Андрей, сделав жест рукой, сказал: - Проходи!
Он посторонился и пропустил Наташу в комнату. Захлопнув дверь, Андрей остался на месте. Наташа напряжённо вытянула руки вниз, захватив свои карманы изнутри, пауза слишком затянулась, но язык присох к небу и не поворачивался, хоть плач. И она, действительно, готова была сейчас заплакать, но взглянув на Андрея, поняла, что он, вот-вот, начнет сам и тогда, всё пропало, объяснение не получится.
- Я пришла извиниться, - тихо сказала она, глядя в пол. – Я сказала глупости тогда. Извини меня, пожалуйста!
Сказав это, она глубоко вздохнула. Напряжение разом упало, тело расслабилось, но, отчего-то, захотелось рыдать. Может это прорывались наружу слёзы облегчения, а может ещё, что-то? Что бы ни было это, но сдержаться уже невозможно. Наташа отвернулась и закрыла лицо ладонями. Андрей был поражён. Секунды две он стоял в нерешительности, а потом подошёл к девушке и обнял её вздрагивающие плечи.
- Ну, что ты, Наташ, не надо! – шептал он.
И девушка поняла, что Андрей простил, и давно не держит на неё зла.
- Я думала, что и тебя потеряла, - говорила она сквозь слёзы. – Знаешь, как тяжело терять! Мне было невыносимо страшно, от одной лишь этой мысли, очень страшно!
- Как ты могла такое подумать?... Я не знаю, что произошло, что было причиной… Короче, теперь это не важно. Если захочешь, расскажешь сама. Главное что ты… ты здесь!
Она повернулась к нему и прижалась лицом к его груди.
- Наташка, - говорил Андрей, обнимая её, - что же это с тобой происходит?
Наружу вылилась её душевная боль и Андрей это чувствовал.
В комнате, куда привел её Жигулин, Наташа успокоилась. Сидя с ним рядом на диване, она вдруг почувствовала настоящее облегчение и то, как ей хорошо сейчас. Взгляд её упал на кресло, где на подушке сереньким комочком свернулось маленькое, пушистое существо. Девушка взяла котёнка на руки, долго гладила его и ласкала. Андрей молча, наблюдал за ней, боясь шевельнуться, чтобы не спугнуть её покоя и тихой радости.
- Милая киска, - сказала Наташа. – Он у тебя не давно?
- Да, шёл домой… В общем, на улице нашёл. Мокрый был такой, жалкий… Я долго сидел у дома, не мог никак сообразить, что означали твои слова. И почему ты так со мной, вдруг? А потом, он появился, такой же промокший, как и я.
- Меня надо было спустить с лестницы, Андрей, - медленно проговорила Наташа с затаённой на себя злобой. Держа в руках котёнка, она села поближе к Андрею и посмотрела на него. Он улыбался её замечанию, но в глазах всё ещё была боль.
- Я хотела, я много хотела тебе сказать, но я так виновата, что слова все потерялись, пока шла сюда, к тебе, - торопливо говорила Наташа.
- О чём?
- Я не знаю, теперь уже не знаю… А, где твоя мама? – вдруг спросила она, спохватившись, что они одни в квартире.
- Она у соседки по площадке, - ответил Андрей. – Мама хорошо вяжет, а соседка учится у неё. Кстати, я поздравляю тебя с братишкой! – добавил он радостно.
- Спасибо! – улыбнулась Наташа.
- Как решили назвать?
- Мишей, в честь моего деда по отцу. Папа говорит, хороший был человек, погиб на фронте.
- Михаил Алексеевич – звучит!
- Я хотела тебе рассказать, а впрочем – нет! Об этом узнаешь потом… Андрей, приходи завтра к нам, у нас гость, который хочет с тобой познакомиться. Это Арнис Томкус – актёр. Я тебе говорила. Он приехал к ним с театром на гастроли. Приходи!
- Он остановился у вас?
- Нет, в гостинице, как и вся труппа. Но сегодня будет ночевать у нас, они с отцом, никак не наговорятся. Завтра мы ждём тебя, - сказала она вставая.
- Я приду… Ты уходишь?!
- Пора, одиннадцатый час, точнее половина.
Андрей вышел с Наташей в коридор и стал собираться.
- Не надо, я дойду сама!
- Нет, я провожу. Уже поздно и отказать мне в этом, ты не посмеешь! - полушутливо - полусерьезно, сказал Жигулин.
- Конечно, не посмею, - произнесла Наташа, глубоко вздохнув.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
