Возвращение Ярополка в Киев было тягостным. Почему-то давило на плечи гнетущее чувство вины, хоть на деле его вины и не было. Погода стояла под стать настроению. Вместо положенного этому времени года легкому морозцу, моросил мелкий дождик. Копыта лошадей увязали в грязи, застревали в раскисшей жиже повозки с провизией. Над головами воинов кружило воронье, приветствуя людей громким карканьем. Самые суеверные, творили оберегающее знаки и просили Перуна избавить их от беды.
Ярополк вспоминал тот момент, когда изо рва вытаскивали тела. Опускали на канатах людей к самой воде и они, багорами подцепляя тела, поднимали их на мост, чтобы придать погребению. В тот страшный момент, когда ему показали тело Олега, Ярополк не выдержал и закрыл глаза. Хоть тело и было обезображено, сомнений не было. Перед ним был Олег и теперь он воочию убедился, что его брат покинул этот мир. Могилу для Олега вырыли на большом холме. Он обрел покой в той же земле, где раньше сложил голову их дед, князь Игорь.
В Овруче Ярополку было душно, хотелось скорее уехать. Густой темный лес, окружающий город, казался ловушкой, лишающей воздуха и света, тюрьмой для истерзанной души. Назначив своим наместником одного из воевод и определив объем дани, князь Киевский, а теперь еще и древлянский, направился обратно в Киев.
В отличие от Ярополка, да и всех остальных, Свенельд был деятельным и бодрым, словно забыл о своих хворях и возрасте. Статно сидел в седле, отдавал распоряжения разведке, в какой стороне высмотреть, нет ли опасности. Пытался шутками, да прибаутками растормошить поникших воевод. Только к Ярополку не совался. "Будет с князя до поры!" Отмщенная душа сына отпустила воеводу, отправившись на вечный пир в царство Нави. Теперь Свенельд и о иных земных делах думать мог. А их предстояло ох как много! В Ярополке вдруг разглядел он объединителя земель русских, которые так необдуманно разделил между сыновьями Святослав. Уже дан был наказ Шумиле пустить слух по городам и деревням, что и князя Владимира ждет участь, которая постигла Олега, коли сам не придет в ноги кланяться брату и не признает его единым властителем Руси.
Княжеский терем неприветливо встретил своего хозяина. Настороженно и испуганно смотрела на него многочисленная челядь, словно не признавая в нем того князя, которого с любовью провожали они в Овруч. Весть о гибели князя Олега, приукрашенная и обросшая самыми невероятными подробностями, успела несколько раз облететь Киев, а бегство княжны Всемилы, показало им, как она отнеслась к братоубийству.
Ярополк велел позвать сестру. Обида за то, что она даже у терема не встретила его, добавила горечи в, и без того, отвратительное настроение князя. Его встретила только Олеська, сияя улыбкой, как начищенный золотой пятак. Ярополк прошел мимо нее, едва глянув и девушке ничего не оставалось, как последовать за ним.
-Княжна Всемила, сестрица твоя, уехала, как только получила от тебя весть...-ответила Олеська на его просьбу.
Спрашивать куда и зачем отправилась Всемила, особенно у Олеськи, не хотелось. Даже разозлиться у него не получилось на сестру, по крайней мере пока. Настолько было сильно чувство собственной вины, что и самому бы побежать куда-нибудь, без оглядки.
Олеська, как настоящая хозяйка, уже велела истопить для князя баню. Ярополк парился и тревоги немного отступали в этой традиционно русской, исцеляющей душу и тело, обители. Кикимора, да банник, кормились людскими страданиями, забирали их себе. Хорошенько напарившись, выпив жбан холодного квасу, Ярополк вошел в трапезную обновленный и успокоенный. Как должное принимал учтивые поклоны теремных баб и девок, что накрывали на стол. Свысока посмотрел на нескольких бояр, что зачем-то были тут, стояли в дальнем углу.
-Вам чего? - спросил Ярополк недовольно.
-Дела князь есть, который без тебя никак не решить! Ты трапезничай, мы обождем!
Ярополк почувствовал, как недолгое спокойствие, появившееся после посещения бани, уступает место раздражению. Он только вернулся, после дальней дороги, пережив предательство и нелепую смерть брата, терзаемый чувством вины! А эти, даже насытится спокойно не дадут! Есть под их взглядами ему совсем не хотелось.
-Завтра приходите! - коротко и грозно велел он.
Спорить бояре не стали, поклонились и вышли. Зато вместо них вплыла в трапезную Олеська. На ней был красный сарафан, украшенный драгоценными каменьями и золотыми нитями, пошитый специально к приезду Ярополка. На голове, поверх белого плата, было надето головное кольцо, украшенное рубинами и изумрудами, принадлежащее некогда княгине Предславе, матушке Ярополка. Она подошла степенно, как подобает княгине, и сев по правую руку от Ярополка, принялась сама накладывать в его тарелку лучшие куски.
"Только бы она молчала!" - думал Ярополк, отправляя в рот яства настолько вкусные, что на некоторое время он даже забыл о своих горьких думах.
Глядя, как ест Ярополк, фактически из ее рук, Олеська ликовала. Все в терему, а может и за его приделами, за время отъезда Всемилы, признали Олеську за старшую. Челядь она держала крепко. Пару раз велела высечь кнутом нерадивых, на ее взгляд девок, да одного конюха, на лице которого заметила не понравившуюся ей усмешку. Теперь ее приказы выполнялись быстро, а взгляды устремлялись в пол. Пока Ярополк ел, девки не смели носа сунуть в трапезную, но и от дверей не отходили, чтобы не пропустить момент, когда понадобятся хозяйке.
-Сыт! - коротко сказал Ярополк, отодвигая от себя очередное блюдо, которое подсунула ему заботливая Олеська.
-Идем, голубь мой, в опочивальню! Дозволь разуть тебя, да уложить!
Соблазн был велик. Давно не ласкали девичьи руки и сладостное расслабление не испытывало его усталое тело! Пошел, как покорный теленок, за полным выменем своей матери.
На утро Олеська ликовала. Все о чем мечталось ей начало воплощаться в жизнь. Ярополк уже ушел и о ночи с ним напоминала только примятая подушка на другой половине ее кровати. Олеська погладила себя по животу, надеясь что ее здоровой лоно, сразу же примет в себя княжеское семя...
Олаф, сидя на большом коне, черной масти, смотрел в даль, приложив руку ко лбу козырьком. По устланной снегом дороге, двигалась черная точка, пока не различимая. Олаф по опыту знал, что вернее всего, скоро перед ним и его товарищами, караульными совершавшими обход по границам новгородских земель, появится отряд всадников. Он не ошибся. Скоро можно было уже различить, что едет им на встречу повозка, в сопровождении конных гридей. Олаф с товарищами двинулись на встречу непрошенным гостям. Путники их тоже приметили и предусмотрительно остановились. Мечи не обнажили, но руки держали на рукояти, показывая, что готовы в любой момент пустить орудие в ход.
-Кто такие? Откуда и куда путь держите? - спросил Олаф, как старший их отряда.
Путники явно успокоились, поняв, что перед ними обычный пограничный отряд, расслабились. Из повозки вышла женщина, в плаще и надвинутом на глаза капюшоне. Она подняла руки и откинула капюшон. Увидев ее лицо, Олаф остолбенел и чуть не свалился с коня. Перед ним стояла та, о ком он тосковал и грезил ночами, но уже отчаялся когда-нибудь встретить вновь. Всемила тоже узнала юношу и улыбалась белозубо.
Соскочив с коня, Олаф отвесил княжне низкий поклон и остальные его спутники, поняв, что перед ними не простая гостья, последовали его примеру.
-Я не знал, что ты сюда направляешься, княжна! Князь Владимир не говорил мне... - начал Олаф, поборов первое удивление и давя в груди щенячью радость, от того, что снова видит ее воочию, а не во сне.
-Он не знает, Олаф! Я везу Владимиру страшную весть!
Олаф внимательней присмотрелся к девушке. Лицо ее было бледным, глаза воспалены. Видно было, что она много плакала и это резанула юношу по сердцу.
-Что стряслось княгиня? Мне сказать можешь?
-Потом Олаф! Все потом...Близко ли до Новгорода?
-Двадцать верст осталось с малым. К вечеру уже доберемся!
Это "доберемся" вырвалось у него непроизвольно. Не мог он теперь остаться здесь, когда, там в Новгороде, будет она! Прикинув в уме, что доставить столь знатную гостью к князю Владимиру, его долг, он оставил за старшего рослого Травеня, и поехал вперед, указывая путь гридям Всемилы. Душа юноши пела, переборов даже любопытство от того, что же такого страшного стряслось, что она решилась отправиться в столь дальний путь одна и в таком скудном сопровождении.
Смеркалось в это время года рано и Владимир, устав от повседневных дел, забот и тревог, зашел к матери, а та, по обыкновению, сразу же послала за малышкой Ольгой. К Зоряне Владимир так и не подходил, как ни старалась Малуша примирить сына с невесткой. Зоряна не жаловалась. Всю любовь свою и нерастраченную нежность, отдавала дочери и радовалась, что Владимир внял голосу разума и не разлучил мать с ребенком.
Малуша смотрела на сына. Уже мужчина, а в глазах тревога и неуверенность - наследство ее низкого происхождения, что легло на сына печатью. И как видно, ту черную печать видел только сам Владимир, да она, Малуша. Сколько раз говорила ей Лада, что и сама княгиня Ольга не была знатного рода и кичиться могла только тем, что судьба столкнула ее с князем Игорем у той маленькой лодки. Но Малуша помнила сердитый взгляд княгини, когда узнала про дитя, которое носит Малуша от ее сына, помнила ее ярость, ведь, считала, что Святослав ей не ровня! Сейчас у нее внучка, носящее имя великой бабки, а сын княжит в Новгороде и пора бы оставить прошлое за спиной, а все не получается.
Владимир все более стал походить на отца. Ночевать в тереме оставался редко. Все время среди ратников своих проводил, с ними трапезничал. Девок, говорят, перепортил множество, но не насильничал, щедро одаривал, за проведенную ночь. Порой Малуша гадала, сколько в Новгороде народится детишек, в чьих жилах будет течь и ее кровь?
-Что нового матушка? Все ли ладно? - по привычке спрашивал Владимир.
-Все ладно, сын. Вот только редко заглядываешь ты проведать свою мать! - также привычно отвечала она.
-Дела, мама, дела!
Он брал на руки малютку, неуклюже и даже со страхом. Смотрел на ее крохотное личико, пухлые губки и осторожно прикасался губами ко лбу, стараясь не покарябать усами нежную кожу. Малуша улыбалась, видя что отцовские чувства пробудились в сыне, несмотря на то, что первенцем его стала дочь.
Этот вечер ничем не отличался от других таких же, пока не доложили князю, что прибыла княжна Всемила. Владимир встал и велел няньке забрать ребенка. Сам быстро вышел из светлицы. Малуша и Лада тревожно переглянулись. Где это видано, чтобы княгиня являлась без предупреждения? Прекраса, которая до поры сидела тихо в сторонке, оживилась. Девушка расцвела и Малуша понимала, что пора бы уж ей подыскивать жениха, да все не могла себя заставить это сделать, страшась расставания с дочерью. Прекраса же, меж тем, становилась все тише и задумчивее, утрачивая детскую беззаботность, которой всегда отличалась. Узнав, что любимая сестра вернулась, Прекраса хотела уже броситься вон, встречать ее. Малуша остановила дочь.
-Постой! Чует сердце не спроста это! Пусть с ней сначала Владимир поговорит!
Всемила тихо рассказывала обо всем, что было известно ей самой, утирая слезы при словах об Олеге. Владимир мерял горницу шагами, хмуря лоб. Смерть Олега потрясла его до глубины души. И от кого он смерть принял? От родного брата, ближе которого у него была только, рыдающая от горя, Всемила! Мир перевернулся, встал с ног на голову и покатился кувырком.
-Ты устала, сестра! - наконец сказал Владимир, чувствуя что ему надо побыть одному, хорошенько обдумать все сказанное Всемилой и принять решение. - Иди к матушке моей, она тебя устроит! Только не говори ей пока, что привело тебя сюда! Скажи, что соскучилась! Остальным я сам скажу, потом...
Всемила согласно кивнула. Ей и самой не хотелось начинать свой рассказ заново. Слишком это было больно. Малуша, как всегда, встретила ее радушно, обняла. Потом Всемилу по очереди обнимали Прекраса и Лада. Посыпались расспросы, а отвечать не хотелось. Малуша сразу заметила, как заминается девушка, как старается не обидев никого, уйти от расспросов.
-Ну хватит, тараторки! - шутливо прикрикнула она на Ладу с Прекрасой, - Всемила ног не чует от усталости - такой путь проделала! А вы накинулись, как голодные сороки! Пойдем, отведу тебя в светлицу, туда и поесть принесут, да и ложись почивать! Эти красавицы и до утра подождут!
Малуша шутила, а на душе было тревожно. Состояние Всемилы не укрылось от ее внимательного глаза. Взгляд у девушки, детство которой прошло у нее на глазах, стал серьезным, строгим, как у человека повидавшего большое горе. Да и не спроста она появилась тут, не послав впереди себя весть. Малуша знала, что Ярополка в Киеве не было. Он отправился к Олегу и значит без его воли прибыла Всемила в Новгород!
Стараясь успокоиться, она решила проведать перед сном Зоряну и внучку. Зоряна только закончила кормить. Малышка Ольга уснула и мать тихонько опустила ее в колыбель.
-Что случилось, матушка? - спросила Зоряна, искренне привязавшаяся к этой доброй женщине, принимавшей участие в ее судьбе.
-Не знаю, Зоряна! Но чувствую беда на пороге! Всемила приехала, а чего приехала не говорит. Вся задумчивая, грустная. На себя не похожа!
-Может повздорила с Ярополком - промеж братом и сестрой чего только не бывает! - попыталась Зоряна найти самое правдоподобное и не трагическое объяснение, но Малуша отрицательно покачала головой.
-Ярополк еще в Киев не воротился, когда она уехала! Тут что-то другое!
Теплая ладонь легла на руку Малуши. Зоряна смотрела свекрови прямо в глаза.
-Не терзайся, матушка! Все прояснится вскорости!
Малуша постаралась улыбнуться. Страх, что жизнь снова повернется к ней своей черной стороной, накатывал с новой силой, выплывая из глубин памяти, куда она загнала его, когда приехала в Новгород...
