Нельзя сказать, что вопрос о последствиях пропуска того или иного срока поднимается в спорах и обсуждениях, связанных с практикой обсуждения и конструирования как целых операций, так и отдельных сделок, с заметной регулярностью. Но весьма часто эти последствия частенько путают. Ещё чаще неверно связывают в причинно-следственные цепочки.
Исчисление срока
Прежде всего надо однозначно понять что есть указание на срок, а что именно «указанием на срок» не является.
В соответствии со ст. 190 ГК РФ:
Статья 190. Определение срока
Установленный законом, иными правовыми актами, сделкой или назначаемый судом срок определяется календарной датой или истечением периода времени, который исчисляется годами, месяцами, неделями, днями или часами.
Срок может определяться также указанием на событие, которое должно неизбежно наступить..
Я вполне допускаю, что срок также может быть исчислен и в иных единицах: например в наносекундах, хотя бы потому, что эти единицы сводятся к часам перемножением на вполне определённый коэффициент. При этом закон не содержит требования, чтобы исчисление производилось непременно в целых единицах. То есть возможно указание срока как 0,1⁻¹¹ часов. Важным, заметим, что в этом случае является априорная исчислимость указанного срока: в любой момент, как до, так и после его истечения, мы можем точно сказать в часах, днях или минутах — сколько осталось до конца определённого срока.
Вот какую степень определённости требует от нас законодатель в России при определении срока. Все остальные определения, например, путём указания на событие, которое может наступить, а может и не наступить, тем более событие, наступление которого зависит от чьей-то воли, тем более, если такое зависящее от чьей-то воли событие нельзя отнести к такому событию, относительно которого сторонам неизвестно произойдёт оно или нет, нельзя признать законными определениями именно срока. И тогда дóлжно считать, что срок в такой сделке или таком акте не определён. Так как в этой части сделка окажется противоречащей закону, а, следовательно, ничтожна, то есть недействительна вне зависимости от того — признал её недействительной на таком основании суд или нет.
В договоре поручительства срок действия поручительства был обозначен так: «обязательства поручителя, вытекающие из настоящего договора, действуют на срок до полного исполнения основным должником, за которого дано поручительство, всех своих обязательств по договору № YYY».
Суд первой инстанции взыскал сумму по такому договору, хотя истец обратился с иском по истечении более, чем двух лет с момента деликта основного должника. Вторая инстанция отменила решение, направила дело на новое рассмотрение и при этом указала, что суд первой инстанции неверно счёл, что договором поручительства определён срок действия обязательств поручителя, так как он определён не тем моментом, и не может быть описан в тех единицах, которые определены в ст. 190 ГК РФ. Это означает, то такой договор поручительства не содержит определения срока поручительства, что, в свою очередь, может означать применение двухгодичного срока действия обязательства поручителя в соответствии с п. 4 ст. 367 ГК РФ.
Несложно сообразить, что суд именно первой инстанции совершил ошибку, сочтя, что срок определён, если его апостериорно можно выразить в единицах, указанных в законе, или обозначить моментом, который указан в законе. Между тем, в законодательстве речь идёт об определении срока не только апостериорно, то есть после того, как он прошёл, но и априорно. Срок, определяемый как a priori, так и a posteriori, должен быть определён именно так, как того требует ст. 190 ГК РФ. И никак иначе.
Срок исковой давности
Заметим сразу же, что под сроком исковой давности понимается во всех случаях только и исключительно то, что написано в ст. 195 ГК РФ:
Статья 195. Понятие исковой давности
Исковой давностью признаётся срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.
Как бы указанный срок ни был исчислен в часах, месяцах и годах или даже в событии, которое непременно произойдёт, этот срок есть срок действия права, причём именно права лица, причём именно права лица не на что-либо, а на защиту, и притом при всём не на любую защиту, а только и исключительно на защиту по иску.
Поскольку норма процитированной статьи ГК РФ носит явно выраженный ограничительный характер для прав и свобод индивидов, да ещё и для как раз конституционного гарантированных прав и свобод, толковать её расширительно никак нельзя.
Можно обратить внимание, что срок исковой давности ограничивает право лишь конкретного лица, а не право вообще. И право, которое ограничивается таким образом, есть право на специфичную защиту. Скажем, этот срок нельзя интерпретировать так, что по истечении этого срока лицо не имеет права на иные виды защиты, кроме искового, скажем, на самозащиту, к числу мер в которой можно отнести, к примеру, прекращение обязательства зачётом встречного однородного требования (ст. 410 ГК РФ).
И это как раз даже при том условии, если срок для обращения с иском в какой бы то ни было суд давным давно прошёл. А означает это, между прочим, то, что сам по себе срок исковой давности не относится к сроку действия права кредиторского требования. Таковое действует вне всякой зависимости от срока исковой давности. Более того, срок исковой давности вообще не имеет никакого отношения ни к одному из материальных прав: будь то право вещное или обязательственное. Точка зрения, согласно которой за пределами срока исковой давности соответствующее право кредиторского требования или вещное право прекращаются, неверна очевидно, поскольку такого основания прекращения хоть вещного, хоть обязательственного права, как истечение срока исковой давности, российское законодательство не знает. Все лица, имеющие такие права, за указанными пределами быть может, лишаются вполне определённого правомерного способа защиты названных прав, но точно — не самих прав как таковых. И тут происходит изрядная путаница.
В одном из споров выяснилось, что за исполнение обязательства по договору поручилось некое лицо. Основной должник по этому договору, участвуя в процессе в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований на предмет спора, указывал, что по его мнению, договор поручительства недействителен, поскольку поручительство дано за отсутствующее обязательство. А отсутствует оно, согласно изложению своей логики должником, потому, что прекратилось в момент истечения срока исковой давности, при этом договор поручительства был заключён через несколько дней после того, как обеспечиваемое им обязательство «прекратилось». Слава Господу, суд отказался признать такую логику, указав, что срок исковой давности распространяется не на само обязательство, а лишь на применение определённых мер его защиты определённым лицом; этот срок носит личный характер и может быть применён судом для отказа в удовлетворении иска только по заявлению ответчика, но не третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований на предмет спора.
В своё время теорию прекращения обязательства в связи с истечением срока исковой давности, а во время оное срок исковой давности в любом процессе суд применял не по заявлению ответчика, а вообще сам, поддерживал один классик: О.С. Иоффе. Свою позицию Олимпиад Соломонович мотивировал тем, что если допустить, что за пределами срока исковой давности право сохраняется, то придётся признать, что существуют некие права, которым не гарантирована конституционно обязательная для государства защита: защита путём предъявления иска.
Я готов согласиться с указанным рассуждением, но замечу, что классик был не прав не в заключении, а в логике:
нельзя пытаться истолковывать в сторону сужения индивидуальные права таким образом, чтобы сделать конституционной норму закона, но должно именно производить проверку конституционности нормы при абстрактном нормоконтроле напрямую, исходя из имеющего объёма прав и свобод субъектов, не усматривая их сужение там, где прямо об этом сужении ничего не сказано. Тогда, действительно, может оказаться так, что норма о сроке исковой давности лишает по истечении определённого срока носителя индивидуального права возможности осуществить иным образом гарантированную ему защиту, а потому, возможно, противоречит Конституции России. Всё же согласно ст. 2 Конституции РФ
Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства.
в обязанности государства входит, как минимум, не ограничение и сужение прав и свобод человека, а их признание. Олимпиад же Соломонович при доказательстве исходит из предположенности конституционности нормы о сроке исковой давности.
Срок действия договора
Перво-наперво, я исхожу из того, что договор есть просто вид сделки. А сделка есть то, что описано в ст. 153 ГК РФ:
Статья 153. Понятие сделки
Сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.
Из этого я могу вывести только, что из договора могут возникать определённые гражданские права и обязанности, а действие самого договора есть именно порождение этих прав и обязанность. Как именно ещё может «действовать» договор или сделка вообще — я не знаю. Посему нетрудно сделать вывод, скажем, о том, что договор нельзя считать прекратившим действие пока и поскольку хотя бы одно обязательство или право, из него непосредственно возникающее, действует. А раз так, то выражение «договор прекратил своё действие» означает эквивалент того, что «все до одного обязательства и права, которые вытекают из договора, прекратились».
Что часто путается тут, так это то, что люди, ссылающиеся на момент прекращения договора, связывают с этим моментом прекращения вообще всех обязательств, даже и тех, которые вытекают из договора не прямо, а например, из нарушения договорных обязательств. Заметим, что если обязательства, которые вытекают из договора, являются прямым и неизбежным следствием действий по заключению самого договора или сделки, а потому их возникновение необходимо полагать событием, относительно которого точно известно, что оно наступит, то вот обязательства, которые возникают ex delicto, связаны не только и не столько с заключением договора, сколько с деяниями, из которых эти деликты и возникли. Неизбежными такие деяния точно назвать нельзя. В этом смысле прекращение договора, то есть всех обязательств, из него вытекающих, никак не связано с обязательствами из нарушения этого договора, кроме того, что само нарушение договора, разумеется, не могло быть за пределами его действия.
Мне могут сказать, что тут сказано о вещах почти очевидных. Быть может. Но если они так очевидны, если иное мнение есть заблуждение, то отчего же такие вот заблуждения всё-таки встречаются не столь редко?
