То, что любовь иногда ранит, мы все знаем: и «Онегина» читали, и «Бедную Лизу». Но больше всего обидно, что любовь иногда ранит вполне физически. Прямо когтями хрясь – и поранила! Хотя Вениамин Карлович не хотел. Так получилось.
- Нет, это невозможно уже! – жалуется маман. – Все плечи мне подрал! Вчера как вонзился когтём – еле выдрала.
- Ну, значит, пора стричь, - вздыхаю я.
Стричь когти ВениаминКарлычу – испытание для обеих противоборствующих сторон. С одной стороны баррикад – мы с маман и когтерезкой, с другой – Вениамин Карлович, дорого продающий «финки НКВД от кизлярских мастеров»… Простите, не удержалась. Когти, конечно, когти!
Роль баррикад с честью выполняет старое бравое банное полотенце, видавшее виды, причём виды самые разные. Но сохранившее бодрость духа и крепость нитей.
Но я тяну время: встреча с Вениамином Карловичем и когтерезкой всегда оставляет кровоточащие раны. Причём отнюдь не фигуральные.
- А зачем ты его вообще на руках таскаешь? – пытаюсь я внедрить суровые методы воспитания. – Лежит на диване – погладила и всё.
- А как?! – возражает маман. - Он же просит!
И ведь не поспоришь. Веничек своего по-любому добьётся. У него строгий распорядок дня. После подъёма нужно сидеть у хозяйкиного лица и строго в него смотреть с видом «Наташ, твой мужчина ждёт завтрак, Наташ!» И пусть маман совсем не Наташа, с ней тоже работает. А если не сработало, можно потыкать носом с целью проверить: теплая ещё?
- Да тьфу на тебя, Веня! Вытащи усы изо рта! Да всё, всё! Я встаю!
- А, ну хорошо, вставай пока. Я тут это…
Далее – посещение лотка, потом завтрак. Ну а потом внутри Вениамина Карловича просыпается она – любовь! Я полагаю, любви просто становится тесно внутри Венички, ведь в него проваливается вкусный завтрак, много завтрака, и вытесняет все чувства наружу. Вот любовь и прёт из Венички, как опара из кастрюльки.
И Веня, не в силах справиться с чувствами, начинает петь. Он вообще у нас акын – что вижу, то пою. И всё при нём – и слух, и голос, и пышная диафрагма, и дыхалка дай боже. А кому не нравится – у того, значит, слух не очень!
И вот он ходит и поёт, поёт и ходит. С целью. Но у маман как раз со слухом нелады.
- Веня, хватит орать! – говорит она.
Прямо вот так вот, в полёте обрывает песнь на полуслове. Но цель всё-таки достигнута: маман нагибается, подхватывает ВениаминКарлыча под объёмные окорочка и тяжело поднимает, чтобы прижать к груди. Веник преданно смотрит круглыми от чувств глазами и сразу становится понятно: все килограммы – это исключительно «амооор», ведь сам Вениамин Карлович – пух и мех.
Я периодически выуживаю котика из-за кресла, поэтому примерно представляю массу великой любви. Килограммов семь весит Веничкина любовь, не меньше!
Так что неудивительно, что удержать котика непросто, и он, плотненько усевшись, принайтовывается к маман дополнительными креплениями. И это маман страшно не нравится. Но не брать на ручки нельзя, потому что:
- Ну а как?!
Так что приходится стричь. В «день икс» я прихожу вроде бы как обычно, стараясь держаться весело и непринуждённо, стараясь скрыть от Венички истинные мои намерения. Но Веник не дурак, он от меня вообще никогда ничего хорошего не ждёт, так что исчезает из поля зрения ещё до того, как я разуюсь. Если маман непредусмотрительно забыла закрыть дверь в санузел, то этап с доставанием Венички из-под ванны может затянуться на продолжительное время. Потому что ванна низко, а я уже далеко не изящная барышня.
Вообще, я даже боюсь застрять в пикантной позе. Мы с маман как-то пытались представить, что будем делать, если случится такой казус. Долго ржали, придумывая способы извлечения меня из-под ванны. В дело шли и подсолнечное масло, на котором я, теоретически, должна выскользнуть по плиткам пола. Но практичная маман сказала, что одежду сложно отстирывать потом и полы будут скользкие, так что пришлось отказаться от масла.
Рассматривали также метод «бабка за дедку, дедка за репку», но привлечённый в качестве эксперта отец отказался участвовать в авантюре, сказал, вот если бы лет двадцать назад, да под коньячок… Так что тоже мимо.
Потом отец лаконично сказал:
- МЧС вызвать. Пусть ванну вырежут и всё.
- Я тебе дам – ванну вырезать! – вскинулась маман. – Где потом мыться будешь?!
Она так серьёзно сердилась, что пришлось напомнить, что я ещё пока не застряла и не планирую. Очень увлекающаяся натура моя маман.
Так что когда в очередной раз Веник при моём появлении ринулся было в безопасную срезу, маман вспомнила все наши мысленные извращения и одним львиным прыжком долетела до ванной и захлопнула дверь прямо перед опешившим Веничкой, не ожидавшим от хозяйки таких упражнений.
- Ну ты даёшь! – восхитилась я.
- Зря, что ли, я зарядку делаю! – гордилась маман собственным успехом.
Веня, застывший в удивлении, стал для меня лёгкой добычей. На свет появилось бравое банное полотенце и приступило к прямым своим обязанностями: фиксировании семикилограммовой тушки, из которой во все стороны начали торчать зубы и когти.
Но с первым этапом – закутыванием Венички в кокон – мы справились. Через десять минут в руках у маман оказалась махровая гусеница с головой бешеного кота: глаза горят, усы топорщатся, из пасти раздаётся шипение, как из проколотой шины КаМАЗа. Красиво и впечатляюще.
А вот с задачей вытащить поочерёдно по ОДНОЙ лапе – гораздо сложнее.
- Вот так… давай, вытаскивай! Вот тут отодвинь, аккуратно! Ай!
- Веня, тихо, тихо! Лапу! Лапу! Ай, Веня!
- Аня, аккуратно, ну куда ты кровью капаешь?!
- Ну куда! На штаны вон себе капнула. Да не попало на ковёр, не волнуйся. Веня, лапу дай!
- КХХХХХХ! Ш-ш-ш-ш-ш-ш! П-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф!
- Веня, лапу!
И лапу мало вытащить. Надо покопаться в этом меховом комке, чтобы найти собственно когти.
- Веня! Будешь дёргаться, полпальца отрежу!
- Кххх! Пш-ш-ш-ш-ш!
Тут-то я и вспоминаю аккуратные лапочки Зёмы, его интеллигентное, шёпотом, «спасити-помогити!» и культурное подёргивание, которым он обозначает сопротивление.
Постриженную лапу нужно впихать обратно в кокон, а вторую одновременно вытащить. Четырёх рук катастрофически не хватает, лапы у Веника начинают почему-то торчать из неожиданных мест и, кажется, их стало как-то больше, чем четыре. Полотенце покрывается алыми пятнами…
- Давай задние не будем стричь, - выдвигаю я предложение.
- А я расчесать его хотела, - выдвигает маман встречное.
- Мы-ы-ы-ы-ы! – Веник против всех предложений.
Наконец полотенце развёрнуто, всклокоченный веник, осыпая нас проклятиями, вываливается из кокона и уходит в сторону кресла, возмущённо потряхивая штанами. На левой штанине висит единственный – подозрительный – колтун. Маман задумчиво смотрит вслед:
- Какашка…
И как-то не сразу понятно, к чему это относится: к отдельному колтуну или Венику в целом. Потому что Веник, конечно, та ещё…
Обработав физические и душевные раны (первые перекисью, вторые коньячком), мы решаем, что в следующий раз будем отвозить Веника к грумеру: пусть ему опытные люди маникюр делают. Но проходит время, и мы снова достаём бравое боевое полотенце.
- Мне Веник опять все плечи расцарапал!
- Мам, это любовь! Не бери ты его на руки!
- Ну а как?! Он же просит!
