-Чую, Мариванна, мы с тобой совсем без внуков останемся!
Петр не стесняясь глазел через окно на проезжающие машины, с тоской прислушивался к веселому шуму и показательно вздыхал - у соседа напротив во всю гуляла свадьба.
-Не гляди уж так! Стыдно же! Свадьбу никогда не видел? Скажут пялимся.
-Что стыдного-то? Хоть из окна погляжу, со стороны, как дети у людей женятся. Это ты виновата, что Сёмка наш такой капризный!
-А в том что вчера заморозки были, тоже я виновата? И пса соседского скажешь я вчера натравила на тебя?
-Так и есть! Зачем своего Мурзика плешивого пустила гулять не вовремя? Вот он и кинулся за ним. Тьфу, неблагодарная, её кота спасаю, еще и упрекает!
-А нечего ворота открытыми держать!
Обижалась Марья, ворчала, но сама чуяла за собой вину, доля правды в словах Петьки есть, сына в край избаловали, она особенно постаралась, когда самое время было. Теперь уже ближе к третьему десятку, мальчик совсем не собирается жену себе искать.
Семён поздно родился у Марьи и Петра, семь лет его ждали. Каких только знахарок не звали, какие только травы не пили - бесполезно. Когда совсем уже надежду потеряли было - на тебе, такой сюрприз. Мало того долгожданный был, так еще и - чудо какой красавец уродился! Марья все пеленки пуговками обшила, отвлекала дурной глаз, аж сама долго смотреть боялась. Бабки местные не церемонились, пеленку откидывали и цокали, плевали по сторонам.
-Ты, Марья, видать особенно дочку ждала, гляди какой парнишка уродился - ресницы длиннющие, кожа белая, волосы так и вьются. Тьфу-тьфу-тьфу, через плечо, как бы не сглазить.
Молчит Марья, дитя к себе прижимает в страхе, молчит уж, что об этом совсем не думала, лишь бы здоровый уродился.
Рос Семён как барин - всё ему подносили, не ругали сильно, не шлёпали по мягкому месту, как других ребятишек, словно боялись красоту попортить, необычную для этих мест, диковинную. Дети росли тут загорелые, на ушах кожа облупилась, носы красные, руки изодранные вечно, и мальчишки и девчонки такие бегали. А Сёма словно не из этих мест - голова поднята, ручки нежные, на запах навоза морщится.
Как пришло время женихаться, стал заглядываться на девушек, мамка быстро к этому процессу подключилась, строго выбор сына изучала, недовольно качала головой.
-Слишком худа, ты себе цены не знаешь.
-Эта полная, покушать любить, тебе внимания должного не уделит, всё себя баловать будет, любоваться телесами своими.
Так и пошло - у той семья пьющая, у другой глаз косит, пару лет выбирали тщательно, девчонки ровесницы уже все замуж повыскакивали, подоспели девчата, те кто по-младше.
Мать еще пуще радуется - еще лучше когда жена молодая. Девицы все как одна, глядят на Семёна, глаз отвести не могут, до чего красив, аж дух захватывает, любая, хоть сегодня готова за него пойти, выбирай - не хочу! Некоторые, бывало, нарядные у ворот стояли, как бы ненароком - то с ведром идет или закваску на тесто у Мариванны спросит, чтобы получше приметил их жених завидный.
Ярмарка невест образовалась целая.
Так-то оно так, да только теперь Семён совсем разнежился - хорошо холостым ходить, сегодня одну проводил, завтра другую и не надо ответ держать, думать как семью прокормит, мамка щи сварит, папка всё по дому делает, он только как помощник крутится возле отца. Сказка просто.
Еще одна беда была. Ну как беда? Закавыка получилась.
Не нравилось больно Смёну что девки все такие сговорчивые, готовы сами за ним бегать. Смотрят на него как глупенькие, словно собачки. Пусть раскрасавицы писаные, здоровые и крепкие, но как с такой постной потом всю жизнь прожить?
Вместо того чтобы вечерком поругаться как следует, похохотать перед ужином - уставится на него преданно, станет слюни пускать - никакой загадки!
А ведь ему мечталось как другие парни получить затрещину хорошую за вольность, караулить возле дома недотрогу, крепкое словцо услышать и сердце завоевать горячее, чтобы вкус был, что трофей урвал, самый ценный.
Вот была бы удача!
Марья уже тайком ото всех, хороших девчонок учит как быть, мол гордо пройдись мимо, бровью поведи высокомерно, да презрительно мимо пройди, будто не по нраву пришелся. Бедняги старались, пыжились, кто во что горазд, получалось совсем не то.
Да и разве обманешь душу? Сердцем чуял Сёма как девка театр ему устраивает, во взгляде так и читается - сил моих нет кривляться, твоя я навеки!
Тоска одна, никакого интереса.
Иной раз Марья завидовала соседкам, у которых сыновья неказистые были, не капризные - что дали, то сразу взяли и живут сейчас счастливо, пятого ребенка рожают.
Совсем уже было отчаялись родители, да и Семён уже вялый стал, устал от свистоплясок, стал больше дома валяться на печи, тосковать.
Пришло время, ушел на пенсию доктор местный, взамен прислали в село фельдшерицу молодую, с соседней деревни, домик выделили. Молва пошла, что девка толковая, строгая, все болезни знает.
Как прознали про это Марья с Петькой, решили счастье попытать, встречу организовать. Прикинулась мать Семёна больной, позвала на дом, значит доктора, лежит с полотенцем на голове, охает, а сама поглядывает исподтишка на дверь, сына зовет к себе.
Фельдшерица, Лизавета, пулей ворвалась в дом к Петру, об дверной проём ударилась, видно торопилась шибко, чуть Семёна не снесла. На лице тревога какая-то, недовольство, будто растеряна чуток. Как увидала Марья девушку, настроение упало, не понравится такая их сынку привередливому - бледнющая, низкоросла, жиденькие волосята кое-как в хвост собраны, глаз не видно вовсе, как прозрачные, полновата чрезмерно.
Гиблое дело.
Лизавета и сама радости особой не испытала, не глянула толком на Семёна, сунула ему листок со списком лекарств, равнодушно скользнула взглядом мимо парня, ни один мускул не дрогнул на лице её широком, торопясь влезла в калоши и ускакала, хлопнув как следует дверью, даже не оглянулась.
Сёмку словно холодной водой обдало, обидно стало так, даже секунду не задержала взгляда своего холодного, ишь ты, принцесса нашлась! Серая мышка, глазу не за что зацепиться, а ведет себя будто первая невеста на селе оказалась!
В тот же вечер цветов набрал, на скамью кинул возле дома где она проживала, сам за куст спрятался, следить как пищать будет от восторга. Та хоть бы остановилась ради приличия, оглянулась бы посмотреть какой завидный парень ей, дурнушке, внимание оказал! Нет, уселась прямо на букетик своей пышной кормой, в котомке роется, с презрением.
Встала и зашла в дом, зад отряхивая от травинок, не заметила взгляда пристального. Но не на того напала!
Гляди-ка, решила что его, самого Семёна Петровича, можно так оплёвывать! Он этого так не оставит!
Раз - подкараулил, около магазина поймал, торопилась, врезалась в него, все яйца поколотила, возмущалась так, что люди оглядывались. Семён только ухмылялся про себя, мол глядите, глядите, какая она у меня бойкая!
Два - за забором спрятался, возле дома её ждал с пряниками узорными, проскакала мимо, перед носом калитку захлопнула. Пришлось лезть к окошку, хотел заглянуть, да напугал девушку, скверным словечком его огрела, окончательно сердцем прикипел, спать не может от любви своей безответной.
Хоть и грустно, но так сладко на душе, радужно! Жаль стихов писать не научен...
Первое время Лизавета сердилась, кричала от страха, руками на него махала, грозила шприцем глаз проткнуть - хороша, чертовка, что ни говори!
Потом смягчилась, привыкать стала, пожалела парня.
Во время вызовов разрешала подле себя ходить, помогать сумку таскать, только молча и чуть позади неё, чтобы глаза не мозолить - уж больно надоедливый.
Семён счастью своему не верит, такая краля до него снизошла!
Марья с Петром уж и слово сказать боятся, чихнуть лишний раз, чтобы не сглазить - радость такую спугнуть, зацепила его красавица приезжая, очаровала своими формами, да глазами светлыми!
Так и до свадьбы дело дошло, весёлой, самой шумной на селе - как никак заядлого холостяка провожали. Холостяк и сам рад с этой жизнью проститься, глаз с Лизаветы не сводит, радуется, гордится да по сторонам смотрит на товарищей - ну что, поняли какой приз мне достался? Не кось-мось, повоевать как следует пришлось, побороться!
Будет теперь у него всё как у людей, жена любимая, дети пойдут, всё чин-чинарём!
Спустя пару лет, сидели вечерком на скамейке, щелкали семечки, по
доброму смеялись над соседом, что тащил упирающегося козла домой, ждали когда мамка с папкой с бани выйдут, потом они парится пойдуть. Венички свежие сутра наготовили, чаю заварили, пироги стынут...
Благодать...
Лиза прищурилась, погладила себя по животу, смущено взглянула на мужа.
-Сёма, а почему ты меня тогда выбрал? Я же такая простая, без изюминки...
Семён удивился, лицо вытянулось у него, головой мотает.
-Да в тебе, Лизонька, столько изюму, мне на всю жизнь хватит! Ты же первая кто за всё это время, на меня взглянув умом не тронулась, как другие, сразу характер проявила! Тем и зацепила.
Долго смеялась Лизавета, хитро смотрела исподлобья, но не стала говорить Семёну, что зрение у неё плохое, а в тот день она очки свои единственные разбила, что в городе по заказу делала, все лица ей одинаковые казались...
Смотрел на хохочущую жену и не мог понять, что смешного сказал, загадочная такая, сил нет!
