Художник Томас Кинкейд рисовал домики. Чудесные домики, от которых почему-то слегка щемит сердце и тепло на душе. И знаешь, помнишь, что эти домики ты где-то видел. Они такие и есть. И цвета - почти такие. Только еще прекраснее…
В детстве мы пытались рисовать такие домики. Мы помнили светящиеся окошки и волшебные цвета, - но ничего не получалось.
А потом взрослые уже забывают тот мир, где были эти цвета, свет, умиротворение и счастье.
Умершие отвечали на вопросы живых. Как там все устроено?
Так же, как здесь. Только неизмеримо лучше. Так они описывали мир, в котором живут теперь. Так же. Только цвета другие и свет. И тоже есть дома и деревья. Только прекрасные, чудесные…
Доказать правду другого мира невозможно. Но душа помнит. И многие, многие в детстве красками и карандашами пытались нарисовать домики и сады того мира. Я пыталась. Но ничего не получалось. Нет таких красок на земле.
А Кинкейду удалось. И поэтому мы смотрим с тихой радостью и умилением на его картины. Вспоминаем другой мир, который похож на нынешний. Но неизмеримо лучше. Это мир Света.
Кинкейд так себя и назвал - Художник Света.
И картины с домами принесли ему миллионы! Очень, очень много людей хотели иметь его картины. Выросшие дети, которые помнили тот мир. Скучали по нему. И надеялись попасть домой, когда придет время.
Кинкейда возненавидели другие художники. Из зависти. Он очень переживал.
И душа его все больше томилась. Он принялся пить. Так часто делают художники и поэты, одолеваемые тоской. Тоской по другому миру, который они помнят слишком хорошо. По родному дому…
Пил, безобразно себя вёл, тосковал и все рисовал свои домики. Наши домики. Красками, которые мы смутно помним, - как они светятся и переливаются…
…И художник убил себя пьянством. В богатстве и славе, которые принесла ему память о другом прекрасном мире. И в тоске по этому лучшему сияющему миру.
Такая грустная история про домики.
На которые хочется смотреть и смотреть с тихой радостью узнавания. Мы помним! Другой мир есть. Там дома, мосты, деревья, сады, цветы - такие же, как здесь. Только лучше.
И там другой свет. Отблеск его - на картинах Кинкейда. И в наших первых рисунках домика. Мы так старались! Но не получалось.
А у него получилось.
И он оставил нам доказательство: другой мир есть. Он верил в рай. И оставил его фотографии. Чтобы мы не забывали и надеялись. И старались вести себя хорошо, чтобы потом попасть домой.
Надеюсь, он тоже дома. И его простили. И пустили в прекрасный сад с домиками, по которым он так тосковал здесь, на Земле…
Анна Кирьянова
