Тюркские и монгольские народы сформировались в разных углах Большой Монголии, которая была сильно крупнее, нежели эта страна является на данный момент. В дальнейшем первые из них были вытеснены и сами ушли на запад. Но и во времена Чингисхана западная часть монгольских степей еще была занята тюрками, а многие монголоязычные племена имели исконно тюркское происхождение.
В эпоху позднего средневековья ситуация изменилась. Могущественная империя Чингизидов и Джунгарское ханство существенно расширили традиционный монгольский ареал, изгнав и ассимилировав жителей степи иного корня. Но и по сей день среди монголов и бурят живут незначительные тюркские народы, фактически, отдельные кланы, которые имеют сложное этническое происхождение. Нередко, это потомки тунгусо-маньчжурских или даже самодийских оленеводов, которые благодаря отдельному способу ведения хозяйства и географической изоляции свою идентичность смогли сохранить.
Цаатаны считаются единственной коренной тюркской группой Монголии и второй по численности в стране, после казахов. Однако, их совсем немного – несколько сотен человек на данный момент.
Вообще, цаатанами их величают монголы, и в переводе это слово означает «тот, кто владеет оленями». Тогда как их собственное самоназвание звучит, как «духа» или «туха». Для сравнения, имя тувинцев-тоджинцев на их собственном языке произносится так же, и это сходство является не случайным.
Цаатаны фактически были частью тоджинцев, тюркизированных потомков древних оленеводческих племен. Но после обретения независимости Тувой и вхождения ее в состав СССР, они оказались по ту сторону от границы. А потому сейчас обычно признаются отдельным народом. Хотя, конечно, фактически это не так. Другими их родственниками являются сойоты Бурятии – тюркизированный, а затем повторно моголизированный самодийский или тунгусский народ.
Они живут на севере Монголии, в ее гористой части. По этой причине степным кочевникам сюда хода нет, зато эти места хороши для оленеводов. Благодаря особому виду ягеля, они держат оленей более крупных пород, на которых можно ездить верхом. При этом, их никогда не запрягают в упряжки, поскольку их пути мешает непролазная тайга.
В отличие от своих братьев-тоджинцев, которых советская власть приобщила к оседлой жизни, цаатаны остались такими же кочевниками, какими их предки являлись веками назад. Они создают группы из двух-пяти семей (иногда больше, если край богатый), которые кочуют по тайге вместе и делят между собой все обязанности. Как правило, эта негласная группа носит название в честь своего лидера.
Мальчики с детства учатся ухаживать за оленями, ходят на охоту, изготавливают и занимаются ремонтом домашней утвари. В сезон мужчины могут угонять стада подальше от стоянки, но не оставляют их в одиночестве, поскольку боятся волков. Девочки доят животных, готовят их скудную пищу, присматривают за детьми.
Поскольку это не Крайний Север, стада оленей тут небольшие. Поэтому животных здесь забивают редко, и основным продуктом питания является молоко. Наряду с тоджинцами, сойотами и саамами в виде исключения, цаатаны являются одними из немногих оленеводов, которые доят свой скот.
Общественный статус полов не сильно отличается друг от друга, поскольку у кочевников женщины всегда пользовались уважением. Но не из-за каких-то специфических особенностей их культуры, а по той причине, что при необходимости в кочевом скотоводстве представительницы прекрасного пола справляются с домашними обязанностями не хуже мужчин.
Буддизм среди них имеет достаточно слабое распространение – куда шире представлен традиционный тюрко-монгольский шаманизм. Поскольку родственные тоджинцы остались по другую сторону от границы, цаатаны обречены на медленную ассимиляцию. Хотя ее сильно сдерживает тот факт, что их родные места почти не доступны со стороны Монголии. В теплое время года проехать мешают бескрайние болота, зимой – сугробы в несколько метров.
