Друзья, сегодня поделюсь с вами жуткой историей, которую рассказала мне жительница подмосковного города, Евгения. От отчаяния она написала мне сразу в несколько социальных сетей, даже в те, которыми я не пользуюсь, и все-таки нашла меня:
Пообщаться мы смогли только через три дня. Выяснилось, что Евгения писала мне в жутчайшем стрессе, сразу после общения с директором, которую она встретила случайно у школы и выслушала от неё кучу угроз и обвинений. На момент нашего общения Евгения уже была спокойна, более того, выяснилось, что она уже многое сделала, что, собственно, и вызвало атаку директора. Итак, история ниже.
«В 3-м классе я перевела дочку в более сильный класс (так говорили об этом классе в школе). Попали мы туда после Нового года. Всё началось почти сразу. Первый эпизод связан даже не с дочкой, а с мальчиком, который пришёл одновременно с нами. Моя дочь неоднократно рассказывала, что мальчика учитель часто оскорбляет, называет глупым, а потом его на перемене бьют одноклассники всей толпой. Дочка пыталась привлечь внимание учителя к тому, что мальчика бьют, на что учитель просто отмахнулась.
Дочь пробовала заступиться за мальчика, но ей попадало самой. Это продолжалось месяца два. Кончилось тем, что я написала о происходящем маме мальчика, и его перевели в другую школу. Тихо без разбирательств, просто перевели одним днём.
Потом дочь стала рассказывать, что в классе принято смеяться над ошибками, и поэтому она очень боится ошибок. Как я поняла из рассказов, если ребёнок ошибся, учитель могла сказать: «Давайте ему похлопаем», или «Смейтесь, я разрешаю». Наши домашние работы превратились в кошмар. Чтобы ребёнок меньше нервничал, я разрешила использовать замазку, но потом дочь узнала, что её нельзя использовать, и мы прекратили. В школу дочка замазку не брала. На одном из уроков учитель начала требовать у дочки замазку, дочка сказала, что у неё её нет. Учитель не поверила и обозвала её лгуньей при всех. Уже на следующей перемене к дочке подошли ребята, начали обзывать её врушкой и требовать замазку, пытались отобрать портфель, чтобы вытряхнуть его. После этого инцидента дочь пришла домой в очень расстроенных чувствах, ей стало плохо, жаловалась на живот, тошноту, поднялась температура. Я испугалась, что это приступ аппендицита, и повела её в приёмный покой, дочку положили в больницу. Аппендицит не подтвердился, но позже врач сказал, что у ребёнка был сильный стресс. После того, как дочку выписали, я разговаривала с учителем, она пошла в отказ, сказала, что она ничего такого не говорила, девочка врёт. В общем, я попросила быть с ребёнком помягче, она пообещала.
Но, к сожалению, всё стало только хуже. Учитель начала обзывать мою дочь сказочницей при всех. Отдельно надо сказать про дочку. Она с первого класса старалась прилежно учиться, приносила одни «пятёрки». Мы с ней очень много занимались дома, но поскольку, перешли в «А» из «В» класса, который наша новая учитель считала слабым, то дочка у неё стала не отличницей, а «пятёрочницей», учитель считала её пятёрки липовыми. Хотя дочка у нового учителя окончила третий класс на пятёрки, учитель всё равно называла её липовой отличницей. Потом и некоторые ребята подхватили это прозвище, и вслед за учителем начали её обзывать липовой отличницей за каждую пятёрку. Дочка выбивалась из сил, пыталась показать, что оценки заслуженные. Она старалась всё сделать правильно. Она так сильно стала бояться сделать что-то не так, что посреди ночи вскакивала и проверяла портфель, всё ли написала, положила, сделала. Я пыталась её успокоить, пыталась поговорить с учителем. Но диалоги были невозможны, учитель просто на меня орала, а на следующий день после моего прихода отчитывала ребёнка перед всем классом.
Я ходила к директору, пыталась как-то решить проблему мирно. Но ничего не менялось. Кое-как закончился 3 класс. Летом мы с дочкой решили, что год потерпим. Это было неверное решение. Но я тогда даже не представляла, что будет ещё хуже.
В этом году начался ад. К моей дочери стали придираться из-за... (внимание!) скобок. Учитель говорила, что девочка рисует слишком большие скобки. Но она такие скобки с первого класса рисовала, и в третьем были такие же скобки, раньше претензий не было. В общем, две недели, каждый урок, она мучала дочку этими скобками. Стоило ребёнку ошибиться в устном ответе, учитель говорила: «Только скобки умеешь рисовать, да, Иванова?» (фамилия изменена). В тетради, где нет ошибки, но есть скобки, снижала оценку до тройки из-за этих скобок. Дочка приходила в слезах, не понимая за что с ней так. Я позвонила учителю и попросила оставить ребёнка в покое. После этого террор со скобками прекратился.
Учитель стала применять физические наказания по отношению к некоторым детям. Нет, она их не била. Она могла дёрнуть, поставить в угол и заставить там очень долго стоять. Произошёл вопиющий случай с одноклассницей дочки. Девочка взяла из дома не те лыжные ботинки, и учитель разозлилась, задвинула её парту в самый угол и велела сидеть, не поднимая головы (да, буквально, если голова поднималась, учитель одёргивала), на перемену выйти ей запретила, когда к девочке подходили ребята, учитель их прогоняла. В общем, такое наказание. Когда мне ребёнок об этом рассказала, а позвонила директору. На следующий день пришёл кто-то из работников школы и поставил парту на место. Учитель потом сказала девочке, что ей повезло, иначе сидела бы так неделю.
Каждый раз, когда дочка рассказывала про очередную дичь, если я звонила учителю, чтобы обсудить это, задать вопросы, на следующий день она полностью игнорировала ребёнка, не спрашивала, не замечала, если дочка хотела что-то спросить, смотрела как на пустое место. Часто говорила детям: «Ваши родители глупые и вы такие же». Как-то после моей очередной просьбы быть помягче, потому что ребёнок уже боится, она на следующий день подняла каждого ученика, спросила: «Ты меня боишься?», и высмеяла дочку за то, что, она боится. Так проходил наш четвёртый класс.
Весной началась подготовка к ВПР, учитель оставляла детей после уроков, говорила им постоянно: «Вы ничего не напишете, я вот одна из всех учителей трачу время на вас». На фоне всего этого у ребёнка начался нервный тик, она начала плакать по ночам, умолять чтобы я перевела её в другую школу, я обратилась к школьному психологу, та обещала помочь. В итоге плоть до ВПР за классом следили, но я опоздала, ребёнок уже был на грани, как оказалось позже. Она ничего не могла запомнить, постоянно жаловалась на то, что её тошнит, на боли в глазах, животе, на головные боли. Я пыталась хоть как-то помочь ей, пыталась решить ситуацию мирно с учителем. Мы пропускали школу, ребёнок приходила в норму, шла опять в школу. И всё начиналось сначала. Она старается — её ругают, она закрывается — её ещё больше ругают. В тот день, когда должна быть пройти ВПР, дочка позвонила мне и сказала, что ей страшно, что у неё болит живот, тошнит. Я её успокоила. Она положила трубку. Позже я пришла с работы, дочка позвонила мне по дороге из школы и сказала: «Мама ты меня будешь ругать, я не пойду домой». Я пообещала, что ругать не буду, и тогда она сказала: «Мама, я порезала себе руку». Я сначала не поняла. Думала, ну мало ли, хлеб резала и порезала нечаянно. Но когда она показала мне руку, изрезанную буквально от запястья до локтя неглубокими, но длинными порезами, я поняла, что это предел, если я не заберу её из школы, от этого учителя, то просто потеряю ребёнка.
Девочка больше не ходит в школу. Я написала заявление о том, что она будет учиться дома до конца года. Я повела её к школьному психологу, это было ошибкой, школьный психолог сказала, что надо просто лучше учиться. Тогда я нашла другого психолога. Та выдала заключение, что у дочери потеряно доверие к миру, и с ней надо много работать. Потом мы дошли до психиатра. Сейчас ребёнок пьёт антидепрессанты и работает с психологом.
На сегодняшний день я написала письмо в Управление образованием. Также у меня были аудиозаписи уроков. Когда дочка только начала жаловаться, что учитель кричит, обзывает детей, унижает их, я попросила её пару уроков записать, чтобы понять, не придумывает ли она, действительно ли всё так. Записи все подтвердили. В ответ на письмо мне позвонили из Управления, задали кучу вопросов, спросили, есть ли доказательства. Так пригодились мои записи. Также у меня есть скрины из родительского чата, где многие родители отмечают факты недопустимого поведения учителя. В итоге меня попросили написать ещё одно более подробное письмо, приложить скрины и записи. Знаю, что учителя пару недель назад убрали из класса, отправили «на больничный».
Пару дней назад, в день, когда я вам писала, я встретила директора школы. Она набросилась на меня с обвинениями и угрозами. Сказала, что ребёнок нервный и виноват во всём сам. И вообще, всех всё устраивает, а мою дочь почему-то не устраивает. Также она сказала, что сделает всё, чтобы обелить школу и выставить меня виноватой. Ко мне домой уже, кстати, приходили завуч и соцработник по заданию директора, проверяли условия проживания моей дочки. Они были доброжелательны, не нашли к чему придраться, заключение написали адекватное. Директор посылала их не просто так. Дело в том, что я инвалид (комментарий автора канала: я не стала уточнять диагноз, мне было это не очень удобно, но у Евгении большие проблемы с речью, даже это интервью нам было сделать очень непросто) и воспитываю двоих детей одна, кроме девочки в 4 классе, есть ещё дочка, которая уже выпустилась. Было время, когда я не могла работать и мы были в очень тяжёлой финансовой ситуации. Директор помогала с летним отдыхом и не только. Она, скорее всего, сможет при желании натравить на меня социальные службы, давя на мою инвалидность и отсутствие мужа».
На мой вопрос Евгении, чего она сейчас добивается, она ответила, что, в общем-то, уже добилась. Учителя убрали от детей. Но ей бы хотелось, «чтобы учитель поняла, что она травмировала детей, и чтобы школа поняла, что так нельзя». Но ведь школа — это директор. Я, прочтя письма Евгении в Управление образованием, не увидела в них просьбы проверить в первую очередь директора. А основные вопросы именно к ней. Я, безусловно, не могу называть педагога, описанного в истории, педагогом. Но гораздо больше претензий у меня к директору. Рыба всегда гниёт с головы. Директор в курсе происходящего, но она не готова решать проблему, потому что: «Учитель уйдёт, а нового она не найдёт». Это цитата директора со слов Евгении. Также Евгения рассказала и о других примерах нормализации насилия со стороны директора. Например, как-то Евгения видела, как учитель (не учитель её дочки, а другой учитель) тащила за руку по полу мальчика из столовой через весь коридор в кабинет директора. Евгения, увидев это, сказала директору, что это недопустимо, на что директор сказала: «Это не Ваше дело». Я спросила Евгению, неужели она не видит, что вся проблема в ней, в руководителе? Какие ценности и смыслы она транслирует вниз, такие и живут дальше в каждом классе. Я спросила Евгению, почему она не указывает в письмах про несоответствие директора занимаемой должности, это же очевидно. На это Евгения сказала, что она не хотела активно нападать на директора, потому что в своё время директор вошла в её тяжёлое финансовое положение, помогла с летним отдыхом. Я не смогла Евгению поддержать. Я не могу никакими поддержками с летним отдыхом оправдать нормализацию насилия, которую транслирует главный человек в школе. Вот это я слышу постоянно: «Если я потеряю этого, пусть даже выгоревшего учителя, где я возьму другого?» Точно так же часто говорят и родители, кстати. Друзья мои, директора, родители, давайте перестанем затыкать дыры гнильём. От этого гнили будет только больше. Вы уверены, что дети от учителя, допускающего насилие, пострадают меньше, чем без учителя совсем? Может быть, давно пора выходить на улицы и кричать о проблеме, вместо того, чтобы латать дыры не только неработающими, но и вредящими решениями? Кричать о том, что учителей не хватает настолько, а условия работы учителей деградированы настолько, что мы порой вынуждены оставлять детей в одном классе с монстрами? Может, надо об этом говорить честно и не тушить пожары, формально как бы выполняя свои обязанности — учитель есть, уроки идут, я своё выполнил, ставим галочку. Нет, не выполнил! Ты, дорогой директор, допустил уродование детей! Не страшнее ли это, чем не найти учителя?
Так вот, думаю, что учитель уже ничего не поймёт. Евгения рассказала, что она должна была уйти на пенсию ещё 4 года назад, но директор уговорила её остаться ещё на один выпуск (опять латаем дыры гнилью). И сейчас, после так называемого «больничного» она уже не выйдет к детям, но она и не планировала. Думаю, учитель так и останется с уверенностью, что ей просто насолила ненормальная «яжмать». А директор? Поймёт ли что-то директор?
Евгения уже сделала очень много. Дальше нужно бесконечно звонить в Управление образованием, спрашивать с них, сделали ли они что-то. Ещё я бы писала в Рособрнадзор, Министерство образования Московской области и Ксении Мишоновой, омбудсмену по правам ребёнка. Будет ли это делать Евгения? Она волнуется, что если из-за неё и её руками привлекут к ответственности директора, то её дочку в их городе уже ни одна школа не возьмёт. Также Евгения сначала хочет получить аттестацию ребёнка, боится, что ее могут не выдать, если она сделает что-то ещё. А дальше посмотрит. Будут ли у неё силы, энергия... Я, если честно, восхищена её активной позицией, поверьте, Евгении архисложно говорить, а любые общения с государственными органами — это не только письма, но бесконечные звонки, встречи, речевое общение. Положа руку на сердце, она уже сделала больше любого родителя в той школе. Её дочка спаслась, уходит из этой школы. Но там остаются сотни других детей. По-хорошему их родителям надо действовать дальше. Я спросила Евгению, а что вообще говорят другие родители, ведь они в чате тоже недовольны. Ответ нисколько не удивил. Я встречаю это постоянно, так было в классе, где травили моего сына. Часть согласны с методами и говорят, что их дети плохие, поэтому заслуживают именно такого воспитания. Часть не готовы на активные действия, а когда Евгения разговаривала с ними, они в основном повторяли: «Осталось немного, надо потерпеть». Я считаю, что вот это «надо потерпеть» — главный бич нашего общества, из-за которого до сих пор страдают дети.
Я хочу обратить внимание читателей — история эта происходит прямо сейчас, в 2023 году, в одном из городов Московской области (номер школы Евгения не называет, так как в школе ещё учатся два её племянника). Это не дикое средневековье и не где-то на краю земли. Вообще, кажется, что Министру образования Московской области, Бронштейну И. И., и омбудсмену по правам ребёнка, Ксении Мишоновой, давно пора обратить внимание на то, что происходит в школах области. Я не знаю, как это объяснить, но больше всего жалоб на насилие в школах я получаю именно из этого региона. Напомню, в Домодедово два года назад произошёл вопиющий случай, который я описывала ранее вот в этой статье, где 11-летнего ребёнка учитель практически довела до суицида. Это дикость! Учитель и допустивший это директор работают до сих пор!
Друзья мои, повторюсь, Евгения уже молодец, она уже многое сделала. Продолжат ли это несогласие с насилием другие родители или Евгения найдёт в себе силы довести дело до конца, я не знаю. По-хорошему, сейчас можно было бы собрать все чеки (психолог, антидепрессанты), требовать со школы компенсацию и привлекать директора к ответственности. Повторюсь, девочка нанесла себе увечья! Я видела фото, шрамы такие же, как у Сони, которая получила 126 ножевых в Химках, только сконцентрированы на руке, по-хорошему тут тоже требуется серьезное космологическое лечение.
Прямо сейчас у Евгении есть ряд тревог и вопросов. Я ей оказала ту поддержку, какую могла. Евгения говорит, что наше общение уже помогло. Но я верю в силу сообщества, среди моих читателей есть очень много разумных людей, ваши комментарии уже не раз спасали моих героев. Давайте сделаем это снова. Поддержите Евгению и вы. Советом или просто тёплыми словами. Я приведу вопросы и сомнения Евгении тут:
1. Евгения опасается, что ребёнка не аттестуют, притом, что она отличница, но сами отметки уже не волнуют, волнует сам факт аттестации, без которой не возьмут в другую школу. (На это я сказала, что не имеют права, на каком основании? Если вы знаете тут о каких-то подводных камнях, расскажите).
2. Евгения боится, что ей откажут в приёме в другую школу из-за того, что она не стала терпеть насилие и попустительство в нынешней школе. «Мутила воду», так это обычно называют. Как повод, обозначат отсутствие мест, тем более что школы и правда переполнены. (На это я посоветовала уже сейчас в общении с Управлением образования сразу высказать им это опасение и уточнить, что бы они ей порекомендовали, заручиться их поддержкой).
3. Евгении кажется, что директор может натравить на её семью различные службы, зная о том, что в прошлом у семьи было бедственное положение. К примеру, сейчас их с дочкой вызывают в детскую комнату милиции в связи с сигналом о нанесении себе увечий. (На это я сказала, что в самом походе в комнату милиции ничего страшного нет. Главное, помнить, что ребёнка не имеют права ни о чём спрашивать без мамы и без её согласия. А если в этой комнате начнут давить на то, что она плохая мать или что ребёнок сам виноват, тут же вставать и уходить, говорить, что не будет никакого разговора в комнате милиции, пока не дадут адекватного сотрудника. А могут там и вполне нормально пообщаться. Я преподаю сотрудникам КДН, многие из них вполне добрые и вменяемые люди. Они выполняют свою работу. Им поступил сигнал, они должны выполнить то, что предписано регламентом, не надо этого автоматически бояться).
4. Евгения волнуется, что директор будет дальше прессовать, обвинять и так далее, давя на больные места: одинокая мама, инвалидность, сложности с деньгами в прошлом и тд. (На это, друзья, я сказала, что не стоит сразу складывать лапки и подставлять самой все эти больные места, ожидая удара туда. Зачем же мы будем удобненько располагаться на лопатке, чтобы нас легко было в печь? Не надо. Не надо поддаваться раньше времени. Отсутствие мужа и инвалидность у нас не преступление, не правонарушение и даже не показатель ничего вообще, разве что самостоятельности. Финансовые проблемы прошлого, они там, где им место — в прошлом. Какое отношение это имеет к тому, что сейчас? Никакого. Сейчас работа есть, ребёнок учится хорошо, ухожен, условия проживания проверили. Всё! Любые манипуляции (если они будут) про то, что вам помогли, а вы теперь вот так, не более, чем манипуляции. Помогли, спасибо, мы в том числе сейчас имеем возможность неплохо справляться, благодаря той помощи. И это нормально, у школы всегда есть возможность помочь льготными путёвками, я даже больше скажу, ничего нет из ряда вон выходящего в том, что директор может инициировать сбор средств (в Европейской гимназии, например, это частая практика для семей, оказавшихся в беде). Только к нормализации насилия это не имеет никакого отношения. Мухи отдельно, котлеты отдельно).
5. Евгения также хочет для себя решить, что всё-таки ей делать дальше. Если удастся получить аттестацию и пристроить дочку (а я считаю, что это удастся без «если»), то стоит ли Евгении продолжать работу по восстановлению справедливости? Или пусть этим занимаются те родители, которые остаются в той школе (а они, похоже, не будут...)?
Друзья, очень ждём ваших мудрых, взвешенных, безоценочных, не ранящих советов и мыслей по поводу.
PS пока статья готовилась к публикации, к Евгении уже приходили из КДН. Девочка заикнулась и не захотела отвечать на вопросы. Что нормально! А из Управления образованием написали, что пока учитель на больничном, никаких объяснений взять не могут, и что завуч получит дисциплинарное взыскание за недостаточный контроль (проверка тетрадей и игнорирование информации о прорезах). О директоре ни слова. Люди в Управлении, вы совсем не понимаете, что это даже на йоту не решение проблемы в этой конкретной школе?
PPS Друзья, ну разочаровали ((( Опять комментарии светятся от белого цвета набежавших "польт". Из раза в раз вот это обвинительное "почему вы терпели?" Евгения не терпела, она пыталась это изменить. А вообще, так как я сама прошла то же самое и тоже моя борьба (не терпение, нет, а отчаянная борьба) с системой длилась 2 года, я уже писала про это публикацию. Как так получается, что не все уходят тут же. Вот статья. И, да, теперь я тоже стала умная и всем раздаю советы - после первых же двух разговоров (первый с учителем, второй (если учитель не реагирует) с директором) уходить.
Неравнодушных педагогов и осознанных родителей я приглашаю в Телеграмм-канал «Учимся учить иначе» и в привязанную к каналу Группу.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.