«Мотор, камера, начали!» – эти слова герой нашего интервью пронес через бесчисленное множество съемочных площадок. Когда-то он их слушал, а теперь произносит сам. На Всероссийском фестивале экранного творчества «МультСемья» мы поговорили с Егором Сальниковым – актером и режиссером. Его фильмография насчитывает более тридцати ролей в кино самых разных жанров. А в качестве режиссера – уже два полнометражных фильма. Егор Сальников рассказал нам о своем творческом пути, приоткрыл завесу съемочных будней и поделился советами, которые помогут молодым людям в непростом мире кинематографа.
– Егор, Вы учились в православной классической гимназии. Расскажите о ней.
– Это была школа, которую открыли молодые выпускники педагогического университета сразу после распада Советского Союза. Почему-то учеба в ней выделяется всеми журналистами как особенной факт, как будто бы я учился в духовной семинарии. Может быть, она отличалась от других школ небольшим количеством народа – нас выпускалось всего семь человек в классе – и тем, что уроки начинались и оканчивались молитвой. В остальном это была общеобразовательная школа с добавлением специальных предметов: Закон Божий в младших классах и основы богословия – в старших. Также мы изучали греческий язык и историю церкви.
– Как так получилось, что Вы решили стать актером?
– Я работал в театре еще до окончания школы. Это был театр, тоже связанный с православием, Русский духовный театр «Глас». Я тогда в первом классе, по-моему, учился. Маме сказали, что в храме, при котором была наша школа, есть театральный кружок. Я туда пришел, играл роль ангела и читал свои стихи. Потому что еще с пяти лет выступал со своими стихами на радио, на каких-то концертных площадках. И туда пришел режиссер театра «Глас», от слова голос, и пригласил меня играть главную роль в детском спектакле. В этой роли я играл, пока не сломался голос. Потом ввелся в другие спектакли. В театре были очень хорошие и известные артисты: Алексей Локтев, Павел Шальнов, Евгений Галаев, которые много чему научили. А примерно, когда у меня начался подростковый возраст, то пришло в театр пополнение, среди которых было много молодых актеров. Мне это все нравилось. Эта тусовка, эта молодость. Этот юмор и драйв, который они привнесли. И я подумал, что это очень неплохо продлить в себе. Хотя у меня были варианты путей развития почти во все стороны.
– А как Вы пришли на телевидение? Какой был Ваш первый кастинг и проект?
– Первый проект у меня был у Эльдара Рязанова. Это был его последний фильм и мой первый – «Андерсен. Жизнь без любви». Это, конечно, было как в сказке. Я сижу в столовой ВГИКа, ем бесплатную студенческую кашу, ко мне подошла миловидная девушка и сказала: «Хочешь сняться у Рязанова?». И я снимался в массовке. Причем там было два дня съемок, и на один день из-за репетиции во ВГИКе не успел. Я пришел позже, и на меня не хватило костюма. На следующий день я нашел сам у себя какие-то драные папины штаны тренировочные, и стал в них похож на датского крестьянина начала 19 века. Играл роль злого мальчика, который говорит, что Андерсен – девчонка и стаскивает с него штаны. Так я на этих штанах и ворвался в кино.
– Сейчас у Вас за плечами множество проектов, в которых Вы участвовали. Какая ваша любимая роль?
– Моя самая любимая роль – это роль режиссера моих фильмов. Потому что сейчас мне, конечно, гораздо важнее вот это направление моей деятельности. Важнее, чем актерская. Понимаю, что в свое время засветился на «СТС» в «Даешь молодежь!». Конечно, я и тогда предполагал, что это проедет таким небольшим катком по моей актерской карьере на ближайшие годы – что будет сложно выбраться из этого образа, что для многих буду ассоциироваться именно с этим участником скетч-шоу. Я уже тогда постарался обезопасить свою творческую карьеру и поступил на режиссерский. Тем более всегда мечтал заниматься режиссурой.
– То есть, Вам больше нравится быть за кадром, чем в кадре?
– Мне больше всего нравится соединять. Да, пожалуй, так. Самое интересное в профессии режиссера – это монтаж. Мы сегодня как раз на мастер-классе говорили о том, что одну и ту же тему можно показать по-разному. Расскажу отличный пример. Я учился у Хотиненко. Знаменитая мастерская Хотиненко, Фенченко и Финна. И у нас среди заданий есть упражнение «предмет» – показать предмет с трех сторон, найти его необычные свойства. Один мой однокурсник проваландался и долго не мог сдать эту работу. Мастера уже над ним такие: «Ну, давай, а то скоро в черный список попадешь». И вот они видят, что он берет простую чайную ложку, с телефоном что-то с ней делает. И все думают: «Ну, все парень, попал. Что он там сваяет за пять минут?» А потом он показал это на экране. Просто подложил звук вьюги, и мы переместились в голую пустыню. Ложка была еще, видимо, в сахаре, и по барханам движется какой-то песок. Это было потрясающе. Он снял простую ложку так, что это выглядело, как марсианская пустыня. Вот чудеса монтажа – в простом предмете увидеть что-то невероятное. Вообще кино – это такой способ увидеть в простом невероятное.
– Вы являетесь режиссером двух собственных фильмов: «Смотри как я» и «Как я встретил ее маму». Как Вы обычно пишете сценарии?
– В фильме «Смотри как я» – это был мой сценарий. Потом мы еще вместе с коллегами с ВГИКа переработали. А во втором случае – это был не мой сценарий. Я только его исправлял под себя. Как получился первый фильм? Ко мне пришел мой друг-однокурсник, он был продюсером небольшой короткометражки и захотел из нее сделать полный метр. Мне эта короткометражка не очень нравилась. Там была история, такая бандитская разборка, как девочка из детдома украла миллион долларов вместе со слепым мальчиком в машине. Такая криминальная Россия, «НТВ». А мне показалось интересным рассказать просто про любовь этих подростков. Потому что они, вынужденно оказавшись в одном тесном пространстве, скрепленные какими-то проблемами, не могут не влюбиться. Как они преодолевают путь от, так сказать, неприязни друг к другу к безусловной любви. При этом сами герои остались теми же, я просто под другим углом зрения посмотрел на их историю. Потому что, в конце концов, нам интереснее наблюдать в кино не за событиями, а за человеком, за его трансформацией. Чтоб мы смогли посочувствовать, увидеть в герое отражение самих себя.
– А где Вы черпаете вдохновение?
– Знаешь, я вот задумался над этим вопросом недавно. Я думаю, что главный источник вдохновения – девушки и влюбленности. Потому что так или иначе все мои главные этапы в жизни вспоминаются не о том, какой фильм я тогда посмотрел или какую музыку там послушал, а вот когда я был влюблен в ту или другую девушку.
– То есть, Вам очень нравится чувство любви вокруг?
– Мне кажется, это такой главный двигатель прогресса. По крайней мере, я бы хотел, чтобы такой двигатель был у всех людей вокруг.
– Как обычно проходит Ваш съемочный день в качестве режиссера?
– Я не знаю, была ли ты когда-нибудь на съемочной площадке, но это, конечно, ад на колесах. Ты никогда ничего не успеваешь. Ты встаешь в пять утра. Вот сейчас мы снимали мой второй фильм в горах в Северной Осетии. Против тебя воюет все, начиная с менталитета кавказцев. Погода, которая стремительно ухудшается. Мы снимаем, как всегда, в конце лета – начале осени, как и первый фильм. Съемочный день сокращается. То есть, если солнце уходило в начале съемок в шесть вечера за горизонт, то потом оно уходит в пять вечера и встает на час позже – твой рабочий день сокращается на два часа. Температура прямо на глазах становится все меньше и меньше. Слава богу, погода нас баловала, и было жаркое солнце, но один день был, когда спустился туман на горы. Там десять метров – ничего не видно. Ну и человеческий фактор - не привезли какой-то реквизит, машина из-за нехватки кислорода не завелась на высокой горе. То есть, режиссер - он как будто бы сидит на подожженной пороховой бочке и пытается лавировать ногами, чтобы эта бочка летела ровно вверх. Вот такой вот у него титанический труд, чтобы это не расползлось все по швам.
Конечно, все я немножко утрирую. Все должно быть продумано, и все факапы должны быть предусмотрены еще на подготовке. Не знаю, когда я буду идеально готовиться, может быть, я не буду с таким ужасом вспоминать про все съемочные дни. Этап съемок – он наиболее маленький в работе режиссера над фильмом. Самый правильный, по идее, должен быть этап подготовки, но, почему-то, в российском кинематографе чаще всего самый главный этап – монтаж.
– Вы рассказали, что в процессе съемок сталкиваетесь с множеством трудностей, которые, наверняка, выбивают из колеи. Никогда не было желание все бросить?
– Нет. Это малодушие, наверное. Нет, пожалуй, никогда такого желания у меня не было, к счастью. Хоть я и ругаю себя, говорю, что можно было бы подготовиться получше, но все равно это очень сильная подготовка. На тебе завязано очень много людей. Я, как актер, работал с психующими режиссерами – это отвратительное зрелище. Режиссер должен быть островком уверенности и спокойствия. Каждый делает свою работу, а режиссер один знает, как этот клубок змей сплести воедино. И, в конце концов, он отвечает за все и за все проблемы фильма. За всего его плюсы и минусы. Причем про плюсы обычно говорят: «О, актер хорошо сыграл». А когда фильм плохой, то: «Режиссер, конечно, дал маху».
– А вот если вернуться к Вам, как к актеру, то испытывали ли Вы волнение на сцене? И как Вы с ним боролись?
– Да, конечно, постоянно. В театре этап подготовки еще гораздо более важен. «Репетиция – любовь моя». Я очень все время волнуюсь до выхода на сцену. Момент пикового волнения вот за несколько секунд, как перед прыжком с трехсот метров на трамплине. Но выходя на сцену, ты как бы уже все, полетел и дороги назад нет. Поэтому волнение проходит моментально в какие-то миллисекунды. Чаще всего волнуешься не за себя, а за партнера. Как справляться с волнением – нужно совершить маленькое путешествие в себя. Я часто делаю мастер-классы по актерскому мастерству, и на них я люблю делать задачу ребятам на погружение в себя. То есть, актерство – это вообще медитация, достаточно очень близко к этому. Именно погрузившись в себя – успокаиваешься. Заглядываешь в себя, ощущаешь каждую мышцу своего тела. Есть такое понятие «круги внимания». Вот надо круги внимания с максимального: звонки в зале, чихающий зритель, не работающий софит – перевести в себя. Ограничить этот круг внимания оболочкой своего тела. Потом лучше еще оболочкой своего сердца. Тогда ты почувствуешь, как звучит твое сердце, с какой скоростью оно бьется, с какой скоростью течет кровь по твоим жилам. Проследить путь этого эритроцита от кончиков пальцев до мочки уха. Важно, конечно, не расслабиться настолько, чтобы уснуть до спектакля. Какое-то волнение, конечно, обязано быть, и оно часто помогает сконцентрировать свои силы. Здоровое волнение, а не паника.
– Что Вы считаете самым сложным в работе актера?
– Умение ждать, терпеть. Преодолевать периоды, которые часто на него накатываются. Актеров со счастливой судьбой в России - они есть, но их даже не криминально мало, а единицы среди десятков тысяч. Многие актеры проходят через жернова неизвестности, безденежья, нереализованности. Те, кто с честью выдержат эти испытания – те, наверное, добиваются своего. Потому что удача, наверняка, всегда должна повернуться к тебе лицом, если ты не перестаешь работать. Вода камень точит – это практика.
– А как Вы считаете, Вы добились своего?
– В актерском плане, конечно, нет. Абсолютно точно нет. В кино не реализован, как актер. Поэтому я пошел по второму, соседнему пути, я предполагал такой маневр с момента поступления. Я же работал в театре, так что изначально эту профессию ощущал. Мой мастер – Александр Сергеевич Леньков нас учил, что времена идут смутные, турбулентные (а это он говорил еще в начале двухтысячных, «сытое для России время») и ты должен уметь делать все. Не бояться брать ответственность. Не нравится тебе, как идет спектакль – возьми ответственность поменять что-то, чтобы он тебе нравился. В итоге мы на втором курсе сделали спектакль, который шел семнадцать лет, со студенческой скамьи. Спектакль «Будь здоров, школяр!» по Окуджаве про Великую Отечественную войну. И мы его сделали, хотя на курсе был раздрай. Педагоги между собой чего-то не поделили, ругались. А мы небольшой горсткой людей, с которыми до сих пор близко общаемся, сделали спектакль. У него была супер счастливая судьба. Он проехал всю Европу. Мы играли в двухстах метрах от Рейхстага. Дошли до Берлина, так сказать.
– А как режиссер?
– Как режиссер я в начале пути. Не должен человек про себя говорить, что он реализован. Ну, Леонардо Дикаприо, конечно, может сказать, что я маленький счастливый сукин сын, как он говорил в одном интервью. Ну да, бывает так, что звезды сходятся, но режиссер точно не должен так говорить. Он должен постоянно заболевать новым проектом и быть уверенным, что если этот проект не закончится, то он не реализован. Выдыхать в этой профессии – дело неблагодарное. Ты сразу потеряешь почву под ногами, заболеешь звездной болезнью. Лучше все время себя корить и искать новые пути.
– Вам не кажется, что это немного жестоко?
– Все предупреждают сразу миллиарды поступающих в актерские вузы, что это жестокая профессия. Здесь не сахаром намазано.
– У Вас есть кто-то, на кого Вы равняетесь?
– Из актеров: Пьер Ришар, Чарльз Чаплин. Из русских режиссеров хотелось бы быть похожим на Георгия Данелию. Из европейских я мечтал бы увидеть, как работает Паоло Соррентино. Для меня вообще было бы чудесным подарком оказаться на съемочной площадке любого западного фильма. Посмотреть на их организацию, метод действия. Как их кино пробивается так точно в душу. Как кино становится искусством. К сожалению, в силу многих причин в России и так тяжело пробиваться к зрителю, а сейчас еще сложнее. Ну, возможно, цензура сыграет роль катализатора. Потому что всегда все великие вещи рождались вопреки.
– Какой совет Вы бы могли дать молодым людям, которые хотят работать в медиасфере?
– Не перекладывать ответственность на другого. Если что-то у тебя не вышло, то не говорить: «Понимаешь, нам там постоянно мешал какой-то голос за кадром интервью. Понимаешь, мы торопились…». Всегда есть пути обхода и умение их найти – это очень важно. Ну и, конечно, необразованность – это большой бич времени. Сейчас возможно узнать все из любого источника и не терять критического мышления. «Я плохо обучался» - отговорки для бедных. Ты можешь даже обучиться, не живя в Москве, всем тонкостям кафедры ВГИКа или ВКСР. Все это в интернете есть. Так что не перекладывайте ответственность и берите ее на себя. Да что там, медиасфера, это вообще совет для любого человека.
Материал Алины Навасардян
