Дом-музей А. С. Пушкина в селе Большое Болдино скоро закроется. С 10 мая прекращён доступ в барский дом в селе Львовка, а с 16 июня на реставрацию закроют здания господского дома, вотчинной конторы и музея сказок в Болдине.
Однако туристическая программа не прекратится совсем - музей-заповедник предложит новые программы для гостей на свободных от работ локациях.
На преображение музея государством выделено 180 млн. рублей. Работы коснутся не только внутренней обстановки зданий, но и парковой территории. В парке обещают обновить тротуары, мостики, освещение, добавить элементы навигации и сервисные зоны. В усадьбе - "деликатно" добавят мультимедийные элементы и дополнят экспозицию подлинными предметами пушкинской эпохи. Работы планируется завершить к 2024 году.
Что из этого получится, остаётся только гадать, а у нас есть ещё совсем немного времени для того, чтобы посетить Болдино и запомнить усадьбу такой, какой она была на протяжении многих лет, почувствовать её старинный дух, не вытесненный современными "наворотами".
Ваш покорный слуга успел это сделать. С удовольствием делюсь впечатлениями.
В Болдино из Дивеева мы выехали с таким расчётом, чтобы успеть на воскресную службу. Дорога занимает около двух часов, а какие виды за окнами! Асфальтовая змейка плавно перетекает с холма на холм, открывая взгляду необозримые просторы, и сердце замирает от этой бескрайней широты. Невольно представляешь, что всё это видел на подъезде к родовому имению и Пушкин. Как тут было не вдохновиться!
«Здравствуй племя молодое, незнакомое» – этими словами, отлитыми в бетоне, встречает нас на въезде профиль Александра Сергеевича. Чистые улицы, нарядные, будто пряничные, деревенские домики дарят ощущение уюта. Хочется верить, что характер села в целом сохранился с пушкинских времён.
Автостоянка, где мы оставили машину, располагается как раз около церкви.
Храм Успения Пресвятой Богородицы начал строить дед Александра Сергеевича Лев Александрович Пушкин в конце восемнадцатого века. Сам великий внук во дни своего невольного заточения в селе читал здесь, по собственному свидетельству, проповедь крестьянам: «Холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь».
В смутные дни революции, когда по всей округе полыхали усадьбы, болдинские крестьяне сохранили родовой дом Пушкиных. А вот церковь в советское время была почти разрушена. Восстановили её только к 1999-му году. Сейчас в памятные дни в храме служится лития по «Приснопоминаемому поэту Александру со сродниками».
После службы располагаемся с женой на берегу пруда выпить кофе из термоса и перекусить, расстелив под тенистыми ивами покрывало. Места здесь много и никто не мешает.
По пути в усадьбу встречаем колоритного мужчину в инвалидной коляске, торгующего самодельными сувенирами. Выбираем один: чурбачок с воткнутыми пером и искусно выструганным топориком. К сувениру продавец прибавляет анекдот о том, как Пушкин встретил в роще Лучинник мужичка с топором, и между ними произошёл диалог:
– Ты что тут делаешь?
– Да вот, дрова рублю.
– А я, брат, пишу. А что написано пером, того не вырубишь и топором!
Вообще, местные жители относятся к Пушкину, кажется, не только как литературному гению, но и, отчасти, как к своему барину. Изустные воспоминания передаются от поколения поколению. Говорят, что даже проповедь ту самую в народе помнят.
Заходим за билетами. Приятное известие: многодетным бесплатно.
– Сколько вас? – строго справляется сотрудница за прилавком.
– Двое, – отвечаю я. И прибавляю по секрету: – Мы сбежали.
Женщина улыбается и подаёт нам билеты.
Экскурсовод ведёт по дому. Во время своего пребывания в Болдине Пушкин занимал здесь лишь две комнаты. Мебель в них подлинная, обстановка восстановлена максимально точно.
Например, вот этот натюрморт на столе восстановлен по рисунку Александра Сергеевича:
Но главный болдинский экспонат – это, пожалуй, не двухсотлетние диваны и стулья, а список произведений, родившихся в этих стенах за три месяца 1830-го года. Просто не верится, что можно было столько написать, и не абы чего, а лучших вещей, входящих во все хрестоматии.
В Болдино ежегодно проходит слёт молодых литераторов, участники которого однажды мне поведали, что кое-кто из них предпринимал попытки пожить здесь, «заразиться» болдинской атмосферой и повторить плодовитую пушкинскую осень 1830-го года, но ничего из этого не вышло.
Не удалось повторить это, видно, и самому хозяину – в следующий приезд сюда, в 1833 году, список оказался гораздо скромнее, а за 1834 год значится только одно произведение - Сказка о Золотом петушке.
Из барского дома экскурсия перемещается в дворовые постройки, и мы потихоньку отбиваемся от группы, чтобы погулять по парку. Тут и там встречаются костюмированные артисты. Ловишь себя на мысли, что крестьянки в сарафанах смотрятся в этой обстановке органичнее, чем дворяне в париках и дамы в пышных платьях.
Приходит понимание, что для Пушкина в Болдино было главным совсем не то, зачем едем сюда современные мы. Не стриженные газоны и беседки, а мирный дух русской глубинки, во многом сохранившийся и доныне – только надо суметь его почувствовать.
Категорически не рекомендуется проскакать по Болдину галопом, чтобы мчаться к следующему пункту туристической поездки. Болдином надо надышаться не спеша.
Парк прекрасен. И он – совершенно русский, с ивами над прудом, яблоневым садом и берёзовыми аллеями. На дальнем краю – пригорок с деревянной церквушкой, с которого открывается прекрасный вид на всё те же просторы.
На выходе из музея-заповедника решаем осмотреть Дом Культуры, расположившийся рядом с храмом. На фасаде увековечены даты «1837–1937 – столетие гибели поэта.
Краснокирпичное здание, напоминающее фабрику или паровозное депо, с пристроенным деревянным портиком с деревянными же колоннами (конструктивизм?), очень хорошо передаёт дух своей эпохи. Здание много лет стояло заброшенным, но сейчас его реставрируют.
С обратной стороны Дома культуры находим неожиданный артефакт – «Стену памяти Виктора Цоя», с портретом певца, искусственными гвоздиками и граффити. Что связало этих двух совершенно разных поэтов совершенно разных эпох? Их народность? Иностранные корни? Или безвременная кончина?
Последним впечатлением Болдина стало посещение выставки художника Валерия Крылатова в Культурном центре (здание современной постройки, находится на другой улице, но совсем рядом). Подобные выставки здесь проходят регулярно. Есть и постоянная экспозиция.
Пока мы, размышляя о русском народном характере Болдина, рассматривали добрые лица местных старичков и старушечек, изображённых на полотнах, в галерею вошёл сам автор и любезно провёл нам экскурсию по своим работам.
Сюжеты картин Крылатова совершенно разнообразны. От натюрморта с белыми грибами до дамы в шляпке в Люксембургском саду. Есть и серия болдинских сюжетов.
Насколько мы поняли, на Валерия не действует то заклятье, что не даёт литераторам творить в Болдине. Видимо, причина этого кроется в неутомимом трудолюбии художника, не дающем ему уйти в творческий застой.
– У него фамилия говорящая, – восторженно сказала супруга, когда мы распрощались. – Весь такой окрылённый, увлечённый своим делом!
Переменчивый летний день с дождём и солнцем, наконец, определился с погодой, превратившись в упоительный вечер. Едем домой – молча, не включая музыки, словно боясь растерять новое ощущение, поселившееся в душе. Все впечатления дня: и нарядные крестьянские домики, и аккуратно выкрашенные беседки и мостики парка, и добрый батюшка с румяным лицом, и конфетки, которые дают детям в храме вместе с запивкой, и эти русские просторы – всё складывается в единое чувство теплоты, целостности, тихой радости, чувство, выразимое одним словом – Болдино.
Текст и фото: Павел Сушков
А так свои впечатления от Болдино описала нижегородская поэтесса Марина Кулакова, постоянный гость и наставник Слёта молодых литераторов:
Болдино далеко.
Через Богоявленье.
За Арзамас, Шатки, за Лукоянов, – в путь.
Можно другой дорогой. Но и на то – терпенье:
Через Большое Мурашкино, Бутурлино, Гагино… Не забудь:
Болдино далеко. Болдино в карантине
Русских полей и пашен, связанных сил земных.
Так далеко-неблизко… Присно оно. И ныне.
Ягоды полевые, хлеб, молоко и стих.
Вёрстами – чернозёмы, только земля и небо.
Только земля и эхо. Тут не купоны стричь.
Болдино далеко. Ехать оно, и ехать.
Можно и не доехать. Можно и не достичь.
Болдино далеко. Мало ль холеры всякой,
Мало ль холеры разной, каждому - на пути?
Да и зачем так сложно?… Можно не ехать? - Можно.
Но и доехать можно.
Вслушаться, дорасти.
Так далеко-далёко! – вряд ли уж ненароком –
Роком, и только роком каждый ведом сюда.
Здесь закрома у Бога, вечность поводит боком,
Током бежит по строкам.
Болдино – навсегда.
Там молоко и пашни.
Там далеко, и важно
Чувствовать эти дали, видеть дорожный знак.
Там от царя Салтана и до царя Додона –
Кажется, что знакомо? Как от школы до дома? …
Может быть, и знакомо.
Ну хорошо, коль так.
