Переводчица, исследовательница, кураторка направления «Комикс» Школы дизайна НИУ ВШЭ Мария Скаф рассказывает о том, почему фламандский художник Брехт Эвенс — гений визуального нарратива и что делает его книги чрезвычайно достоверными.
Брехт Эвенс относится к тому поколению комиксистов, для которых комикс, по меткому замечанию Пола Граветта, не младший брат литературы, но бодрая сестренка-мутант, которая может все то же самое, что и традиционный текст, а часто — намного больше. В то время как Арт Шпигельман и прочие усердно добивались легитимизации нового медиума, заявляя, что комикс нужно создавать лишь в том случае, когда авторскую мысль не донести иначе, Эвенс воспринимает самостоятельность комикса как абсолютную данность, и в этой данности он творит удивительные вещи, при взгляде на которые мы замираем: кто бы мог подумать, что книга может быть такой?
В интервью Эвенс часто упоминает, что истоки его художественного метода лежат достаточно далеко друг от друга: здесь и гравюры Утагавы Куниёси, и Дэвид Хокни, и Адольф Вёльфли, и Блексболекс, и «Тинтин», и Брейгель, и персидская миниатюра. Такой разброс обеспечивает Эвенсу поразительное интонационное разнообразие: в одно мгновение мы слышим типичный телефонный разговор двух возлюбленных, а в следующее на нас обрушивается весь шум многомиллионного города; на одном развороте мы чувствуем бешеный ритм мегаполиса, мы будто посреди праздника, который не закончится никогда, но уже на следующем нас сковывает бесконечный ужас перед толпой. И эта поразительная эмоциональность пронизывает каждую книгу и каждый кадр. Брехт Эвенс из тех редких художников, которые даже в самом крошечном штрихе остаются выразительны, будто в его работах нет ни одной случайной линии, ни одного непродуманного пятна (хотя из его интервью мы достоверно знаем, что это не так: Эвенс рассказывает, что намеренно выбирает материалы, сложно поддающиеся контролю, — тушь и акварель; это позволяет добавить в работы элемент «божественной» ошибки).
Все это делает книги Эвенса чрезвычайно достоверными. Герой проходит через зал в ресторане, и каждая выхваченная из общего гула фраза рисует меткий портрет говорящего: «Стоит ей только открыть рот!» Или: «А потом у меня долго ничего не было». А еще: «Стрекот сверчков и запах наших последних сигар». Персонаж бросает ничего не значащую реплику, но в этой реплике мы моментально узнаем себя: «Я сегодня ждал приема перед ее кабинетом и слышал, как она смеется. Пациентка до меня с ней шутила. А я все сидел и нервничал, потому что знал, что у меня шутить не получится». Все дело в том, что Эвенс владеет текстом ничуть не хуже, чем графикой, не пытается разделить две системы, но умело спаивает их в единое высказывание, создавая живой, пульсирующий, изменчивый мир. В одну минуту этот мир, словно лоскутное одеяло, накрывает тебя с головой, а в следующую — распадается на ленты и нитки, буквально разваливается у тебя в руках, будто ты не способен его удержать.
Наполненность, избыточность и при этом невероятная хрупкость мира, кажется, пронизывает каждую работу Эвенса. Он начинает этот разговор в своем дипломном проекте, «Не то место» (Ergens waar je niet wil zijn), вышедшем отдельной книгой в 2009 году, ведет его в «Пантере» 2014 года и продолжает в «Полуночниках» 2018-го. Судьбы людей, которым сложно справиться со своей жизнью, занимают Эвенса все эти годы: он изучает их со всей тщательностью, раскрывая перед нами ту бездну, бок о бок с которой живут его герои. Он, безусловно, сочувствует каждому, кто заблудился в огромном городе и потерял себя; с его точки зрения, мы все в одной лодке: сталкиваемся с бездной и никогда от нее не избавимся. Верит ли Эвенс, что из этого лабиринта все-таки есть выход? Кажется, да. «Море, оно такое. Бывает и туман, — говорит в финале герой «Полуночников». — Не беспокойся, молодой тигр. Он нам ничего не сделает». Это — то утешение, которое может предложить Эвенс всякому, пережившему ночь, заверение, что мы справимся, что бы ни случилось. Заверение, как и все, что делает Эвенс, очень убедительное.
___________________________
Этой осенью мы переиздадим великолепных «Полуночников», так что заранее готовьте место на своих книжных полочках :)