— Вот всегда так, — думала Манечка, сидя у окна, и положив головку на руки, — Ничего эти взрослые не объясняют, только ругаются сразу. Ну подумаешь, спросила я, кому бабушка в чулан блюдце с молоком понесла, зачем сразу ругаться-то? А бабуля тоже рукой отмахнулась, иди, мол, не до тебя.
— А вот и правда уйду, уйду, — сказала Манечка рыжему Ваське, гревшему бочок под солнечными лучами на распахнутом настежь окне.
Манечка ловко спрыгнула с лавки и, взяв свою маленькую корзиночку, положила в неё пастилку яблочную да кусок хлеба.
— Пойдёшь со мной, Васятка? — позвала она кота, но тот лишь лениво дёрнул ухом, даже не соизволив открыть глаза.
— Ну и ладно, одна пойду, — надула губы Манечка и вышла из избы.
На дворе было тихо. Взрослые ушли работать в поле, а старенькая бабушка возилась в хлеву. Постояв малость на крылечке, Манечка сбежала со ступенек и отворила калитку, за которой была пыльная дорога. Если пойти по дороге налево, то будет дом бабы Нюшы, а дальше луг, а за лугом лес.
— В лес пойду, — решила Манечка, — Буду там жить, вот пущай после плачут по мне.
И Манечка побежала, поднимая пыль, по сухой, укатанной телегами дороге, в сторону леса.
***
Лес стоял весёлый и зелёный, наполненный трелями птиц и шёпотом листвы, ветерок ласково обдувал Манечку, звал поиграть. Девочка ступила под сень деревьев. Берёзки и липы обступили её хороводом со всех сторон. Алые ягодки замерцали в сочной густой траве:
— Съешь нас, Манечка!
Дятел на высокой сосне выстукивал мерно:
— Сюда, сюда, иди сюда!
А сорока, невесть откуда тут взявшаяся, добавляла:
— У нас ве-е-есело!
Манечка побежала по тропке, петляющей меж рябинок и стройных берёз, всё дальше и дальше в лес…
***
— Да куда же она запропастилась? Вот беда, скоро родители с поля вернутся, а её нет! Батюшки мои, что же делать-то? — старенькая бабушка взволнованно обыскивала каждый закуток во дворе, ища Манечку, а после вышла за ворота, сокрушаясь и охая.
***
Солнце как-то резко село за горизонт, Манечка даже не заметила, как это произошло. Вот только что, казалось, было светло и шумно в лесу, и вдруг разом смолкло всё. Кругом стояли тёмные разлапистые ели, запахло сыростью и стоялой водой, зашуршало в потёмках что-то, из-за ели глянули на Манечку большие круглые глаза, моргнули жёлтыми огнями. Девочка испуганно съёжилась в комочек, не зная, куда бежать, попятилась, и вдруг ноги её угодили во что-то мокрое, чвакнуло, булькнуло и Манечка поняла, что она на болоте…
***
— Ох, не доглядела я, — плакалась старушка перед родителями, — Егоза такая, убежала без спросу. Всё я виновата, старая.
— Не реви, мама, нет твоей вины. Сейчас людей подымем, искать пойдём к реке и в лес.
***
Выскочила Манечка из мокрого на какую-то кочку, чуть было не засосало её болото. А кочка вдруг как закряхтит, как зашевелится, стала она вдруг разворачивать горбатую спину, и возникла перед испуганной Манечкой старушонка. Тут луна как раз на небо выкатилась, круглобокая, яркая, над самым лесом повисла. Манечка и разглядела старушонку ту — невысоконькая, в зелёном платьице, тиной да травой увешанная, нос крючком, глаза синеньким светятся, а в седых космах — клюква да морошка растёт.
— Ты чего тут бродишь? — сердито наскочила старушонка на девочку.
— Я из дома ушла, — промолвила Манечка.
— А ты знаешь, что бывает с теми, кто без маменьки с тятенькой в лесу ходит? — засмеялась старуха.
Покачала Манечка головой, от страха и слова вымолвить не может.
— А знаешь ли кто я? И в какую ночь ты тут оказалась?
— Не знаю, бабушка.
Улыбнулась старушонка:
— Болотница я, Кика иначе, а коль назвала меня бабушкой, так не трону я тебя, так и быть, хотя по уму должна бы я тебя в болото затащить, да утопить.
— Ой, не надо, бабушка, топить, я домой хочу! — заплакала Манечка.
— Да не реви, провожу я тебя домой. Только прежде того дело надо сделать. В прошлом годе Лятавец окаянный вперёд всех успел кочедыжник схватить. А мне он очень нужон. Так что поспеши, заполучу кочедыжник, тогда и тебя провожу к деревне.
И Болотница заспешила по моховому ковру. Манечка, еле поспевая, перепрыгивая через кочки, побежала за старушонкой.
— Слушай меня внимательно и запоминай, — на ходу поучала Манечку Болотница, — Поможешь мне, а я помогу тебе. Как придём мы к тому месту, спрячу я тебя под подол платья, ты махонькая, никто тебя и не заметит. Вот тебе веточка полынная, держи её крепко и не выпускай, она тебя защитит от остальных. Много нынче нечисти соберётся. Станут они прыгать и скакать, грозу вызывать. Как та гроза разразится, так на кочедыжнике цветок-то и распустится огненным цветом. Тут-то ты и выбегай, и срывай его поскорее, да не бойся, не жжётся тот огонь.
— Что за кочедыжник-то, бабушка?
— Дак папоротник по вашему. Ты, значится, не зевай, как цветок сорвёшь, беги со всех ног. Я за тобой следом побегу. Сделаю вид, что поймать хочу. Ты не бойся, это я для виду. А вот остальные, те взаправду тебя ловить начнут. Только ты не оглядывайся, на уговоры их не откликайся, тогда они не смогут тебе ничего сделать. Всё ли поняла?
— Поняла, бабушка.
— Не боишься?
— Маненько.
— Ничего, мы их всех обдурим, — захихикала старушонка.
В самой глуши леса, на круглой поляне, вокруг пышного раскидистого куста собралось множество безобразных тварей, каких тут только не было. И крылатых, и рогатых, и пучеглазых, и колченогих, и лысых, и мохнатых. Всё было видно Манечке из-под платья Болотницы, а вот её никто не видел. Подобрались они к самому кусту, листья на нём резные, завитые. Нечисть так и вьётся вьюном, так и кружит вокруг. А Манечка тихохонько сидит да поглядывает.
И вот засверкала гроза, всполыхнулось небо маревом, озарилось молниями, и на кусту бутон вдруг возник. Замолкла нечисть, каждый лапы тянет, выжидает, чтобы первому цветок заветный ухватить. И Манечка ждёт. Вот показались из бутона крохотные язычки пламени, заплясали, запрыгали. Нет, рано ещё. Не будет проку от такого цветка. Надо чтобы весь вышел. И лишь только раскрылся бутон полностью, расцвёл огненными лепестками, как выскочила из-под подола Болотницы махонькая девчушечка, сорвала цвет, да и кинулась прочь.
Взвыла сила нечистая, полетела, побежала, поползла за беглянкой. И Болотница рядом бежит, громче всех кричит:
— Держи её, держи!
Но помнит Манечка наказ — не оглядываться, не останавливаться, знай себе бежит. А нечисть вокруг кружит, лает, воет, хрюкает, рычит. Страшно-о-о! Из последних сил Манечка терпит. И вдруг смолкло всё разом. Что такое?
— Первые петухи пропели, — еле дыша ответила ей Болотница, останавливаясь рядом, — Всё, стой.
Остановилась Манечка, дышит тяжело.
— Ай, и молодец ты девка! — восхитилась Болотница, — Така маненька, а не испугалась этой своры. За то сдержу я своё слово, выведу тебя в мир Божий. А то, поди, со мной останешься? Уж больно ты шустра. Я тебя всему обучу, хорошо жить станем.
— Нет уж, — отвечает Манечка, — Домой веди.
Взяла старушонка у Маняши цвет огненный, за пазуху спрятала, и пошли они не спеша по тропке, да с первыми лучами солнца и вышли на опушку. А там внизу, под холмом, и дом родной.
— Ну беги, — сказала Болотница, — Да коли надумаешь ко мне на болото пожаловать, милости просим, всегда тебе рады!
— Спасибо, бабушка! — ответила Манечка и побежала с горки, да на луг, да к родному порогу. А там ищут её все, слезами заливаются. Обрадовались!
С той поры много лет минуло. Манечка та уже сама старушкой стала, да вот диво — как на болото за ягодой не пойдёт, так всегда у неё в корзине самые крупные, самые лучшие ягодки — морошка медовая, прозрачная, клюковка алая, черничка, сизым дымком подёрнутая, брусничка бусинами рассыпными. Помнила, видать, Болотница доброе дело, и в долгу не оставалась.
Рассказ "Манечка и Болотница" из книги автора "Русалья неделя".
Иллюстрация из сети.
