Занятная есть особенность российского менталитета – в первую очередь видим недостатки и обожаем все свое ругать. Вот маменька обругала сына - Арсения Морозова дураком за особняк (Воздвиженка, 16, ранее Дом дружбы с народами зарубежных стран, сейчас Дом приемов Правительства РФ), который ему построил архитектор В. Мазырин. А, собственно, чем он плох? Ну, смешение стилей, ну, покажем все лучшее сразу? Так есть и название для стиля – эклектика. Вот, например, в Португалии в городе Синтра сделали из еще более экстравагантного здания мировой аттракцион, подобрали название, легенду, и народ толпами валит посмотреть и восхищается. Дворцы Пена и Регалейра - именно они, видимо, произвели впечатление на Морозова, путешествовавшего по Португалии, после чего он решил что-то подобное построить в Москве. И получил большое «спасибо» от родных и не родных).
Подобных примеров масса. Вернемся к русской живописи.
Константин Егорович Маковский(1839, Москва – 1915, Санкт-Петербург) родился в очень известной дворянской семье, представители которой были живописцами, архитекторами, певцами. Он рос в творческой среде, среди известных людей, к его родителям приходили Гоголь, Глинка, Брюллов, А. Островский, Тропинин… Последний оказал на него сильное влияние и немного «ставил» руку.
Константин начал рисовать чуть ли не с четырех лет. В 1857 году после учебы в Московском училище живописи поступил в Императорскую Академию художеств в Санкт-Петербурге, в 1862 за картину «Агенты Дмитрия Самозванца убивают Федора Годунова» был награжден малой золотой медалью.
В 1863 году выступил вместе с другими студентами («бунт четырнадцати») против усилившегося академического направления в живописи (так, они отказались писать дипломные работы на предложенный сюжет из скандинавской мифологии), и покинул Академию.
К. Маковский перешел в Петербургскую Артель художников, первое в России независимое объединение художников, которым руководил Крамской. Однако сценки, которые он в этот период писал (Вдовушка, Маленькие шарманщики и др.) сильно отличались от безрадостных видов народных страданий в работах других будущих передвижников, это явно была не его стихия, и он начал писать по заказам эффектные портреты, снял мастерскую на Дворцовой площади, появился материальный достаток. И вскоре он ушел из артели.
В 1867 году за ряд портретов, картины «Бедные дети» и «Селёдочница» он получил звание академика, в 1869 году за картину «Народное гулянье во время масленицы на Адмиралтейской площади в Петербурге» и некоторые другие работы он получил звание профессора Академии художеств. Все складывалось отлично.
В 1870 году «бунтари» создали Товарищество передвижных художественных выставок, устав которого разрабатывал и К. Маковский. Целями товарищества, в частности, были развитие любви к искусству и облегчение для художников сбыта их произведений.
К. Маковский много путешествует по России. Например, в этом же 1870 году, после поездки в Тамбовскую губернию, он пишет известную картину «Дети, бегущие от грозы».
В 1873 году из-за болезни первой жены Маковский вместе с ней уезжает в Египет, где он написал «Дервиши в Каире», «Перенесение священного ковра из Мекки в Каир», которую купил Александр II.
Со временем, в 80х годах, К. Маковский по существу отойдет от деятельности передвижников, и, хотя представлял на многие выставки передвижников свои работы, проводил и персональные выставки, участвовал в академических выставках, за что его многие осуждали как предателя демократических идей.
«Его повлекло с грязных улиц и вонючих задворков, от неудобного и незаманчивого прозябания бедных и простых людей, в раздушенные гостиные, к приятным и ласкающим нравам высшего общества». Вот, действительно, как это он?
«Одна из комнат обширной квартиры Маковского отведена для тропического сада, в котором живут заморские птицы, наполняющие жилище художника забавным пением…». Так ведь сам заработал и жил как хотелось).
Константин Маковский вполне был успешен, обаятелен, привлекателен, жизнелюбив и талантливо писал в разных жанрах: хотите исторические картины, пейзажи, жанровые сценки, романтические картины и роскошные портреты – да пожалуйста!
«Дети, бегущие от грозы» (1872 г.), «Русалки» (1879 г.), «Боярский свадебный пир в XVII веке» (1883 г.) и разнообразные красавицы-боярышни в изумительных кокошниках, «Демон и Тамара» (1889 г.), «Минин на площади Нижнего Новгорода, призывающий народ к пожертвованиям» (1896 г.), «Иван Сусанин» (1914 г.), «За чаем» (1914 г.), «Гадание» (1915 г.), множество портретов и многое другое – все это разнообразное роскошное «пиршество» создал Константин Егорович Маковский.
Казалось бы, что плохого в том, что человек жил с удовольствием, в основном, успешно и счастливо, своим огромным трудом и талантом? Обязательно страдать, пить, писать ужасные ужасы российской действительности? А если человек видит и может показать солнечный свет, прозрачность воздуха, радость, красоту, мир изящных людей и предметов, и его работы покоряли зрителей и покупались? Видимо, именно легкость, успешность, популярность и жизнерадостность очень трудно «простить». И как же ему доставалось от современников и позднее:
«удовлетворял модным потребностям», «крупное дарование, загубленное в погоне за мелким идеалом», «не сделал ничего искреннего», «был всеобщим баловнем», «поверхностность» работ т.д. и т.п.;
«Богатые любители оценили вполне пастилу и рахат-лукум, изготовлявшиеся специально для них К. Маковским… и записывались в очередь, чтобы позировать для портретов.» (А. Бенуа).
На 7-ой выставке передвижников в 1879 году он представил свою картину «Русалки», которую для Эрмитажа купил Александр II, а также заказал свой портрет художнику (и это был уже третий портрет работы К. Маковского).
Однако и «Русалок» встретили неоднозначно. «Маковскому попало за них, от критики…». Он «свил обнаженные тела в чувственный вихрь, взлетающий от воды к наваждению лунного сияния» - мнение В. Пикуля. А вот А. Бенуа писал: «Его русалки, претендующие на чувственность и поэзию, - очень пустячная, ничего, кроме банальной пикантности и дешевой эффектности, не содержащая иллюстрация».
Константин Маковский увлекался коллекционированием старинных вещей, которые он часто использовал как реквизит для картин. Начиная с 80х годов, он пишет массу работ на темы русской истории, разнообразных бояр и боярышень (их более 60). К нему приходит мировая слава.
«… мастерская Константина Маковского вроде антикварной лавки: блестят шелка и парча, всюду древнее оружие, боярские одежды, кокошники и сарафаны, в ларцах из слоновой кости туманится жемчуг, на рундуках мерцают братины из серебра и золота, ковры и гобелены — все это цветет и брызжет сочностью красок и света…» (В.Пикуль).
Он несколько раз был в США, где его работы охотно покупали. На Всемирной выставке в 1889 году в Париже, К. Маковский получил золотую медаль за работы "Смерть Ивана Грозного", "Суд Париса" и "Демон и Тамара".
«Ошеломляющая мода на Маковского не прекращается: картины его скупают не только в Европе — их алчно поглощают частные галереи капиталистов Америки» (В Пикуль).
Огромное количество его картин так и осели за рубежом. Например, чудесный «Боярский свадебный пир» Третьяков не смог купить из-за дороговизны работы, и ее купил американский коллекционер.
А в 1896 году «возник» Минин, «написанный для Нижегородской ярмарки, где для картины был устроен отдельный павильон. Официально холст назывался так: «Кузьма Минин на площади в Нижнем Новгороде призывает сограждан к пожертвованиям». Вот здесь Маковский и размахнулся перед народом во всю богатырскую ширь — это был уже эпос, подлинный! Даже странно, как Маковский, в его летах, уже погрузневший, уже пребывая в пессимизме, сумел справиться с таким колоссальным полотном, где все взволнованно, все археологически верно, все реально до последней нитки на рубахе мужика, до завязки на котомке нищего. Тут разом все ожило, все задвигалось, забурлило в массе народа, и казалось, что из глубины красок просачиваются вещие слова патриота Минина» (В.Пикуль).
В последние годы жизни художник признавался: «Я не зарыл своего Богом данного таланта в землю, но и не использовал его в той мере, в какой мог бы. Я слишком любил жизнь, и это мешало мне всецело отдаться искусству». Эти годы Константина Маковского были омрачены личными неприятностями, связанными, прежде всего, с его сложным и длительным разводом со второй женой.
«Слишком любивший жизнь и все, что его окружало, Маковский вдруг испытал трагический надлом. Пресыщение красотой само по себе перешло в иную стадию — в отвращение… Он сначала порвал с той средой, которую описывал и которая боготворила его. Потом ушел и от семьи» (В. Пикуль)
К. Маковский до последних дней оставался одним из самых популярных живописцев Петербурга, хотя, по свидетельству В. Стасова, писал «всё больше французские будуарные панно и будуарные картины, или французские маленькие конфетные головки».
Умер К. Маковский в 1915 году, в 76 лет, попав в аварию.
В советское время его творчество как-то не очень приветствовалось, больше говорили и писали о его брате (Владимир Маковский), который сохранил «дух передвижников». Но руководство страны, по информации в СМИ, дарило зарубежным друзьям работы именно К. Маковского).
«Константин Егорович Маковский будет всегда порицаем, но никогда не станет отвергнутым. Импровизатор бурного темперамента, волшебный кудесник красок и света, он еще долго будет радовать нас. Ни у кого не подымется рука убрать из музеев торжественные полотна, и пусть шумят в Русском музее его балаганы на веселой масленице, пусть на берегах Волги люди проникаются раскаленной атмосферой героического призыва Минина, наконец, эти красивые женщины, давно ушедшие в небытие, вся нескончаемая галерея ученых, артистов, историков, писателей, полководцев России — они всегда останутся с нами как великолепный документ эпохи, в которой жил, благоденствовал, любил, восхищался, страдал и нелепо умер большой, замечательный мастер.»
Мастер, который любил жизнь и умел показать ее красоту!
