Любовь Николаевна работала в исполкоме, в коммунальном отделе, но её все любили. Удивительное дело, но она никогда не позволяла себе не только наорать на идущих бесконечной толпой занудных пенсионеров, но и даже слова грубого или злого взгляда никто и никогда от неё не услышал и не увидел.
И из себя она была очень симпатичной - беленькая, сероглазая, с ямочками на щеках... А всё же была она одинокой. Ну сын-то у неё был. а вот вдовой она осталась десять лет назад, в тридцать два года, да так с тех пор и растила своего Димочку одна - не хотела ему отчима приводить.
Зашла как-то к Любе вечерком лучшая подруга Света: "Слушай, подруга, какая у меня для тебя хорошая новость - наш бывший главный городской начальник-то глаз на тебя положил! Откуда я знаю? Да он теперь мой сосед! Просит меня - познакомь да познакомь с подругой!"
Свете недавно повезло поселиться в роскошном обкомовском доме - так удачно они с сыном квартиру разделили...
- Так вот, - продолжила подруга, - он уж несколько раз в твой отдел приходил, стоял в сторонке да на тебя любовался! Говорит, мне бы такую жену хоть под конец жизни! А умру - пусть всё ей достанется - это лучше, чем властям отойдёт!
- Так у него же дети наверняка есть!
- Да у таких всё одно к одному, - успокоила Света. - Сын у него в таких чинах, что из-за таких крох он свой зад от министерского кресла не оторвёт - больно нужна ему папина казённая квартира! А тебе-то под старость она как кстати будет! Ты всю жизнь с сынулей, что ли, прожить собираешься? Сейчас-то хоть куда глаза глядят от него беги, а уж как жену приведёт, что делать будешь? А Игнатову уже семьдесят шесть - долго мучиться не будешь, даже если и ухаживать за ним придётся - оно того стоит!
Света знала, о чём говорила - сынок у Любы был нрава крутого. Как пришёл из Армии, полгода пролежал на диване, а потом занялся "делами". Какие такие у него были дела, Люба не знала, только на шее у неё он больше не сидел, но из дома отлучался не очень часто - всё так же лежал на диване и слушал музыку.
От его оглушительной музыки Любе хотелось из окошка выпрыгнуть, но вместо этого она просто уходила из дома и бродила по улицам. Призывать сына к порядку было бессмысленно - пробовала...
- Нет, Светочка, спасибо, подруга моя дорогая! Да как же так можно - за квартиру продаться да смерти старичка ждать! - стыдно было перед подругой Любе, но не смогла она согласиться. Да и ещё одно смягчающее обстоятельство она вспомнила - сына, мол, одного не могу бросить - без меня совсем с катушек слетит...
- Может быть, и так! - согласилась с подругой Люба, когда та назвала её конченой дурой. Только Света как в воду смотрела; через несколько дней привёл Дима домой деваху - молодую, красивую. Привёл и объявил, что они будут здесь жить, в Любиной крошечной двушке.
Деваха приехала из провинции, не поступила в институт, через год будет пытать счастья снова. Надо сказать, жену свою гражданскую Дима матери на шею не вешал, содержал её сам, но и от домашней работы её очень берёг - это всё досталось Любе. Тут уж из дома не убежишь - то уборка, то стирка, то кормить молодых надо - всё же две семьи в одной квартирке...
И вообще жизнь пошла нескучная - каждый вечер компании, шум, гам, музыка, выпивка. Любе дома совсем места не осталось. Так что когда Света опять настойчиво предложила ей познакомиться с Игнатовым - Люба согласилась.
Игнатов оказался совсем не тем, что думала о нём Люба - это был интеллигентный пожилой мужчина - ухоженный, подтянутый, хорошо одетый и благоухающий дорогим одеколоном. Взгляд проницательный, лёгкий румянец на щеках... На Любу смотрел внимательно и ласково.
Без хвастовства и фальшивой скромности показал гостьям квартиру. Люба была поражена - одна только кухня метров на шестнадцать! А потолки, а окна! И обе комнаты метров по двадцать, не меньше! А одна комната вся картинками в рамах увешана...
Люба захотела показать, что и она кое-что в искусстве понимает и рассказала про свою знакомую, которая картинки из журналов вырезает, покрывает лаком и вставляет в рамы - тоже очень красиво получается...
- У меня - подлинники, - тихо уточнил хозяин. - Когда-то у меня была возможность это покупать, а теперь уж - нет. Да и у кого она сейчас есть?!
Мебель в доме была хоть и старая, но видно, что дорогая, телевизор - цветной, заграничный... Хозяин усадил дам за накрытый стол - сервиз был из тонюсенького, полупрозрачного фарфора, и Люба с опаской держала в руках лёгонькую, как пёрышко, чашку.
Хозяин был предупредителен, ненавязчив - с ним было легко и спокойно, хотелось рассказать ему о себе всё и сразу, ничего не боясь да так и остаться рядом, прислонившись к его надёжному плечу... Разницы в возрасте Люба совсем не чувствовала.
Однако подруги надолго не задержались - не хотелось хозяина обременять, да и зашли как бы случайно - просто мимо проходили...
- Ну что, как тебе? Что мне ему сказать? - позвонила с утра пораньше Света.
- Он мне очень понравился, но замуж за него не пойду! - твёрдо ответила Люба. - Не могу я за НЕГО из-за квартиры выходить!
- Люба, - увещевала её подруга, - сейчас не такие времена, чтобы быть такой щепетильной, тебе уже сейчас негде жить! А что ты будешь делать в старости? Тебя уже в сорок-то два года готовы в дом престарелых сдать!
И всё же, давно зная Любу, видела Света, что если подруга так упёрлась, то ничего с этим не поделаешь!
А через три месяца Света сообщила, что Игнатов умер. Во сне.
Люба горько, горько плакала...
