Чуковский вспоминал, как в 1913 году познакомился с Маяковским. Он подошел к нему в бильярдной и стал высказывать свое восхищение. Выслушав, Маяковский неожиданно сказал:
– Видите, вон в том углу сидит старичок? Скажите все это ему.
– Но почему? – удивился Чуковский.
– Я ухаживаю за его дочерью. Она уже знает, что я великий поэт, а папаша сомневается. Вот и скажите ему.
Корней Иванович выполнил просьбу. Маяковский был весьма признателен, что тот повысил его акции в глазах потенциального тестя, и даже подал Чуковскому пальто при выходе.
Похожая история случилась в 2003 году в Москве с фронтменом группы King Crimson, разве что обошлось без папаши. Это был первый и единственный приезд группы в Москву. На пресс-конференции появилась четверка в полном составе – все трое, почти по Стругацким. «А где же Роберт Фрипп?» – недоумевали собравшиеся. «Извините, он остался в гостинице, он не встречается с журналистами». Но и все трое достойно отвечали на вопросы, давали автографы, фотографировались, а Белью даже сыграл на акустике фрагмент Three of a Perfect Pair.
Концерт в «России» прошел на подъеме, после чего все трое направились в клуб «Китайский летчик Джао-Да». Наверное, Чепарухин посоветовал, тем более что идти всего десять минут. Я там находился в это же время и наблюдал следующее. Все трое разошлись по разным залам и тусовались по отдельности. Была середина недели, клуб пустовал.
В дальнем зале сидел Пэт Мастелотто в окружении человек пятнадцати, скорее всего, барабанщиков. Они засыпали его вопросами, ловили каждое его слово, многие записывали. В боковом зале был Трей Ганн. Он сидел в гордом одиночестве у стойки бара, периодически заказывая водку с лимоном. Почему-то его личность не вызвала такого ажиотажа, как у Мастелотто.
Самое интересное я увидел в центральном зале. За столиком сидели Эдриан Белью и некая девушка. Было видно, что он подбивает к ней клинья. Но у девушки это явно не вызывало энтузиазма. На ее лице читалось примерно следующее: «Ну, иностранец. Ну, одет модно. Но уже немолодой, лысый, с оспинами, рост небольшой. Да еще врет, что он известный музыкант, Крин Кринсон какой-то. Оно мне надо? Все они известные музыканты, когда хотят бабу снять».
Тут в зал вошел молодой человек и, увидев перед собой живого Белью, упал перед ним на колени: «Эдриан, вы гений! Я сейчас с вашего концерта, это нечеловеческая музыка!» Белью оживился, встал, поднял молодого человека с колен и с нескрываемым удовольствием стал слушать дальше. «Ваша группа величайшая в мире! Я сам профессиональный музыкант, я понимаю каждую ноту в вашем творчестве! Это войдет в столетия!»
Монолог восхищения продолжался минут пять, после чего Эдриан поблагодарил молодого человека, дал автограф и вернулся к прежнему занятию. Я взглянул на девушку. Она смотрела на Белью влюбленными глазами. Не знаю, чем для него закончился вечер, но надеюсь, у фронтмена King Crimson все сложилось.
Я зашел в боковой зал, подошел к скучающему Трею Ганну, выразил свое уважение и спросил:
– Что же Фрипп не пришел сюда с вами?
– А он никогда с нами не тусуется. Сидит в номере, медитирует, книжки умные читает, – ответил Трей.
Вернувшись домой, я поставил Three of a Perfect Pair и в очередной раз насладился тритоновыми аккордами Фриппа.
