На улице бесновалась снежная метель.
ОбьГЭС погружался в черно-желтые сумерки, ветер рвал провода и свистел в подворотнях: приходилось прикрывать лицо рукой, защищаясь от струй холодного воздуха и мириад снежинок, что тотчас оседали на одежде.
Однако идти пришлось недалече - Абаканская 16А, с довоенным указателем. Отлично, вспоминаем номер квартиры: лифт до сих пор не ходит, оттого бодрячком поднимаемся на девятый этаж. Вытолкав пыхтящего Морозова на площадку, Череп подошел к черной железной двери и нажал на кнопку звонка. Нет контакта. Удар кулаком по холодному месту металла - ба, да тут не заперто!
Войдя в темную квартиру, Самылин тут же зажал нос. Пахло разложением, спертым воздухом и клопами. Запнувшись о что-то мягкое, он больно ударился головой о дверной косяк. Чертыхнувшись, Самылин достал фонарик и замер: у его ног лежало тело с пробитой головой. Это был Сид - в черной неформальской майке и джинсах. Рядом, в соседней комнате на диване замерла его подруга с перерезанным горлом...
- Вот и встретились, - молвил Самылин. - Коля, стой тут и не дергайся.
Поехавший замер болванчиком, пялясь на распростершийся на полу труп, а Череп приступил к осмотру квартиры. За прошедшие двенадцать лет она не изменилась - лишь добавилось пятен на обоях, ну и мебель постепенно приходила в полную негодность. Из платяного шкафа полетели видавшие виды куртки и ветровки, опытный сталкер вытаскивал содержимое карманов и бросал их на пол. Ничего: какие-то тряпки, брывки бумаг, пустые пачки из-под сигарет и ржавая пыль. Закончив со шкафом, он приступил к шмону письменного стола. Потратив несколько минут на разбор завалов, он достал потертую записную книжку в кожаном переплете. Пробежав фонариком по страницам, он удовлетворенно хмыкнул: обнаружились свежие записи. Отлично, с этим он разберется позже. Теперь последнее: старенький смартфон (успешно пережил ЭМИ-удар) и два кнопочных телефона. Вырезки из газет (свежие, за ноябрь и октябрь сорокового года). Картонные упаковки от пайков и медикаменты - обитатели квартиры страдали типичным "букетом выживальщика", а это привет желудочно-кишечному тракту, сердцу и легким...
- Он тут несколько дней лежит, - сделал замечание "номер" со справкой из дурдома. - Вот значит как.
- Били тупым предметом, - коснулся холодного лба пальцами Самылин. - Неужели бытовуха?
- Да как пить дать, - усмехнулся Морозов. - На раз два хаты ходят и вскрывают. Вот помню...
- Нечего тут больше разгребать, - проведя рукой по карманам джинсов Сида, выдал последнее заключение Череп. Надо было валить - и на всякий пожарный, прихватить с собой Колю Поехавшего...
Метель утихала. Покрытые толстым белым налетом крыши домов и ровные полосы дорог искрились в свете фонарей. Теперь предстояло совершить маневр: вырваться с Абаканской, что располагалась в сердце микрорайона к Советскому шоссе - и что есть мочи рвать на север, обходя Краснообск и открытые заснеженные поля по обе стороны дороги. Соваться через мост на правый берег после всей этой истории он не хотел: в районе Академгородка все нашпиговано электроникой, а значит и свои, и чужие его машину засекут быстро. Если здесь творится такая стремная петрушка, и убирают людей - делая недвусмысленные намеки - то чего ждать в центре города? Вот появится он в родном департаменте, где сидел все последние годы, выйдет в сортир по нужде - и бац, в шею перо, или что похлеще.
Только сейчас до Самылина начал доходить пронзительный трагизм ситуации: Диктаторат плотно опоясывала незримая сеть агентов влияния, что действовали слаженно и с филигранной точностью. И если родные чекисты были понятны и где-то даже предсказуемы, то убравшие Сида и Кали, двух маргиналов с захолустной окраины Новосибирска люди явно имели куда более серьезную подготовку и квалификацию.
Вот к чему цирк с ноутбуком? И даже больше: отчего я Колю Морозова резко вспомнил, перебирая в голове эпопею с хамелеонами? Или было нечто такое, что ускользнуло от внимания?
Посадив в свободное кресло Морозова и коснувшись пальцами баранки руля, Череп крепко задумался. Не было ни единой зацепки: словно из ниоткуда в никуда уходили люди, обрывая за собой все ниточки. Неспроста этот долбанный ноут попал к Морозову - но как он очутился у Сида?
- Еще раз, дорогой мой человек, - Череп оскалил зубы. - При каких обстоятельствах аппаратура попала к Сиду?
- Да не знаю я, хоть убей! - взвыл Морозов. - Может музычку захотелось послушать, он же типа меломан у нас был! Говорит - барыге местному скинули какие-то залетные черти, сами то ли конвой хлопнули, то ли подвальчик очередной расковыряли за укрепблоком - так а на кой железо это сейчас? С ним возиться, платы искать...Не выпускают же сколько лет! А новых нет. Как-то так.
Череп внимательно посмотрел в лицо Коле. Тот похоже не врал. Да и судя по докладу от информационной сети, особо мутных контактов в последние месяцы не имел.
Выходит, все зря. Выходит, незачем было делать такой крюк и переться через три сегмента до точки назначения. Что делать?
- Не знаю, что у тебя на уме, Игорь, - Морозов почесал репу. - Но думается мне так: надо валить. Делай чо хошь, только меня не закладывай. Лады?
- Хрена с два тебе а не цугундер, - Череп махнул ладонью. - Еще пригодишься. Значит так: щас двигаем до надежного человечка и ты ведешь себя тише воды, ниже травы. Усек? Вот и отлично.
Подняв ворох снежного кружева, пронзив фарами ночной холодный мрак, модифицированная буханка помчалась на север, в сторону панельных жилблоков Новосибирска...
Продолжение следует...
