Через месяц, пришло Груне письмо от сестры, в котором она писала как устроилась на новом месте: ”Знаешь Груня, я сама себе ещё поверить не могу, что всё это случилось со мной. Мы с Алёшей проехались по всему Крыму, он мне всё показал. Как здесь замечательно и красиво. Поэтому ждём тебя в гости, приедешь и сама всё увидишь. Домик у нас действительно небольшой, но зато очень уютный, а рядом с домиком сад, чего здесь только не растёт, а перед домом в палисаднике, у нас розовые кусты. Столько лет прожила, а только здесь увидела как они растут. Груня, я каждую минуту, благодарю Бога, что хоть под коней жизни дал мне побыть счастливой, узнать, как это жить с любимым человеком, любить самой и в ответ чувствовать что любят тебя. Я иногда ночью просыпаюсь, слушаю его дыхание и спрашиваю себя, Стеша, неужели это происходит с тобой, вот он твой Лёшка, встаю, и смотрю на него, смотрю. Как мне хочется, чтобы и тебе наконец улыбнулась судьба, может и ты встретишь хорошего человека и будешь счастливой”, в письме была ещё фотография, с которой смотрели на Груню высокий, статный, седовласый мужчина, обнимающий за плечи, миниатюрную, моложавую женщину, в цветастом сарафане и белой широкополой шляпе. Прочитав письмо, Груня отложила его в сторону и смахнула набежавшие на глаза слёзы: “Хоть твоему счастью, Стеша, порадуюсь, своего наверное, мне уже не видать.”
Тем же летом, когда Степанида уехала в Крым, в село вернулся Степан Стрешнев. Поселился в давно пустовавшем, ветхом домике своих родителей. Арина, как узнала что отец вернулся домой, сразу приехала к нему с Романом. Отца она застала во дворе, он косил густой бурьян, которым заросло всё пространство, от крыльца домика, до почти развалившегося сарайчика. Во время работы, тяжело дыша, он часто останавливался. Увидев подъехавшую легковушку, бросил косу и заспешил к ним на встречу. Дочь он не видел со дня её свадьбы.
— Здравствуй дочка, здравствуй, — Степан обнял Арину, затем протянул руку зятю, — пойдёмте в дом, у меня правда и угостить вас нечем, но хоть чаем напою.
Они зашли в дом, из-за огромных лопухов, что росли во дворе, и маленьких окошек, там царил полумрак. У большой недавно побелённой печи стояла деревянная кровать, у окна стол и три стула.
Степан обвёл комнату рукой.
— Вот всё моё хозяйство, оказывается это всё, что я смог за свою жизнь приобрести, вот так-то вот дочка.
— Папа, а что случилось, почему ты здесь один, почему вернулся, где твоя семья? — Арина завалила отца вопросами.
Степан поставил на электрическую плиту чайник, сел на стул против зятя и дочери и стал рассказывать.
— Заболел я Ариша, астма у меня обнаружилась. Водителем работать больше не смог, пришлось уволиться. Полгода по больницам мотался, а когда домой вернулся, выяснилось, что там я не очень нужен. Пенсия, что мне по инвалидности назначили, не устроила жену и сына. Выселили они меня из городской квартиры на дачу. Но потом я и там стал мешаться сыну и его друзьям, когда они приезжали туда на отдых. Вот так я и вернулся домой. Жизнь дочка, штука сложная, отомстила мне за то что я бросил тебя с матерью, предал нашу любовь с Груней. Ну да ничего, проживу как-нибудь, сколько мне тут осталось.
— Пап, ты сейчас забираешь свои вещи, и едешь с нами в Сосновку, будешь жить в нашем доме.
— Нет Аришка, нет, об этом даже речи быть не может. Не хочу я со своими болячками у вас под ногами путаться. Да и не достоин я этого.
Как Арина не уговаривала отца, он не согласился переехать к ним. Роман помог тестю, обустроиться, вдвоём они привели в порядок двор, подлатали кое-где прохудившуюся крышу, переделали покосившееся крыльцо. Теперь каждую неделю, Арина бывала у отца, готовила, стирала, помогала по хозяйству. Она очень переживала за то что он живёт один, боялась что во время приступа, не сможет самостоятельно вовремя принять необходимые лекарства.
Однажды в конце сентября. Когда они с Романом приехали к отцу, он сидел у стола и читал какие-то бумаги.
— Здравствуй пап, — Арина прошла к столу и принялась выкладывать привезённые продукты, — а что это у тебя?
— Да вот дочка, бумаги из суда прислали, развелась со мной Таисия Карповна, и из квартиры выписала. Да это бы всё ладно, только самое обидное в том, что она как только меня из дома выставила, сразу туда другого мужика привела. Оказывается у неё всю нашу совместную жизнь любовник был. Вот теперь она его на моё место и вселила. Подруга её задушевная в письме написала, я ей адрес свой на всякий случай оставил. Чтобы знали где искать, если хоронить придётся.
Арина стала успокаивать отца: “ Ну развелась и ладно, нашла другого, так пускай живёт. У тебя мы есть, не волнуйся, всё будет хорошо.”
— Да я и не волнуюсь Аришь, обидно просто, столько лет прожили вместе, а я так и не понял, что за человек была, моя бывшая супруга.
Груня знала о том что муж вернулся в село, несколько раз видела его в магазине. Арина постоянно рассказывала о том как живёт отец.
Но пойти к нему и самой всё узнать не решалась. Наконец не выдержав, в одно октябрьское морозное утро, напекла пирожков, завернула их в небольшой наблюдник, и пошла на край села, где на отшибе стоял домик Степановых родителей. Она застала его за растопкой печки. Дрова никак не хотели гореть, и в комнату шёл дым. Степан задыхался, то и дело прыскал себе в рот какое-то лекарство. Увидев как он мучается, она положила на стол принесённые пирожки и сказала.
— Выйди во двор, продышись, а я тут сама управлюсь.
Через полчаса когда Степан вернулся в избу, дрова в печке весело потрескивали, а на столе стояло блюдо с пирожками. Груня возилась с чайником, заваривая смородиновые листы.
— Ловко ты с печкой управилась, а у меня плохо получается, пока растоплю её, половину дня уходит.
— Да ты никогда печь топить не умел, всегда это моя забота была, забыл что ли.
— Не забыл я Груня, всё я помню.
— Ну что замер у порога, к столу проходи, чай давай пить, я вот пирожков тебе принесла. А то стоит истуканом, словно не он здесь хозяин, а я.
Степан подошёл к Груне,взял её за руку, и заглянул в глаза.
— Груня, ты прости меня, за предательство моё.
За то что жизнь нашу под откос пустил, променял её на городские удобства.
— Я давно тебя Стёпа простила, просто мне обидно было за Аришку, что одна, без отца выросла.
Они пили душистый настоявшийся чай, рассказывали друг другу, как жили все эти годы. Домой Груня ушла только поздно вечером. Теперь она каждый день наведывалась к мужу. А перед Новым годом, пришла и сказала.
— Собирай Стёпа свои пожитки, домой пошли. Хватит тебе тут одному маяться. За тобой пригляд нужен. Аришка вон как беспокоиться, что ты один ночами остаёшься.
И снова деревню всколыхнула новость, Груня Стрешнева, бывшего мужа назад приняла. Посудачили бабы и умолкли. А Степан, может от того что стал жить в деревне, на свежем воздухе, но скорее от Груниной заботы, на поправку пошёл. Совсем он конечно не выздоровел, только приступы теперь у него случались редко. Он даже работать устроился, в школу завхозом.
— А Грунька то, прямо помолодела, вон как голову подняла и плечи расправила, — судачили у колодца кумушки, когда видели проходящую мимо Стрешневу.
Степан, написал, письмо бывшей знакомой о том что у него в жизни всё устроилось, и что он даже может теперь работать. Вот после этого письма, и нагрянули к нему с Груней неожиданные гости. Сынок пожаловал. Беда у него случилась, разбил чужую машину, деньги срочно понадобились. Степан выслушал, блеявшего что-то об отцовском долге Юрочку, и ничего не ответил. А Груня, достала из шкафа, небольшую пачку денег, положила её на стол перед Юрой и сказала.
— Возьми, и забудь сюда дорогу. Это всё, больше он вам с мамашей, ничего не должен.