Глава 6. Мы с Маринкой стали настоящими братом и сестрой.
Начало ЗДЕСЬ
- Саша, - изумилась Асима, открывая мне. – Ты чего такой? Случилось что?
Похоже, видок у меня был ещё тот, потому что, не дожидаясь моего ответа, Асима закричала, отступив в прихожую:
- Бабайка! Бабайка! У Сашки беда!
Дедушка Данияр возник как из ниоткуда в то же мгновение, я даже опешил, если честно. «Как чертик из табакерки», - вспомнил я слова своей бабушки Насти, к которой раз в год ездил в Свердловск. Она всегда так говорила, да ещё смешно руками взмахивала, когда дедушка Егор подкрадывался сзади, пока она у плиты стояла. Он тихонько входил в кухню, прикладывал палец к губам и подмигивал мне, мол, не выдавай. А сам, остановившись аккурат за спиной бабушки, вдруг вытаскивал из-за спины какой-нибудь маленький сюрприз и протягивал ей. То это был малюсенький букетик полевых цветов, то конфетка, а иногда что-то посерьёзнее. Но каждый раз бабушка подпрыгивала от неожиданности и как всплеснёт руками:
- Вот же чёрт из табакерки!
И заливалась таким заразительным смехом, что её веселье невольно передавалось и мне. Уже позже я понял, что это был хорошо разыгранный привычный ритуал, и на самом деле бабушка Настя конечно же прекрасно слышала, как дедушка Егор к ней подкрадывается, просто каждый раз подыгрывала ему в его такой трогательной и немного детской выходке. Какие же они были милые… Много позже до меня дошло, как повезло и маме, и мне, и дяде Славе. Как душевно приняла баба Зина мою маму и меня в качестве внука, хоть дядя Слава был ей не сын, а бывший зять, и ведь никогда в жизни не делила она меня и Маринку на родных и неродных. Мы оба были для неё родными. Как и для дедушки Егора и бабушка Насти моя мама стала родной дочкой, а Маринку они всегда считали родной внучкой. Даже дядю Славу называли не иначе, как «сынок». Я как раз в институт поступил, когда бабушка с дедушкой переехали из Свердловска к нам, в Ростовскую область, потому что силы уж не те стали и ближе к детям и внукам перебраться захотелось. Мы с Маринкой часто мотались то к ним, то бабе Зине. Помогали по хозяйству, как могли, да и сами душой отдыхали, превращаясь снова с маленьких неразумных внучат. Но я опять отвлёкся…
Дедушка Данияр, едва взглянув на меня, как-то сразу всё понял. А может, он и впрямь мысли читал? Я уж и не знаю.
- Саша, что? Марина, да? – спросил он.
- Да, - кивнул я. – И Танька с ней.
Дедушка вышел на крыльцо и скомандовал:
- Асима, бегом в хранилище! Ты знаешь, что мне принести.
Девочка молча кивнула и тут же скрылась в темноте. Вернулась она, протянув деду что-то, завёрнутое в чистый платок. Бабайка развернул, и я увидал … маленький кубик, сделанный вроде бы из стекла, по граням его пробегали сине-зелёные блики. Я же точно такой видел во сне!
- Бабайка, ты отдашь им Волногон? – тихо спросила Асима.
- Да, - твёрдо заявил дед. – Иначе их не успокоить. Девчонки глупость сотворили, и они их не отдадут обратно. Всё, идите в дом и ждите меня там.
- Я с Вами! – крикнул я, не понимая, что на меня накатило, но будучи уверенным, что мне необходимо тоже быть там.
- Нет, иди в дом, - повторил дед Данияр.
- Я с Вами! – ещё громче заявил я. – Я не пойду в дом!
Он пристально посмотрел на меня, но я с достоинством выдержал этот тяжёлый взгляд. Сейчас либо он, либо я, третьего не дано. Дед сдался.
- Хорошо. Идём, - коротко кивнул он. – Асима, ты в дом.
Девочка без лишних споров скрылась за дверью, а мы с дедушкой вышли на улицу. Он взял меня за руку и энергично зашагал по улице. Я шёл молча, понимая, что сейчас всякие вопросы излишни, да и, честно говоря, побаивался, что дед отошлёт меня обратно, стоит мне только открыть рот, а обратно я не хотел.
- Саша, то, что я тебе сейчас скажу, запомни и не вздумай что-то сделать по-своему. Ясно?
- Да, - кивнул я.
- Марину и Таню, похоже, Речные люди прибрали, и чтобы их вернуть, времени совсем мало. Будет всё, как с той Людмилой в прошлом годе. Я уж и так, и этак старался их умаслить, но всё без толку. Им гребень надо вернуть, а я не могу. Не знаю, где он, понимаешь? Евгения, мать Людмилы, уехала отсюда незнамо куда, пытался я её разыскать, но ничего не вышло. С горя отгородилась она ото всех, никому весточки не прислала. Коли гребень сохранился, то у неё он. Либо потерян. Так что, вернуть его я речным людям не в силах. Потому и запугивал ребятню, чтобы ночью на реку не совались, думал, может со временем как-то договорюсь… А тут видишь, как оно сложилось, - вздохнул Данияр. – Но есть кое-что, чем можно их успокоить. Опасно, конечно…
- Вы про этот кубик?
Дед молча кивнул и достал из кармана фонарь, так как мы с ним вышли за пределы станицы. Ночь была лунная, но всё-таки попадались по пути такие места, где приходилось подсвечивать себе дорогу.
- А что такое Волногон? – спрашиваю я.
- Этот самый кубик, как ты сказал. Он и есть Волногон.
- А чего в нём такого?
- Есть, Саша, на свете такие вещи, в которых сила заключена страшная. Волногон как раз из таких вещей.
- А что в нём такого страшного? – удивился я. – Стеклянный кубик. Красивый, правда.
- Эх ты, «красивый», - передразнил меня бабайка. – Страшная вещь этот Волногон. Ты же слышишь, как его назвали? Думаешь, просто так, ради красного словца? Нет, Саша, он так называется, потому что такую волну может поднять, что запросто вон то поле накроет.
Я посмотрел влево, в сторону поля, на которое указывала рука дедушки и недоверчиво хмыкнул:
- Да ну… Не бывает такого. Как он может такую волну поднять? Это ж прямо цунами.
- Как – этого я не знаю, мне неизвестно, как им пользоваться, а инструкции к таким вещам, сам понимаешь, не прилагаются. Лишь Речные люди могут его силу добыть. Да только бабушка моей Алёнки рассказывала древнюю историю, как этот кубик целое вражеское войско утопил.
Рассказ деда Данияра про Волногон.
Не скажу точно, когда это случилось, да и бабушка Алёны тоже не знала. Не сохранилось ни записей, ни даты. В самых древних летописях (не в тех, про которые детям в школах сказывают, а в тех, которые у таких, как мы, хранятся и никому не показываются) нет упоминаний об этом камне. Потому и не знаю, где это было, в каком году, в каком веке. Известно лишь то, что на Руси это происходило. И город не назову, поэтому просто буду говорить Город.
Так вот, в Городе жило семейство одно, жило себе, не тужило, ибо богато жили они. Глава семейства этого знатным был, денег немеряно имел, жену красавицу, троих сыновей да дочь тоже красоты неимоверной. Сыновья постепенно семьями обзавелись, настала пора и сестру замуж пристроить. Да только вдруг, откуда ни возьмись, враг к Городу подошёл, под самые стены городские стал, в осаду взял. И сломить не мог, и отойти не хотел. Сколько длилась осада, мне неведомо, да только постепенно запасы в Городе к концу подошли, уж и птиц стрелять стали, первые смерти от голода наступили. А враг так и стоит под стенами, ни на шаг не отступает.
Вот собрался Совет Городской, сидят да рядят, что делать дальше. Разное предлагали: кто стоять до конца, кто сдаться, да только куда ни кинь, всюду клин. Что так, что этак, а всё одно – помирать придётся. Стены-то крепкие, сдюжат, но им-то есть не надо, а вот люди… А люди слабели да помирали. У того богатого горожанина сыны, все трое, на стенах стояли, да атаки врага отбивали, сам он в Городском Совете был, а дочка любимая таяла на глазах, исхудала, что тростинка, одни глаза остались. Огромные такие, синие. Жена горожанина слегла от слабости, похоже, недолго ей оставалось. И вот стала она подмечать, что девка её что ни ночь, то пропадает куда-то. И вроде бы только была у себя, а тут и нету её. Из последних сил поднималась мать с постели, всё проследить за дочерью пыталась, да так и не узнала ничего. И вот однажды посреди ночи дверь в комнату матери открывается, входит дочка да держит в руках поднос. Взглянула мать и ахнула: на подносе-то рыба запеченная. Откуда только взялась? Сил нет спросить, а то бы уж допросила девку. Накормила девушка мать, поначалу всего чуточку, чтоб, значит, хуже не стало. Потом стакан к губам подносит, а в нём вода, да такая свежая, будто родниковая. Утром дочь снова матери рыбки принесла, спустя время ещё. И вот, почувствовав, наконец, прилив сил, спросила женщина, откуда это у дочери такие яства по нынешнему тяжкому времени?
- Вы матушка, лежите, - тихонько шепнула девка. – Не волнуйтесь. Скоро освободимся от врага, всем облегчение настанет.
Ничего не поняла мать, а девка только улыбается, да изменилось в ней что-то. То ли в глазах, помимо синевы, зеленцой отливать стало, то ли от волос её рекой пахнуло, то ли в голосе журчание послышалось. Списала всё женщина на болезнь свою от голода да уснула.
А через два дня вдруг случилось то, чего никто так и не понял. Воины, что Город защищали, со стен видали, как горизонт вдруг заколыхался, точно волной пошёл, помутнело там всё, забурлило, да неумолимо на Город двинулось. Стоят воины и не знают, что и делать-то. А стена эта надвигается, уж и враг заметил неладное, крики со всех сторон послышались, не понимает никто, что на них надвигается, да понимают, что ничего хорошего ждать от этого не придётся. Побросали они оружие своё да побежали кто куда. Да только бежать некуда оказалось, волна эта со всех сторон наступала, а высотой такова, что аж до самого верха стен городских достала, лишь, поравнявшись с ними, не поднялась выше, ни капли воды за стены в Город не упало.
Потопила волна эта чудовищная всё войско вражеское да схлынула, унеся все тела с собой, словно омыв землю от остатков нечисти. Долго потом благодарили горожане своих богов-заступников. Время это было вроде бы ещё до того, как Русь крестилась. Город постепенно начал возвращаться к прежней жизни. Те, кто с голоду слёг, поправляться начали. Не без урона, конечно, не все смогли оклематься, но всё же большинство вернулись к прежней жизни.
А вот дочка горожанина того исчезла. И никто не знал, куда. Лаз она, видишь ли, нашла. Такой узкий, что взрослому туда не пролезть. А она и так маленькая была, а уж исхудав, и подавно ровно подросток сделалась. Вот и вылезла она за стены, чтобы, значит, хоть чем-нибудь поживиться да мать накормить. Как ей удалось войско вражеское миновать, не знаю. Видно, хранил её кто, не иначе. Добралась она до реки возле леса и там уж наткнулась на людей диковинных: волосы у всех светлые, глаза синие и зелёным отливают, кожа белая, все тоненькие, лёгкие. И вспомнилось ей, как одна старая нянюшка сказывала ей в детстве про речных людей. Поняла девчонка, что повстречала их самых. Говорят, с парнем одним из речных людей любовь у неё завязалась. Помог он ей мать от голода спасти, потом колечко подарил. Как приняла она то колечко, обручилась, значит, так сама стала на Речных людей походить, тогда мать и заметила. Жених её речной и помог Город освободить. Вызвал он эту волну чудовищную с помощью Волногона. Так и спасли они Город.
А девушка эта исчезла, потому как отец ей жениха давно присмотрел. Да теперь-то у неё уж другой жених появился. Вот и ушла она к Речным людям, став одной из них. Только матери и призналась, да та не выдала дочь. Пожелала ей счастья и отпустила с миром. Лишь на смертном одре обсказала она, как дело было.
***
- Вот такие дела, Саша, - закончил рассказ дед Данияр.
- Красивая легенда, - признался я. – Как сказки Бажова.
- О, ты сказы Бажова читал? Молодец.
- Я и в местах тех бывал. Там мои бабушка с дедушкой живут.
- Ну вот, видишь. Сказки всегда с тобой, - улыбнулся бабайка. – А теперь тихо.
Он прижал палец к губам, призывая меня к молчанию, и увёл меня куда-то в сторону от дороги. Мы шли сквозь такую высокую траву, что меня она почти с головой скрывала. Дедушка аккуратно раздвигал передо мной заросли, чтобы мне идти было полегче. Так добрались мы с ним до рощи, прошли через неё и, когда вдали послышался плеск воды, дед остановился. Нагнувшись ко мне, он произнёс почти шёпотом:
- Саша, вон те кусты видишь? Забирайся в них и сиди молча. Ясно? Ни звука! Я пойду с Речными людьми разговаривать. А ты не показывайся. Понял?
- Почему? – шепнул я.
- Потому как я не знаю ещё, как они поведут, коли тебя увидят. Вдруг обозлятся ещё больше? Так что, сиди и жди.
Я послушно забрался в укрытие и засел там неподвижно. Из него прекрасно просматривался берег и речная гладь с лунной дорожкой. Меня всегда, почему-то, завораживали и поныне завораживают такие лунные дорожки, словно какой-то островок сказочного мира вдруг переместился в наш, намекая своими бликами на то, что чудеса бывают, они везде, стоит только присмотреться. Дедушка Данияр вышел на берег, и из его горла вдруг вырвался весьма странный звук, похожий на бульканье. Очень громкое бульканье. В ответ на его зов вода заколыхалась, расступилась, и на берег, подобно тем тридцати трём богатырям, вышли несколько человек. Судя по описанию, это и были те самые Речные люди. Волосы у всех светлые, кожа точно лист альбомный, как мелом выбеленная, глаза даже в темноте изредка синью и зеленью бликуют. Такие все красивые, глаз не отвести! Раз, два, три, четыре… Насчитал восьмерых. Они медленно, с достоинством, шли друг за другом, и волны сомкнулись, как только последний из них очутился на суше.
- Добра тебе, Данияр, - приветствовал деда самый старший и, видимо, главный.
- И вам всем добра, - ответил дед.
- С чем пришёл?
- С добром пришёл. С просьбой пришёл. Чтобы девочек вы отпустили обратно. Не требую, прошу, - смиренно ответил бабайка.
- Мы готовы исполнить любую просьбу, но не эту, - спокойно возразил Речной человек. – Эти девочки грубо нарушили наш уговор, пытались силой увести одну из наших дочерей, а ты сам знаешь, чем это может грозить нашим детям, пока они ещё не окрепли. Они могут иссохнуть, и ничто тогда их не спасёт. У вас, кажется, это называется покушение?
- Леит, я снова прошу тебя и твоих сородичей не отнимать у нас этих девочек. По неведению и глупости сотворили они то, что сотворили. Приношу извинения всем за их поведение и прошу принять взамен дар от нас.
С этими словами Данияр вытащил из кармана руку и протянул тому, кого он называл Леит, раскрытую ладонь. Волногон заиграл ещё более яркими переливами, когда оказался рядом с рекой.
- Ты… ты… ты отдашь его нам? – шепнул изумлённый Речной человек.
- Я отдаю его вашему народу, но надеюсь, что вы будете его использовать разумно.
Леит дрожащей рукой взял кубик. К нему подошли остальные, как заворожённые глядя на предмет в руках старшего.
- Леит, это и правда он, - прошелестела одна из женщин.
- Да, Альдона.
- Что вы решаете? – спросил бабайка.
- Мы не хотим вражды и не хотели. Да, мы готовы вернуть вам девушек, но поторопись, мы не сможем удерживать реку долго, а сама она человека никогда не пропустит. Своими руками мы тоже не можем их вернуть, таков закон, река нас обратно не примет. У тебя время лишь те минуты, когда мы возвращаемся обратно. Мне жаль, но ты, скорее всего, успеешь забрать только одну из девочек. Извини…
Я не выдержал и выскочил из кустов с криком:
- Нет! Нет! Дедушка, я с тобой! Я помогу!
Речные люди застыли, глядя на меня своими холодными глазами, и я невольно замер, ожидая всего, чего угодно. Даже мысль пронеслась, что вот сейчас как раз смертный час мой и настал. Однако, Леит вдруг слегка улыбнулся одними уголками губ.
- Отличный помощник, Данияр, - прошелестел он.
- Он брат одной из девочек.
- Нет, не брат, - покачал головой Леит. – Но будет им. Идёмте, у вас очень мало времени.
Всё происходящее дальше оказалось совершенно иррациональным и скорее походило на сон, нежели на явь. Река расступилась перед Леитом, и мы с бабайкой дружно вошли рядом с ним. Пройдя, по моим ощущениям, метров десять, Леит молча указал куда-то в сторону. Проследив за его рукой, я ахнул. Там, за стеной воды, неподвижно стояли Марина и Таня. Глаза их были закрыты, обе, казалось, крепко спали.
- Забирайте и быстро обратно, - шепнул Леит. – У них мало времени, да и у вас тоже.
Не помню, как всё случилось. Кажется, мы с дедушкой протянули руки сквозь водную толщу, крепко схватили девчонок за руки и изо всех сил потянули к себе. Я – Маринку, дедушка – Таньку. Потом мы тащили их на берег, когда одновременно нам навстречу возвращались в воду Речные люди. Конечно, мы не успели выйти на сушу, когда река снова сомкнулась, но хотя бы уже были на мелководье и волоком дотащили девчонок.
На берегу дедушка посадил Марину с Таней, прислонив их спиной к дереву, и легонько похлопал по щекам. Лица из постепенно розовели, и, к моей несказанной радости, обе они открыли глаза, часто моргая и удивлённо озираясь по сторонам.
- Чччччтттто этттттто бббылллло? - заикаясь прохрипела Маринка. – Мммы бббыллли ппппод ввводддой?
- Да, - кивнул Данияр. – Сейчас всё позади. Можно идти домой.
Девчонки хором разрыдались, вытирая глаза кулаком, как маленькие. Дед присел перед ними на корточки, достал из кармана большой носовой платок в крупную красно-коричневую клетку и принялся вытирать заплаканные рожицы. Марина с Таней потихоньку успокаивались, лишь изредка протяжно вздыхая. Высморкав напоследок им носы, Данияр спрятал платок и вздохнул:
- Эхе-хе… ахмак кызлар… какие глупые…
Девчонки сейчас совсем не тянули на четырнадцатилетних, скорее, походили на провинившихся первоклассниц, они выглядели настолько беспомощными, на лицах написано такое искреннее раскаяние, что у меня невольно шевельнулась жалость. Я подсел к Марине и погладил по руке, она вздрогнула и взглянула на меня так, словно только сейчас поняла, что я тут и всё время был рядом.
- Сашка, - прошептала она. – Сашка.
- Пойдём домой, баба Зина волнуется, - сказал я, протягивая ей руку, чтобы помочь подняться.
- Мы не хотели… мы не знали, что так будет… хотели порасспросить… узнать что-нибудь…, - бормотали девочки.
- Эхе-хе, - снова вздохнул бабайка. – Сперва бы хоть разузнали что, а потом уж… Да уж ладно, что теперь… Саша прав: домой пора. Бабке Зине хоть не сказывайте, что было. Негоже её баламутить. Скажете, что загулялись, потом в реку свалились, потому и одёжа промокла. Ясно?
Они молча кивнули, и мы все вернулись в станицу. Баба Зина металась возле калитки, высматривая нас издали.
- О, Господи! – всплеснула она руками. – Да что ж такое! Да где ж вы так? Данияр, ты, что ли нашёл их?
- Зина, успокойся, всё хорошо, - увещевал её бабайка. – Это Саша перепугался сам, да меня перепугал, вот и всё.
- Да, баба Зина, это мне страшно стало, - «признался» я.
- Ох, ну ладно, в дом идите. А одёжа-то чего мокрая?
- Ба, мы в реку свалились, - виновато пробормотала Марина. – Прости пожалуйста, загулялись мы.
- Ох ты, Господи! Скорее по домам, мокрое долой да горячего чаю выпить! А то, не ровён час, ещё и захвораете. Только этого не хватало! О, а вон и Володька бежит. Держись, Татьяна, сейчас влетит тебе по первое число!
Она обхватила Марну за плечи и повела в дом, Таня вдруг даже меньше ростом стала, кажется, как увидала рассерженного отца. Не желая дальше наблюдать за происходящим и изрядно устав к тому же, я повернулся к дедушке Данияру:
- Спасибо большое!
- Всё хорошо, что хорошо кончается. Ты приходи, Саша. Мы с Асимой рады будем.
Его высокая фигура удалялась в сторону дома напротив, а я, возвращаясь к себе, всё никак не мог отделаться от тревожной мысли, что в руках Речных людей теперь находится такой мощный и страшный предмет, как Волногон…
Когда я уже собирался укладываться спать, в комнату робко постучали, и в дверь заглянула Марина. Она нерешительно топталась на пороге, словно никак не могла собраться с духом.
- Ты чего? – спросил я удивлённо.
- Ничего. Ты это… Спасибо тебе, Сашка! Я такая дура была! А ты… Ты самый настоящий брат!
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)
Продолжение СЛЕДУЕТ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ
Мой второй КАНАЛ (кулинарный) "Щепотка колдовства и капелька любви"