И снова мы шли в холмы Киммерии. Путешествие в Тихую бухту — не надоедающий Коктебельский маршрут! Заглянуть на вкусно пахнущий рыночек, пройтись по милой сердцу набережной, и вверх, по глинистым склонам. Туда, где ветер, заросшие травами обрывы над сине-зелёно-лазурным, с самоцветными переливами морем, и подкова бухты изгибается под Кара-Дагом.
И цвет трав был радостным, весенним, травяной ковёр расцвечивался островками жёлтых цветов, а ещё встречались маки. Не степные, маленькие, с оранжево-алыми венчиками и листьями, покрытыми серебристым пухом. Стойкие низкорослые цветочки на толстых стебельках. Здесь всё низкорослое — на прибрежном Коктебельском ветру…
Мы любовались весенним цветением берегов, и библейскими просторами холмистых рельефов. И морем, мелким и прозрачным у берегов — так что можно было разглядеть дно, сложенное из плоских каменных плит. Тех, что держали окрестные холмы, оберегая их от морской стихии.
Но от падающей с небес воды глинам не было спасения, и за путь вдоль моря путники расплачивались преодолением глубоких оврагов. А мы, ссыпавшись тропкой до самого уровня моря, решили воспользоваться моментом. И, пробравшись по овражному дну, выглянули на берег, на границу моря и выползавших из воды каменных плит.
Тут плескалась среди камней прозрачная вода, перебирая волнами, словно пальцами, сияющую сеточку солнечных бликов. Плела завораживающие узоры отражений меж водорослей и камешков. Под гребешками плит грелись на солнце маленькие бассейны, и в них можно было при желании разглядеть малюток-крабов. И почти от самой воды поднимались вверх глинистые склоны. Коктебельские берега, лишённые растительности, отчего-то так крепко влюбившие нас в себя в далёкий наш давний первый Коктебельский отпуск…
Мы снова взобрались наверх, и внизу уже простирались зелёные просторы в кайме глинистых обрывов, в тонких, светлых змейках грунтовок. И Кара-Даг был зелен по случаю весны, и светило солнце на Кучук-Янышар. Там темнело на фоне небес дерево у могилы Максимилиана Александровича. Гора Большого Человека царила над холмами и бухтами, и путь в Тихую всегда был отмечаем её присутствием. Даже если в планах и не было визита к могиле.
Мы всходили на холм над Мёртвой бухтой у Хамелеона. Отсюда его острый хребет, светлеющий узкой тропкой, уже не выглядел длинной ящерицей, схлопывался в пирамиду.
Когда-то Лена бегала по этой тропочке над глинистыми обрывами — и справа, и слева от тропы, но теперь мы давно уже не вставали Хамелеону на спину…
На вытоптанной площадке кто-то выходил ногами в сухом грунте спиральный лабиринт. В мистическом ландшафте побережья это смотрелось довольно подходяще.
А нас ждала Тихая бухта. Выдавшееся жарким начало мая располагало к купанию, и мы спускались к бухте, предвкушая и наслаждаясь моментом.
Мы честно заработали походом немного релакса, и прозрачных волн, и горячего песка вперемешку с галькой. Не по-весеннему ласковое, прозрачное море искрилось в солнечном свете. Тут можно было провести хоть весь день.
В перерывах между купаниями любоваться фактурным Хамелеоном, и плавящимся в солнечной дымке Кара-Дагом, и рыжими скалами, замыкавшими бухту — перед светлой скульптурностью бедлендов Биюк-Янышара.
А если захочется — просто сунуть нос в пляжную гальку, обнаруживая там разноцветные мозаики из каменной мелочёвки и ракушек…
Время меж тем летело незаметно, и пора было собираться, да очень не хотелось!
Эта прозрачная вода Тихой не хотела отпускать нас. Валяться бы так до самого вечера в зеленоватой ласковой толще среди рассыпающихся солнечных искорок! Но тогда не было бы прекрасного путешествия по окрестностям, а хотелось и его!
И мы попрощались с Тихой бухтой — чтобы ещё не раз оглянуться на неё, шагая по дороге в сторону холмов.
До чего прекрасно было спокойное, чудных лиловых оттенков море! Мысы переливались нежными оттенками — розовато-охристыми, и сиреневыми, и жемчужными. И очень зелены были травы вдоль грунтовки. Так зелены, что Лена, презрев опасность встречи с клещами, коих тут пруд пруди, залезла в самые недра травяных полей — фотографироваться! Когда-то ещё застанешь такую зелёную траву на этих суровых берегах!
Тропа понемногу поднимала нас на Биюк-Янышар. Фактурные, изъеденные выветриванием Волошинские ландшафты простирались под нами. За оврагами мы видели Джан-Кутаран, на котором мы любовались просторами позавчера. Сегодня мы тоже наверх, но по-другому — тропка из долины повела нас по могучему склону на хребет Биюк-Янышар.
И Тихая бухта, и Коктебельская бухта были под нами, разделённые извернувшимся в море Хамелеоном.
И все просторы пройденных, и ещё ждущих новых странствий холмов и гор, распахивались вокруг, давая возможность читать их как карту. Или как книгу, в которой — огромная часть жизни, бесконечность впечатлений, воспоминаний, фантазий. Наши Киммерийские путешествия — Коктебель, Кара-Даг, Татар-Хабурга, Узун-Сырт, далёкий Эчки-Даг… Солнечная дымка плыла над Кара-Дагом, вторая половина майского дня плавила мир в нежных, акварельных тонах.
Окаймлённая бэдлендами тропка длинным изгибом привела нас с горы Ива к скалам Угез-Кая. Каменные края вершины фактурно красовались на фоне плавных линий долины. Сизые рисунки выветриваний, совсем как с Волошинских акварелей, окаймлялись пышными зелёными травами. На изгибе тропы меж гор было не так ветрено, и тут мы устроили привал, и перекусили, глядя в солнечные пространства. Пора было искать дорогу вниз.
Мы спускались без тропы, пересекали какие-то овраги, шагали травянистыми полянами. Солнце скатывалось всё ниже, густели тени, и всё краснее делались глины меж зелёных трав. Нас снова принимал в объятия мир над бухтами, знакомая тропа, кустики по обочинам. Вечерним узором из ряби разукрашивалась морская гладь — совсем как позавчера, когда мы глядели вниз с Кучук-Янышара.
Где-то в море плавал кораблик, и в тень погружались камни у заповедных Кара-Дагских берегов. Берегов, которые мы видели только с моря, потому что туристам в этих бухты нет прохода. Там засыпала заповедная жизнь, а в Коктебельской бухте ещё плавали розовые отблески заходящего солнца.
Вечер был тих и волшебен. И были ещё пустынны просторы Тепсеня — всего два домика нарушали его первозданность. Не было ни колеса обозрения, ни чудовищной жёлтой высотки. Коктебель лежал в холмах светлым лоскутком, и фото из этого вечера сегодня вполне сошло бы за открытку из серии «Старый Коктебель»…
Мы спустились к оконечности набережной, и вышли на пляж, к воде. Прекрасная розово-жёлтая луна стояла в темнеющих небесах. И море, ласковое и шёлковое, лежало до горизонта лилово-синим покрывалом, и в его мягких изгибах мерцал розовый лунный свет.
Тихая окраинная набережная по мере приближения к центру оживала. Сияла огнями, звенела музыкой. Первомайские праздники возрождали в ней на время летнюю праздничную атмосферу.
Светился Дом Поэта, беседовали у своих импровизированных витрин художники. Народ увлечённо стучал в тамтамы, пели уличные музыканты, и знакомая каждому бывавшему в Коктебеле, знаменитая травница Баба Люда в венке из сухоцветов расхваливала в стихах свой товар.
Побелевшая, яркая луна сияла в тёмных небесах, и бронзовый Максимилиан Волошин всё шагал куда-то со своим деревянным посохом — на фоне сверкавших в море лунных бликов. Наш вечер был полон до краёв.
5 мая 2012 г.
