Хотя изображения и тем паче сказания говорят об обратном.
Кефалофор / Цефалофор с греческого буквально переводится как "Главоносец", т.е тот, кто голову несет. Свою разумеется.
Впервые использовал этот термин в 1914 году Марсель Эберт, тем самым объединив множество изображений святых, которые в руках головы свои держат.
Иконография тут весьма понятная - недвусмысленная примета того, что святой принял мученическую смерть путем усекновения головы (всего известно не менее 134 описаний жития святых, которым голову отрубили, они все удостоились изображений себя без головы и с ней в руках).
То будут, например, Феликс, Регула и Экзюперантий - мученики III века, принявшие смерть в Цюрихе.
Феликс и Регула были братом и сестрой, а Экзуперантий - их верным слугой. Казнили их вместе за обращение в христианство (то было время охоты на христиан). А после обезглавливания они чудесным образом встали на ноги, головы свои подняли, прошли 40 шагов в гору и на вершине холма, ясное дело, помолились, а только потом дух испустили. Похоронили троицу на том же месте, т.е на вершине холма, где, конечно, вскоре церковь соорудили - Гроссмюнстер (Протестантская церковь в Цюрихе; по легенде основал ее Карл Великий - конь его упал на колени аккурат именно там, где могила Феликса и Регулы была).
Или святой Никасий (одиннадцатый епископ Реймса), который на месте галло-римских терм построил в Реймсе первый Реймсский собор. Именно в нем апостол франков Святой Ремигий крестил короля Хлодвига I (первый король из династии Меровингов) и именно его Людовик Благочестивый (сын Карла Великого), в память о крещении Хлодвига, выбрал местом своей коронации. Так Реймсский собор стал тем местом, где в будущем короновались все короли и императоры Франции, а святой Никасий - покровителем Реймса.
Смерть свою Никасий принял либо от вандалов (древнегерманский союз, близкий готам), либо от гуннов. Согласно легенде, когда враг подошел вплотную к воротам Реймса, епископ мужественно вышел к ним, дабы дать возможность горожанам убежать из города. Голову ему, само собой, снесли. Никасий, само собой, свою голову с земли поднял и зашагал с ней на место своего погребения.
Это вообще очень типичная для Кефалофоров / Цефалофоров история - обезглавленный святой голову свою с земли поднимает и шагает на место своего захронения.
Но на этом история не заканчивается, это же средневековье, где существует масса всего прелюбопытного: и Ева-змей, и Магдалина-чубака, и злобные улитки, сражающиеся с рыцарями, и монахи на яйцах...
Так вот. Согласно все той же легенде святой Никасий во время казни читал Псалом 119, а когда его обезглавили и голова оказалась в его руках, он продолжил декламировать Vivifica me Domine secundum verbum tuum ("Оживи меня, Господь, твоими словами") из уст отрубленной головы.
Совсем, как и святой Дионисий Парижский (епископ Парижа, тогда Лютеции) - один из самых известных Кефалофоров / Цефалофоров, потому что, как утверждает легенда, обезглавленный епископ, подняв свою голову с земли, прошел после еще несколько миль, произнося (из отрубленной головы, разумеется) проповедь о покаянии.
То был все тот же III век н.э и все те же гонения на христиан. Дионисий со своими неразлучными спутниками Рустиком и Элевтерием настолько эффективно обращали люд языческий в люд христианский, что стали поперек горла оным достопочтенным язычникам, которые этих ребят и обезглавили на самом высоком холме Парижа. То был, согласно легенде, не абы какой холм, а священное место друидов - ныне Монмартр (Mons Martyrum - "Гора мучеников").
Но это лишь одна из возможных версий происхождения названия места, где в конце XIX - начале ХХ веков обитали Модильяни, Моне, Дега, Тулуз-Лотрек, Ренуар, Ван Гог, Писсаро, Пикассо...
В общем, дошел обезглавленный Дионисий (с говорящей проповедь головой в руках) до пригорода Парижа. Там и помер, а на месте том церковь возвели, которая позже превратилась в базилику Сен-Дени (некрополь королей Франции).
Да, был еще один прелюбопытнейший персонаж с говорящей головой - Святой Миниас (Мина Флорентийский). Толи греческий торговец, толи армянский принц - сейчас уже и не распознать. Впрочем, на ход истории это никак не влияет: был он неприлично богат, расточителен и порочен. А потом что-то пошло не так и одумался Миниас - принял христианство, стал отшельником в одной из пещер близ Флоренции и был там до тех пор, пока душка Деций Траян руки до него не дотянул (тот самый римский правитель, кто Репреву / св. Христофору голову отсек, св. Агату и св. Луцию погубил и вообще имел такую привычку - искоренять люд христианский).
Дикие звери отказались разрывать Миниато на куски, с огнем тоже история не вышла, тогда, собственно, голову ему то и отсекли. Миниато голову свою с земли поднял и покинул место казни. Вплавь! Аккурат через реку Арно. То был путь в его родную пещеру, а ныне - базилика Сан-Миниато-аль-Монте на горе Флорентийской (гора получила название Monte alle Croci - "Гора Креста").
Изображений святого Миниато с отрубленной головой практически нет. Дело вот в чем: согласно официальной сводке 134 праведных христианина были казнены путем снесения именно головы, поэтому традиционно практически всех изображают с их орудиями пыток - символы страданий и одного от другого отличить можно. Голова в руках стала атрибутом именно Дионисия Парижского, ибо путь его исчислялся в милях, да и рот до победного конца не закрывался.
Болтливая голова - то спасибо Иоанну Златоусту, который в "Похвальной беседе о святых мучениках Иувентине и Максимине", которых казнили разумеется за веру и само собой путем усекновения головы, писал о говорящей крови:
"Тогда головы их сделались еще более страшными для диавола, нежели когда они издавали голос, подобно голове Иоанна, которая была не так страшна, когда говорила, как тогда, когда безмолвно лежала на блюде, потому что и кровь святых имеет голос..."
Да, на счет нимбов. С ними дела обстояли тоже весьма занятно - писать их или не писать было решением исключительно художника: кто-то оставлял нимб там, где ему и должно находиться, т.е над головой, точнее в том месте, где голова должна быть; кто-то, наоборот, живописал эту примету святости аккурат над уже отрубленной головой; кто-то изображал нимб и там, и там; четвертые и вовсе писали обе части тела без нимбов.
"Вот в средние века было интересно. В каждом доме жил домовой, в каждой церкви - Бог... [в каждой рукописи синий бобр, а в каждом лесу - единорог / то вольная вставочка от меня]. Люди были молоды! А теперь каждый четвертый - старик. Скучно, мой ангел, ой как скучно" ("Сталкер", Андрей Тарковский)
Ну и немного не скучного средневековья от Жана Бурдишона, десерт-с (из Большого часослова Анны Бретонской, XVI век, Национальная библиотека Франции).
Тут будет и расчелененка, и спящий младенец Христос (!), и очаровательный лев (атрибут св. Марка), и Марина Антиохийская, вылезающая из пуза дракона (ибо бросили ее в пасть к сатане, который дракон, с собой Марина имела, ясное дело крест, благодаря которому и спаслась - "вот что крест животворящий делает": в желудке у дракона возникло беспокойство, и он изрыгнул ее целой и невредимой / изображение отрыжки, сами понимаете, очень скучная затея для виртуозного ума средневекового люда).
