65,6 тыс подписчиков

Нагадай мне, чтоб кони стремились этой ночью в счастливый полёт... (Часть 38)

2 мая 20232 мая 2023

6082

8 мин

После торжественного вручения дипломов Сергею больше всего хотелось ворваться в школу, прямо на урок к Александре Григорьевне, при всех подхватить её на руки, закружить по классу…Ну, разве это дело: жена, Александра Григорьевна, строгая учительница, – Сергей не раз уже видел, как кланяются ей местные бабы, а мужики шапки снимают, – издалека. А муж у учительницы – студент…

А с сегодняшнего дня Сергей Михайлович Туроверов – дипломированный горный инженер. Александре Григорьевне так и положено, – чтоб муж у неё был горным инженером!.. Но ворваться в школу и закружить на руках Сашеньку не получилось, – Сергея окликнул инженер Антипов:

- Туроверов! Зайди ко мне.

В кабинете Иван Савельевич долгим, изучающим взглядом смотрел на вчерашнего студента. Туроверов оказался единственным, кто все выпускные экзамены выдержал на «отлично». А из Управления рудниками пришёл запрос – предоставить лучшего выпускника для работы управляющим. И Антипов чувствовал себя так, словно на распутье стоял: и приказ Управления надо выполнить, и инженеру Вершинину дано обещание, что Сергей Туроверов после выпуска приедет работать на новую шахту в Лисьей Балке…

-Туроверов! Тут вот запрос пришёл: направить лучшего выпускника на работу в Управление рудниками.

Сергей непонимающе пожал плечами:

- Что ж. Дело нужное.

Антипов поднялся, прошёлся от стола к окну. Вот задача!.. И Липину из Управления не откажешь, и на новой шахте ждут такого инженера, как Туроверов…

- Речь идёт о тебе, Туроверов. О том, чтобы ты стал работать в Управлении.

-Я же еду работать в Лисью Балку.

-Ты всё же подумай: тебе предлагают должность управляющего. А горным инженером работать – это из шахты не подниматься, особенно, – если шахта новая.

- Так я и хочу в шахту. Я же горный инженер.

Антипов с интересом взглянул на Сергея:

- И что, – не поедешь в Управление?..

- Не поеду.

Иван Савельевич с досадой покачал головой, но сказал уважительно:

-Думаю, ты будешь хорошим инженером.

А Фёдор Гуреев после выпускных экзаменов неожиданно объявил, что уезжает с геологической партией, – искать железную руду. Тимоха заговорщически подмигнул Сергею: влюбился Федька в Верочку, черноглазую дочку Шугаева, начальника геологической партии… Оттого так мила стала Федькиному сердцу железная руда. Они с Шугаевым уже месяц составляют геологическую карту левого берега Северского Донца.

Сам Тимофей оставался работать механиком на литейном заводе и уже пригласил Серёгу с Федькой на свадьбу – в самый Покров: дома, в деревне на речке Белой, ждала Тимофея невеста, Грунюшка.

А Сергей с Александрой уехали на рудник, в Лисью Балку. Каждый день вспоминал Сергей слова инженера Вершинина – о том, как надо шахтёру, чтоб дома ждала его жена, – одна-единственная, любимая… И сам теперь точно знал: оттого, что дома его ждёт Сашенька, всё вокруг другим стало, – и в здешней степи, и в новой угольной шахте, на двадцатисаженной глубине. Будто родные, синие-синие глаза оберегали его от шахтной темени, что порою становилась кромешною чернотой… от неожиданного обрушения угля либо породы, удерживали на самом краю – за которым немыслимо глубоким провалом начиналось то, откуда не бывает возврата к запаху полыни и чабреца, к серебристо-белым ковыльным волнам, – ко всему, что называется поверхностью шахты.

После Успенья Сашенька стала учить грамоте местных ребятишек, – нынче их в посёлке при руднике на целую школу собралось… И Александра Григорьевна организовала школу. Целое лето местные бабы во главе с учительницей белили стены в пустующей избе, мыли оконные рамы и стёкла. Сергей удивлённо посмеивался: как-то выходило, что Липин, начальник Управления угольными рудниками, послушно выполнял Сашенькины распоряжения, и по его приказу для школы сделали парты и классную доску, привезли азбуки. Маленький, так трогательно покруглевший животик ничуть не мешал Сашеньке, не изменил её лёгкую походку. Лишь вечером чуть устало темнела синева в её глазах, и Сергей тревожился, осторожно опускал сильные, потемневшие от угля ладони на её живот… Замирал, – будто чувствовал, как стучит крошечное сердечко, уже ставшее ему самым родным.

Однажды вышло так, что целые сутки Сергей с инженером Вершининым не поднимались из шахты: велась подготовка к проходке нового горизонта. А наверху в замёрзших лужицах позванивал тонкий ледок, разноцветными звёздами кружились в Северском Донце опавшие кленовые листья. Марфуша Никифорова, что после уроков убирала школу, таинственно и строго велела своему мужу, шахтному сторожу Петру Ефимовичу, к вечеру привезти из Верхнего повитуху Прасковью Васильевну. Петро Ефимович похлопал глазами, осторожно поинтересовался, зачем его Марфушеньке к нынешнему вечеру понадобилась Прасковья Васильевна… Марфуша согнутым пальцем больно ткнула Петра в лоб, сокрушенно головою покачала:

- До чего ж ты, Петро Ефимович, бестолков. Мне повитуха следующий раз лишь к весне понадобится. А нынче учительнице, Александре Григорьевне, с утра нездоровится, – не вижу я, что ли, не знаю, как бывает. Время подошло, а Сергей Михайлович в шахте: уж вторые сутки не поднимаются оттуда вместе с Вершининым

Петро Ефимович подумал и важно согласился: Марфуша и правда всё видит и знает, – прошлою осенью третьего мальчишку родила… А теперь вот дочку к весне обещает.

Инженер Туроверов не впервые оставался на ночь в шахте. Ещё студентом, во время горной практики, доводилось работать с мужиками сутки напролёт. Шахтёры перемигивались:

-Ты, Серёга, в шахте-то – ровно рыба в воде. Так бы и жил здесь.

Сергей и теперь усталости не чувствовал, – словно от угольного пласта силушка у него прибавлялась. А присаживались мужики чуток передохнуть, – прижимался спиною к угольной глыбе, глаза прикрывал. Томился, – и от простого желания ласки, и от тревоги: выпила ли Сашенька чашку молока, тепло ли укрылась… спит ли в этот поздний час, – без его объятий…

Думал, что сокровенная тайна… А мужики незаметно посмеивались: не привык ещё жену одну ночью дома оставлять.

Тревожился Сергей и потому, что срок родов приближался. Ещё неделю назад собрался отправить Сашу к своим, в Новоникольский, да она ласково головой покачала:

- Как же ты один, без меня, останешься здесь?

Сергей отчаянно взъерошил волосы: он и правда не знал, как сможет жить без Саши, в пустую избу возвращаться… Александра ставила перед ним миску с дымящимися щами – когда только успевала приготовить самые вкусные в мире щи!.. – улыбалась:

- Сами справимся, Сергей Михайлович. Мы ж с тобою не маленькие. Да и как я уеду, Серёженька: а детей кто станет учить?..

Говорила Сашенька, что родится ребёночек в самое предзимье, как уже вместо листьев снежинки над землёю закружатся. А нынче спустилась в забой первая смена, и почувствовал инженер Туроверов, как в запах угольной силы влилась робкая нежность первого снега… Егор Филимонов руки раскинул – будто всю шахту обнять хотел. Заулыбался:

- Эх, ребята!.. До чего хорошо на земле! Подниметесь, – света белого не узнаете!

- Снег? – кивнул ему Туроверов.

- Снег, Сергей Михайлович!Чуть закружились снежинки несмелые, а уж праздничным стало всё вокруг. Умеет первый снег землю нарядить, – ровно кружевами, что бабы плетут.

Егор с Демидом заспорили, когда лучше на Донце щука идёт: до ледостава или позже… А у Сергея сердце похолодело: вспомнил, как уже далёкою ночью послышался ему Машин голос:

- Тяжело мне, Сережёнька… Как тяжело!..

А потом Антипов сказал, что жена Вершинина сына родила… и роды трудными были. И до конца смены Сергей прислушивался: раз там, наверху, кружатся первые снежинки… Казалось, и шахта затаила дыхание – в тайном ожидании… Сергей не замечал, как тихо умоляет:

- Ты подожди меня… Как же ты без меня, – маленькая такая? Ты подожди, – я скоро уж поднимусь, на руки тебя возьму, согрею… а снег пусть идёт, – тебе тепло-тепло будет у меня на руках.

Как-то в один из вечеров Саша чувствовала себя неважно, отказалась от чашки молока. Сергей растерянно и горестно держал в ладонях любимую Сашенькину чашку:

- А маленькой молоко надо!..

Саша с любопытством подняла глаза на мужа:

- Маленькой?..

Сергей застенчиво кивнул:

- Ну, да, – маленькой… молоко надо.

В тот вечер сам впервые заметил, что говорит о ребёночке – маленькая…

- Ты хочешь, чтоб дочка родилась? – спросила Саша.

А у Сергея от счастья дыхание перехватило: дочка?.. Крошечная девочка, такая же синеглазая, как Сашенька… Да, он хотел дочку, – не просто хотел, он знал, что Сашенька родит ему дочку.

Проходчики закончили работу, устало собирались у подъёмного ствола. Когда Инженер Туроверов последним вошёл в деревянную клеть, шахта ласково вздохнула ему вслед…

А над землёю кружились снежинки, нежной прохладой касались лица. Никогда ещё дорога к их с Сашенькой избе не казалась ему такою долгой… Может, оттого, что почти двое уток не поднимался из забоя, теперь кружила голову неожиданная праздничная белизна степи и терпковатая свежесть хрустящих от раннего мороза дубовых листьев. А на крыльце встретился с Марфушею, Сашенькиной помощницей в школе. Марфуша отличалась суровым нравом, а сейчас глаза её сияли. Но поклонилась инженеру Туроверову со степенною важностью:

- С радостью Вас, Сергей Михайлович.

Сергей легко отстранил Марфушу, не помнил, как вошёл в дом. А Марфуша следом шла, недовольно головой качала:

- С холода Вы, Сергей Михайлович. Нельзя так-то. – Всё же не выдержала строгого тона:– Мааленькая она, дочушка Ваша.

Сергей опустился на колени перед постелью, осторожно прижал к губам Сашину ладошку. Сашенька тут же открыла глаза – устало всплеснулась ласковая синева:

-Мы ждали тебя.

Он всматривался в припухшие губы, в потемневшие, чуть вздрагивающие веки:

-Тяжело тебе было?..

А Сашенька улыбнулась:

- Совсем нет. Она же маленькая такая, – посмотри.

Сергей поднялся, нерешительно подошёл к колыбели. Крошечная девчушка, его дочка, была точно такой, какую он хотел.