. С 9 ч. 15 м. до 14 ч. 15 м. отряд продолжал двигаться на запад. Встреченные две парусные шхуны с солью были уничтожены «Громобоем» и «Рюриком». Экипаж их был взят на борт. В 14 ч. 15 м.был перехвачен английский пароход «Tsinan», но, поскольку он шел в балласте, ему было приказано стравить пар, и ждать, пока крейсера не скроются из вида.
В связи с тем, что на «Громобое» оставалось мало угля, и отряд уже «засветился» в этом районе, нужно было уходить. Поэтому, в 17 ч. 15 м. отряд лег на обратный курс, имея скорость 14 узлов. Отряд двигался на 25-30 миль ближе к Иокогаме, следуя между островами О-сима и То-сима.
25 июля в 2 ч. 30 м. был перехвачен пароход «Thea», владельцем которого являлся германский подданный Дидерихсен из славного города Киля.
30 марта 1904 г. Парод был зафрахтован обществом «Хоккай Сангия Госи Кайса» в Хакодатэ для перевозок различных грузов в порты Японии, Китая и Формозы. В тайм-чартере было особо оговорено, что судно не будет употреблено японскими нанимателями для перевозки войск или предметов, составляющих военную контрабанду. Шкипером был Ганс Олерих, команда состояла из 6 немецких офицеров и 40 азиатских матросов (из них 24 японца и 15 китайцев).
До этого судно возило рыбную муку (удобрения). В этом рейсе из Отару в Тадоцу пароход имел на борту 1400 т рыбопродуктов. Осмотр судна проводила призовая команда с крейсера «Рюрик» во главе с лейтенантом Постельниковым и мичманом Плазовским. При допросе шкипера тот сказал мичману Плазовскому, что груз составляют рыба и рыбий жир.
Командир крейсера «Рюрик» назначил комиссию, которая составила протокол. В ней груз «Thea» признавался военной контрабандой, а потому сам пароход и его груз – подлежащими конфискации. Решение достаточно спорное. Но, так или иначе, ввиду близости неприятельских берегов, отдаленности своих баз и нехватки на «Thea» угля было решено потопить судно, после снятия с него команды и документов.
В случае с этим судном, адмирал Иессен тоже повел себя… не совсем корректно. Он утверждал: «… остановили пароход, оказавшийся германским… идущим из Америки с полным грузом рыбы для Иокогамы. Так как на нем угля в ямах оставалось лишь на 2 – 3 дня, то я приказал крейсеру «Рюрик» снять с него людей и взорвать». Потом выяснилось, что все это не совсем так.
Призовой суд Владивостокского порта, рассматривая это дело 27 июля 1904 г., на основании статей 21, 27, 28 и 74 «Положения о морских призах», признал, что судно было задержано правильно, что оно состояло во владении неприятеля и потому утратило нейтральный характер, его груз принадлежал неприятельским подданным (японской компании).
Но, не тут-то было (пароход-то был немецким)
Капитан Ганс Олерих, через присяжного поверенного (адвоката) Н.И. Герке, подал апелляцию (но, только на судно, а не на груз), в которой утверждал: 1) судно можно было привести во Владивосток (на нем имелось 120 т угля, на 6 суток 9-узлового хода) для дальнейших разбирательств, 2) оно было нейтральным, 3) груз не являлся продовольствием, и потому не может считаться военной контрабандой, 4) русские прислали для осмотра парохода офицеров, плохо знавших немецкий язык и вообще не досматривавших «Thea», а потопивших его на основании неправильно понятых ими слов капитана о характере груза. Олерих утверждал, что сразу сказал, что везет удобрения из рыбопродуктов, а не рыбу.
Высший призовой суд (в Петербурге) 20 ноября 1904 г. Принял решение:
1) признать, что пароход «Thea» не подлежал задержанию и конфискации,
2) решение Призового суда Владивостокского порта в части, касающейся задержания и последующей конфискации (потопления) «Thea», отменить;
3) решение, касающееся конфискации груза означенного парохода, за необжалованием его, оставить в силе.
На основании этого решения, Судовладелец Дидерихсен подал в Либавский портовый призовой суд иск о возмещении ему убытков в размере 598551 германских марок, в том числе в 17569 марок было оценено утраченное при гибели «Thea» имущество членов команды парохода.
Либавский призовой суд 16 февраля 1907 г. решил взыскать с казны в пользу судовладельца 446999 германских марок по курсу 46,3 копейки за 1 марку с 6% годовых с 28 ноября 1904 г. по день уплаты, но 8 марта 1908 г. отказал в возмещении стоимости имущества команды. На это последнее решение Дидерихсеном и был подан иск в Высший призовой суд, который 25 февраля 1909 г. «оставил жалобу без последствий», так как оба иска составлены на одном и том же основании.
С грузом все еще веселее. Высший призовой суд разбирал еще три иска, связанные с делом «Thea». Сначала разбиралась жалоба японских подданных Намимацу Рикимацу, Мотосабуро Каноко, Нисабура Хиронауми, Хироя Гензи, Хаякава Такицира, Канэгами Синкици и Накамура Тасиро (общая сумма 103820 руб.) на решение Либавского призового суда от 4 ноября 1907 г., отказавшего им в возмещении убытков за уничтоженный груз с законными процентами со дня потопления судна.
Высший призовой суд 29 марта 1908 г. постановил, что, так как шкипер «Thea» обжаловал решение Владивостокского призового суда только по части судна, а не груза (чем, кстати, нарушил германский Кодекс о торговом мореплавании, где капитан несет ответственность за груз), то и решение о конфискации груза вошло в законную силу. В итоге все семь апелляционных жалоб японских подданных (все одного и того же содержания) были «оставлены без последствий».
Не удовлетворенные таким решением, японцы попытались решить вопрос через Либавский призовой суд (что, по сути, некорректно, ибо Петербургский суд – суд высшей инстанции, но…)
Суть иска была такова: «Thea» был зафрахтован японским обществом с 25 марта по 30 декабря 1904 г., однако был потоплен 25 июля. Требовалось возместить убытки, понесенные из-за невозможности извлекать прибыль от пользования пароходом, то есть всего 15917 иен или 33462 руб. с процентами по день уплаты. (Все эти дела тоже вел Герке). Либавский призовой суд, ссылаясь на решение Владивостокского призового суда, счел, что пароход был задержан с достаточными основаниями, решение Высшего призового суда от 20 ноября 1904 г. не имеет никакой связи с иском японского общества, и в удовлетворении иска отказал. Высший призовой суд в Петербурге, обиделся (как это так, его мнение не учли!), и 25 февраля 1909 г. постановил отменить решение Либавского призового суда от 8 марта 1908 г. на том основании, что этот суд превысил свои полномочия, не принял к руководству решение Высшего призового суда, но на том все и закончилось. Либавскому призовому суду было сделано замечание, а дело на этом прекращено.
Вообще, если подходить объективно, то… (накосячили). Но это война.
Так или иначе пароход было приказано топить. Но сразу не получилось, заложенных подрывных патронов оказалось недостаточно. «Рюрику» было приказано добить его снарядами, но тот на зыби «мазал», и потопление (у японских берегов) затянулось на 3 часа. На остановку, осмотр и потопление небольшого старого парохода ушло около 6 часов времени, истрачено около 75 снарядов 120, 152 и 203 мм калибра.
Пока топили «Thea», засекли еще один пароход, который был поручен «Громобою».
Им оказался пароход «Calchas», который принадлежал английской «The Ocean Steamship Co» в Ливерпуле.
Судно следовало из Такомы (США) в Йокогаму под командованием капитана Ханна.
12(25) июля 1904 г. в 7 ч 30 мин утра «Calchas» был остановлен вблизи Токио двумя предупредительными выстрелами с крейсера «Громобой». При осмотре, который проводил лейтенант Болотников, на судне был обнаружен контрабандный груз, предназначавшийся для Японии, а также 122 мешка и 2 пакета с корреспонденцией, в числе которой было 16 мешков, адресованных в Токио, Йокогаму, Нагасаки и Кобэ. Среди этих последних была и японская правительственная корреспонденция. «Calchas» был арестован, и с призовой командой под командованием лейтенанта Штакельберга 26 июля (8 августа) приведен во Владивосток. По пути пароход зашел в Корсаковский пост на о. Сахалин, где выгрузил для местных нужд 2000 мешков муки (из реквизированного груза). В принципе, это не совсем правильно, но… (война-с, знаете ли, не до сентиментов).
31 августа 1904 г. Владивостокский портовый призовой суд постановил изъять из груза парохода 13300 мешков муки, 36 мест хлопка и 97 мест брусьев. Судно освобождалось от ареста, равно, как и остальной груз, адресованный в нейтральные порты. Спорным грузом являлись 77 «мест» машинных частей (включая английскую пушку, которая по документам, направлялась в Вульвичский арсенал, но, какими-то странными путями). Судьба этих грузов должна была определиться в 3-месячный срок, для чего в суд были вызваны первоначальные владельцы.
На это решение была подана двойная жалоба (соответственно, 18 и 20 сентября 1904 г.): с одной стороны от Прокурора Призового суда Владивостока титулярного советника Лазаревского и начальника отряда крейсеров контр-адмирала Иессена. Они оспаривали законность освобождения судна из-под ареста.
С другой стороны, присяжный поверенный Баженов (все тот же Баженов) подал апелляцию на решение суда о конфискации части груза парохода «Calchas».
В Высший призовой суд были представлены документы, согласно которым мука, брусья и хлопок предназначались частным фирмам для использования в невоенных целях.
Высший призовой суд 7 мая 1905 г. постановил протест прокурора Владивостокского призового суда и жалобу начальника крейсеров оставить без последствий (т.е. освободить пароход), а решение о конфискации муки отменить. С другой стороны, суд постановил признать, что судно было задержано по достаточному поводу и при соблюдении формальных условий, но для его конфискации нет достаточных оснований. В общем, опять не очень хорошо получилось.
Около полудня 25 июля, закончив эту последнюю призовую операцию и взяв курс на NO, отряд направился к проливу Кунасири Суйдо (Екатерины), намереваясь возвращаться во Владивосток Охотским морем и далее через пролив Лаперуза. В ночь на 28 июля крейсеры вошли в густой туман, временами ограничивавший дальность видимости до 0,5 каб.; ход был уменьшен до 7 узлов в надежде, что к утру туман поредеет.
И, вот в этот момент, был принято ошибочное решение. После подсчета имеющегося угля стало ясно, что его может не хватить на дорогу вокруг Японии. Иессен писал: «… При таких обстоятельствах могло случиться, что запаса угля в 3000 т, оставшегося на отряде с полночи на 15 (28)июля, не хватит, и тогда положение отряда стало бы, конечно, безвыходным. Взвесив все эти обстоятельства и не получив до 2-х часов дня 15 июля никакой надежды на улучшение, я решил повернуть к Сангарскому проливу и лучше прорваться через него, хотя бы с бою, чем быть поставленным в этом месте к критическом положении».
Ситуация была не такой безвыходной, как описывается, возможен был вариант с перегрузкой угля в море, но, уж как сложилось, так сложилось. Отряд шел к Сангарскому проливу, причем шел в густом тумане, по счислению. В 23 часа 29 июля отряд подошел ко входу в пролив, но в тумане войти не решился, повернул назад.
В 2 часа 30 июля было обнаружено временное поредение тумана, после чего корабли вновь повернули к проливу. Около 10 часов, подойдя вторично ко входу, отряд вошел в пролив.
И, тут случилось «чудо». Японцы не смогли перехватить отряд.
Казалось бы: поставь засаду и перехвати русские крейсера на обратном пути, но… Видимо не просто так горячие японские парни в июне 1904 года хотели пожечь дом адмирала Камимуры. Японцы пишут: ««Русские вошли в пролив около 11 часов утра; шли против течения и вышли из пролива в 7 часов вечера – за это время видели наши суда «Такао», «Мусаши» и миноносцы, но, ожидая быть может встретить в Японском море нашу эскадру, не хотели попусту расходовать снаряды». И, что?
И, все. В 16 часов 1 августа отряд ошвартовался на бочках в Золотом Роге. Принято писать: «Июльское 16-суточное крейсерство обошлось «без потерь в людях, а равно без одной человеческой жертвы на уничтоженных или взятых призах». Можно кричать «Ура!»? Ну, как сказать…
Пока остановимся, и подведем предварительные итоги. Адвокаты Баженов и Шефтель сумели «минимизировать» успехи наших крейсеров. «Arabia» освобождена, «Calchas» тоже, за «Thea» потом заплатили из казны. В активе только «Knight Commander», часть груза с других пароходов, и несколько шхун.
Есть еще один нюанс. Принято писать: «Крейсерами пройдено 3078 миль, расход топлива на «России» – 2133 т, на «Громобое»- 2150 т. Угольные ямы этого крейсера были близки к их полному опустошению».
Возникает один, очень неудобный вопрос. Теоретически (на бумаге), дальность плавания «Громобоя» составляла целых 8100 миль, «Рюрика» 6700 миль, «России» 6770, но на практике, автономность оказалась вдвое меньше. Почему-то подчеркивают перерасход угля именно на «Громобое», хотя, по сути, у всех трех кораблей вышел (вроде бы как) перерасход.
Понятно, что уголь мог быть некачественным, но, перерасход получился в два раза. На самом деле, наши флотоводцы не учли один очень важный фактор. Дальность плавания – это номинальная величина, и она рассчитывается для разных скоростей 6700 миль, это плавание 10-узловым ходом. Корабли чаще всего, шли 14-15 узлов. При этом, расход топлива растет не в прямой пропорции от скорости, а в кубе (в третьей степени). Все точно так же как при выборе судовых машин: чтобы увеличить скорость вдвое, энергетическую установку нужно сделать мощнее в 8 раз. Точно так же и с расходом угля. Чтобы достигнуть скорости в 1,5 раза большей, израсходовали в 3,4 раза больше угля Подсчет примитивный (там не все так просто), но наглядный. Вот и вся «арифметика» (но, видимо, уголь считать, это не барское дело).
Вот в том-то вся беда: когда "полководцы" и "флотоводцы" не понимают многих "технических" мелочей... остается надеяться на удачу (но бесконечно везти не может). Это и показала следующая операция
